Александр Абердин - Русский бунт

- Ну, ты даёшь, Чкалов! А если я и не за, и не против, а просто хочу идти своей собственной дорогой? Раз так, то значит меня можно взять и поставить за это к стенке?

Недовольного поддержал одобрительный гул голосов, который, однако, разорвал звонкий женский крик:

- Максим Викторович, а про нас вы что, забыли? Если так, то зачем тогда привезли сюда? Оставили бы в лесу и дело с концом. Если всё хорошенько взвесить, то нам теперь самое лучшее, записаться в вашу повстанческую армию, а не то нам точно всем хана будет, причём уже в самое ближайшее время.

Неизвестно, что имела ввиду высокая, спортивного телосложения девушка лет тридцати пяти, когда говорила, что им скоро будет хана, но её дружно подержали все остальные ментовские рабыни и они даже сделали несколько шагов по направлению к Максиму и его бойцам, стоявшим между ними и зеками по левую руку. Голубая публика стояла немого особняком и помалкивала, но после того, как в повстанческую амию решили записаться пусть и невольные, о всё же проститутки, они завопили:

- Командир, это чо за базар такой? Записывай и нас в свою бригаду. Уж если шмары не хотят по домам расходится, где им кто угодно предъяву сделает, то и нам лучше воевать всей кодлой, чем пытаться выжить в одиночку в такие времена.

- Нет, вы посмотрите! - Закричал кто-то из зеков - Бабы и пидоры воевать намылились, а мы тут яйца мнём. Братва, Чкалов со своими пацанами может быть и не станут нас расстреливать, зато эти черти мигом порвут нас в клочья.

Максим громко расхохотался, его развеселила перспектива воевать с ментами и прочей сволочью вместе с голубыми, и, взяв в руки мегафон, крикнул:

- Стоп-стоп! Извините, господа голубые, но у нас нет для вас штанов с ширинками на заднице, поэтому определяйтесь в жизни как-нибудь по другому. В общем воюйте без нас.

Тем самым он только подлил масла в огонь. Голубые взревели, словно стая белых медведей при виде песков Сахары:

- Максим Викторович, товарищ полковник, Чкалов! Побойся бога! Мы же к тебе не в любовники записываемся, а в армию. Пойми сам, если ты собираешься начать в стране большое восстание, то тебе каждый боец должен быть дорог. Тем более проверенный. Мы может быть и голубые, зато не ссучились, подобно некоторым мразям, да, и с дисциплиной у нас полный порядок, не то что у крутых. А ещё нас можно смело соединять с бабским батальоном и тогда он у тебя будет розовым с голубой каёмочкой.

Максим растерялся от этих слов, но вида не подал. Он не знал, что ему ответить на это и уже хотел было громко выматериться и послать голубых куда подальше, как майор Завьялов тронул его за руку и попросил:

- Товарищ подполковник, назначьте меня командиром смешанного батальона. Поверьте, я с ними справлюсь.

Пристально посмотрев на Игоря, Максим спросил:

- Точно справишься? Учти, майор, я не потерплю, если твой батальон превратится в бордель.

Эти слова были сказаны достаточно громко, чтобы их услышали и ментовские рабыни, а это были отнюдь юные гимназистки, и голубые. Первые, радостно улыбаясь, придвинулись ещё ближе к Максиму и его бойцам, а вторые, почему-то облегчённо вздохнув, радостно загалдели:

- Командир, нема базара! Мы теперь к своей заднице никого и близко не подпустим и кума под монастырь не подведём. Ты только того, прикажи своим бойцам малость подучить нас. Морды бить мы насобачились, строем ходить вроде бы тоже, но в армейке никто из нас точно не служил.

Сосредоточенно кивнув, Максим скомандовал:

- Хорошо, раз вы так сами решили, то немедленно отправляйтесь в вертухайскую казарму и определите в ней на постой девушек. Да, и сами тоже заселяйтесь в неё до воскресенья.

Но не тут-то было. Как голубым, так и девушкам захотелось узнать, как отряд повстанцев намерен поступить с захваченными в плен вертухаями, ментами и несколькими чиновниками. Все они молча стояли у высоченной железобетонной стены и, глядя на трупы, лежащие перед ними, в ужасе молчали. Максим не стал торопиться и сначала разобрался со всеми остальными зеками. Всем, кто был старше сорока, он предложил переждать несколько дней в "Титанике", после чего обращаться к представителям новой власти за помощью. А ещё он попросил их не забивать ему голову всякими пустяками и лишь к одному Сому обратился с отдельным предложением, сказав тому:

- Аркадий, мы ещё не определились полностью, какое именно государство хотим построить, но это не так уж и важно. Для меня куда важнее, чтобы ты поскорее вернулся к своим алмазным копям и продолжил работу.

Рычков озабоченно откликнулся:

- Но, Максим Викторович, ведь моя компания давно уже принадлежит "Де Бирсу". Как быть с этим?

- Да, очень просто, Аркадий, гнать этот чёртов "Де Бирс" в шею. - С ухмылкой ответил Максим - Зря что ли мы поднимем восстание в Архангельской области? Поэтому быстро собирайся и немедленно поезжай в свои родные края. Один из отрядов там будет как раз штурмовать твоё бывшее хозяйство. Он же и останется его охранять от всякой гопоты.

- Мне что же так и не удастся посмотреть, как расстреляют этих зверей? - Поторопился спросить добытчик алмазов.

Максим вздохнул и спросил:

- Аркадий, неужели это может вызвать у тебя интерес?

Тот усмехнулся и ответил, процедив сквозь зубы:

- Ну, интерес не интерес, но кое-какое любопытство у меня имеется. Хочется мне услышать, Максим Викторович, что эти господа запоют перед смертью.

Рычков и в самом деле, как в воду глядел. Стоило только подполковнику Первенцеву подойти к задержанным, стоящим со связанными руками, ему в уши тотчас ударили жалобные крики. Как издеваться над безоружными людьми, особенно беззащитными женщинами, так все они были героями, а как отвечать за свои преступления, так стали взывать к гуманности и человеколюбию. Тем не менее они не стали расстреливать всех задержанных оптом. Пока решался вопрос, кто вольётся в мотострелковый полк, который был сходу назван "Титаником", юные, но уже достаточно опытные бойцы-индиго, применив телепатию, провели дополнительное расследование и окончательно отделили баранов от козлищ, из-за чего чуть больше половины задержанных всё же не стали расстреливать. Под телепатическую амнистию попали одни только вертухаи-наёмники, зато гаишники-карачаевцы, которые на самом деле работали в Мордовии сутенёрами, а также чиновники вместе с их верными нукерами, не заслуживали никакого снисхождения и приговор в отношении них был немедленно приведён в исполнение, после чего оставшиеся в живых и потому здорово обрадовавшиеся вертухаи зажгли все четыре печи крематория "Титаника" и из их труб вскоре повалил чёрный дым.

На следующий день, начиная с шести часов утра, в "Титанике" развернулось формирование отделений, взводов, рот и батальонов. Максим и его друзья, имевшие достаточно полное досье на каждого сидельца, быстро во всём разобрались. Среди зеков имелось немало таких, кто имел военное образование, но не это было главное, а то, что в "Титаник" завезли свыше двух с половиной тысяч боевых тактических шлемов. С их помощью, а также благодаря "Сыворотке расширения сознания", уже к вечеру эта толпа с горящими от ненависти к врагу глазами, стала походить на воинское подразделение. Сутки спустя мотострелковый полк, получивший легкомысленное название "Титаник", был готов к выступлению и ночному марш-броску на Кадошкино, чтобы навестить Бориса Петровича Земцова.