Константин Бояндин - Пригоршня вечности

Нламинер шел, сжимая в руках изрядно пострадавшую от воды, моли и времени меховую накидку, и прислушивался к каждому звуку. Снаружи уже бушевала метель. Если бы он не видел это своими глазами, нипочем бы не поверил. Позавчера — лето, жаркое и влажное. Вчера — осень, с опаданием листьев, дождями и непрекращающимся ветром. Сегодня — уже зима. Чертовски быстро идет здесь время!

Обратившись лицом туда, где должен был быть Континент, он прищурился, стараясь сквозь вращающийся снежный туман увидеть хотя бы один блик света, хоть какое-нибудь свидетельство существования цивилизации. Но тщетно.

Осколки путеводного шара на крыше время от времени испускали болезненный, неровный свет. Он выхватывал из снежного вихря фантастические, эфемерные картины, от которых становилось не по себе.

Он вернулся в их комнату и вздохнул с облегчением. Как тепло!

Рисса дремала у огня.

Нламинер постоял у окна и вздрогнул. Шаркающий звук донесся до него, словно из другой вселенной — так, что его можно было бы счесть игрой воображения. Он повернулся к Риссе. Та спокойно спала, практически беззвучно и неподвижно — как обычно.

Нламинер повесил на пояс ножны с мечом и выскользнул из комнаты. Сквозняк оплакивал что-то в концах коридора, и отдельные снежинки весело кружились в воздухе. Пыли на полу уже не было — пол был чист и даже, кажется, натерт. Скоро новый, снежный ковер украсит большинство здешних комнат.

Шаркающие звуки донеслись вновь, откуда-то снизу. Нламинер обнажил клинок и поразился: голубое пламя плясало по нему, то пригасая, то проносясь яркими волнами. Нламинер подобрался к лестнице и заглянул вниз. Никого. Ни теней, ни запахов. Он скользнул по каменным ступеням вниз и выглянул за угол. Одна из дверей была приоткрыта. Звук доносился изнутри.

Может, стоит все же разбудить Риссу? Ее чутье никогда прежде не подводило… за исключением тех случаев, когда она полагалась на его чутье. «Что-то с ней не так, — подумал Нламинер, стараясь ни звуком, ни движением не выдать своего присутствия. — Совсем уж врасплох ее не застать. Если что — подниму шум погромче».

Он вжался в стену и подкрался к косяку. Изнутри тянуло запахом горящих дров, пыли и чего-то еще. Слабый скрип. Свист ветра в щелях. Что там происходит?

Нламинер беззвучно возник в проеме. Кто-то, сгорбленный, закутанный в старую шубу, сидел за столом и медленно, словно с трудом, писал в старой потрепанной книге. В камине рядом едва-едва теплился огонь. Нламинер быстро огляделся. Что-то сродни видению Риссы. Очень настоящее, но… не настолько, насколько он сам. Впрочем, раз уж у нас тут летом зима, почему бы не появиться еще одному жителю?

Он медленно, шаг за шагом, приближался к сидящему. Сказалась многолетняя привычка. Ни одна половица не скрипнула под ногами, ничто не захрустело и не покатилось. В кресле сидел, видимо, человек: пальцы были узловатыми, почти коричневыми, но явно человеческими. Пальцы старика или тяжелобольного.

«Лето 102/4.», — прочел Нламинер из-за его спины, уже не сильно беспокоясь о своей безопасности. Он стоял чуть боком: если кому-то еще вздумается пробраться в комнату, он заметит пришельца. Сидящий же, судя по всему, не был опасен. Он прислушался и вновь осторожно наклонился над книгой.

«Метель и сильный ветер продолжаются уже третий день. Нет никакой возможности ухаживать за шаром: от холода я чувствую себя гораздо хуже. Если не прибудет корабль с топливом, то до конца лета я просто не доживу».

Сидящий неожиданно поднял голову и посмотрел Нламинеру в глаза.

Огромного усилия воли ему стоило не закричать от ужаса.

Мертвое лицо открылось его глазам. Оно выглядело так, словно в течение многих лет постепенно отваливалось кусками и недостающие части замещались первым попавшимся материалом. По всем законам природы человек с таким лицом не мог быть живым.

Человек поднялся из кресла и двинулся прямо на Нламинера. Тот, потрясенный, не сдвинулся с места, и случилось нечто странное: человек прошел сквозь него. Кряхтя (судя по движениям), взобрался на небольшую складную лестницу, чтобы поплотнее закрыть створку окна. Нламинер, не веря своим глазам, потрогал стол, украдкой пошевелил страницу книги, дотронулся до чернильницы. Все совершенно материально.

Человек подошел, сгибаясь в три погибели, к очагу, что-то беззвучно сказал и вышел прочь из комнаты. Поборов крупную дрожь, что не позволяла ему пошевелиться, Нламинер направился следом. Не было смысла таиться от старика: все равно он его не заметит.

Он двигался вслед за человеком, заглядывая во все комнаты, поражаясь произошедшим там переменам. Что-то тихонько стучало и бурлило на кухне — кастрюля, стоявшая на плите. Связка ключей лежала рядом с люком, закрывающим спуск в подвал. Человек с величайшим усилием открыл люк (Нламинер подумал, что тут-то ему и наступит конец) и исчез в темноте внизу. Вскоре там зажегся неровный желтый свет, и Нламинер поспешно спрыгнул вниз. Облачко пыли поднялось из-под его ног. Человек тут же обернулся (Нламинер отвел взгляд в сторону), посветил вверх и что-то произнес. Затем, покачав головой, скрылся там, где Рисса обнаружила сгнившие мешки с провизией.

Все там было чисто и аккуратно. Никакой плесени, никакого запаха гниения. А у самого входа был еще один люк (как это мы его пропустили?), в который человек и спускался. Нламинер подошел и заглянул внутрь. Внизу аккуратными рядами стояли какие-то бутыли, свертки, тюки. Пахло пылью. Человек тащил что-то скрежещущее. Вскоре он вернулся со своей поклажей к люку. Это была вязанка дров.

Нламинер привидением следовал за этим существом, все более проникаясь ощущением нереальности. Старик обошел все комнаты, наверху и внизу (заглянул и в ту, где по-прежнему безмятежно спала Рисса), и неожиданно вновь направился в подвал.

В этот раз он двинулся туда, где находилась оружейная. Зачем, интересно? С кем он собрался воевать?

Дверь распахнулась, но никакой оружейной там не было. Да и зачем такому сторожу оружие? Все пространство внутри занимали четыре огромных, высеченных в камне концентрических круга. Посреди черным туманным облаком висел портал. Изящная вязь неизвестного (дарионского — судя по начертанию) языка украшала каждый круг. Понять бы еще, что все это значит!

Человек поднял руку, и внешний круг осветился. Левой рукой старик принялся чертить в воздухе некий знак, контуры которого загорались ярким фиолетовым свечением. Нламинер видел, как шевелятся губы человека, но не мог угадать ни единого слова. Круг погас, и человек сделал шаг вперед. Новый знак — новые безмолвные слова — новый круг гаснет, и снова шаг вперед. Когда перестал светиться и последний круг, портал издал мелодичный звук, и Нламинер вздрогнул. То, что все действия старика были безмолвными, усыпляло бдительность. До чего же напряжены нервы! Он вытер пот с лица и осторожно выдохнул.