Юлия Боровинская - Лисьи листы

Однако, надо бы принять приветливый вид…

— Чему обязана счастьем Вашего визита? — собрав всю свою невеликую светскость, поинтересовалась я, — Ведь наша свадьба назначена только на вечер…

Сулушах присел на краешек кровати, однако, довольно скромно, скорее, как гость, не обнаруживший других сидений, нежели как владыка гарема.

— Да, — согласился он, — Но прежде я хотел поговорить с тобой.

Глупо было бы задавать вопрос: «О чем?» — так что я промолчала, а мой гость после небольшой паузы заговорил вновь:

— Твои соотечественники уехали.

— Да, я знаю.

— Я ничего не могу сказать о молодом, но старик… Он приезжает уже 53 года, всегда ненадолго. Он всегда любезен и всегда привозит щедрые дары. И я — не проигравший ни одной битвы, не уступивший ни в одном поединке, убивший 14 львов, я — боюсь его. Я правлю половиной мира, но когда появляется старик, мне начинает казаться, что мир намного огромнее, чем я думаю. Я боюсь его улыбок, его вежливых слов, недобрых волшебных игрушек, которые он мне дарит, боюсь его появлений ниоткуда и исчезновений в никуда.

— Ни старый посол, и никто другой в нашей стране не желает Вам зла, — вмешалась я.

— Может быть, — вздохнул сулушах, — Но этот человек стал моим кошмаром. Я чувствую: он чего-то добивается. Ему что-то от меня нужно. Я готов отдать ему что угодно, лишь бы избавиться от него, но он не говорит, что. Сегодня он привез мне в жены самую прекрасную и разумную женщину из всех, кого я только видел, и отказался даже от Капли Солнца — великолепнейшего бриллианта во вселенной. А значит, он вернется. Может быть, хоть ты, принцесса, скажешь мне, что ему нужно.

Я невольно вспомнила инструктаж Лао. Цветок Жизни — предмет сакральный, и говорить о нем с корыстным интересом — самый прямой путь к тому, чтобы попасть в руки палача… Но раз уж сам правитель завел об этом речь, можно бы и рискнуть… В конце концов, просто грешно упускать такой случай!

— Я готова тебе об этом рассказать, — сказала я и тут же попыталась подстраховаться, — Но обещай, что ты не прикажешь меня казнить за мои слова.

— Конечно нет! Клянусь, я никогда бы не смог отдать такого приказа!

Ладно, поверим, — решила я, одновременно прикидывая расстояние до незапертой двери.

— Он мечтает получить Цветок Жизни.

Если бы после этих слов сулушах побагровел от ярости или принялся бы звать стражу, я бы не удивилась. Но вместо этого на лице его отразилось огромное нескрываемое облегчение:

— Если бы я только догадался  раньше! Это же так просто!

— Просто?!

— Ну да. Понимаешь, принцесса, Цветок Жизни дает отросток один раз в двадцать лет. Обычно спустя год мы его уничтожаем, дабы никто, кроме Верховного Правителя, не смог бы завладеть этим священным растением. Сейчас отросток еще жив, и я не вижу угрозы для своей власти в том, чтобы кто-то на другом конце мира тоже обладал этой панацеей.

— И ты отдашь отросток?! — я с трудом могла поверить в такое счастье. А мы-то! Какую шпионскую интригу разработали!

— Конечно отдам. Прямо сейчас. Но прежде, чем мы пойдем за Цветком Жизни, — и тут сулушах заглянул мне прямо в глаза, да так, что на секунду у меня возникло мучительное желание молча прижаться к нему и самой начать целовать, — я бы хотел сказать тебе кое-что еще.

Он крепко взял меня за руку, сплетя свои пальцы с моими. Наверное, не стоило слушать дальше. Наверное, нужно было сделать одно только движение, один только жест — и в моей памяти навсегда осталась бы самая необычная и яркая ночь любви из всех возможных. Но… я не пошевелилась. Не знаю, почему. Не знаю. И знать не хочу.

Должно быть, он тоже ждал: слова, жеста, взгляда, улыбки, слезы — хоть чего-нибудь. И — должно быть, впервые в жизни — не дождался. Ему оставалось только говорить.

— Я с самого начала понял, что ты уйдешь. Ты слишком непохожа на наших женщин, чтобы жить в гареме. Любовь к тебе — странное и причиняющее боль чувство на грани запретного, словно я, как наш великий поэт Кэйрал, влюбился в мужчину. Я понимаю, что всё у нас тебе чуждо. Я понимаю, что всё бесполезно. Но я не могу не попросить: останься со мною. Отошли отросток в свою страну и оставайся. Я исполню любое твое желание. Я отселю женщин гарема в Дальний Дворец, от которого у меня нет ключа. Я посажу тебя рядом с собой. Я отдам тебе в управление любую из моих провинций. Только останься.

Мало сказать, что я была удивлена. Кем-кем, а красавицей я никогда не считалась. Конечно, в разных странах вкусы разные, но чтобы в меня с первого взгляда влюбился такой мужчина — это мне и во сне присниться не могло! И всё же…

Я не люблю и не умею управлять провинциями. Я никогда не сидела на троне, но всё-таки думаю, что обычное кресло — удобнее. Я… Впрочем, зачем оправдываться? Я просто хотела вернуться домой.

— Прости, сулушах, — выдохнула я, — Ты мудр и щедр, ты прекрасен и великодушен. И меня влечет к тебе так, что всё моё тело готово кричать. Но мы не сможем быть вместе. Ты верно сказал: для меня всё здесь чужое. Я слишком привыкла к недобрым чудесам своего мира, я читала другие книги и слушала другую музыку, меня воспитали в иных обычаях и под иным небом. Наверное, всё это могло бы не иметь значения, если бы я смогла оставаться просто женщиной, не желая большего, чем любовь. Но я уже не могу. Прости меня — я отравлена своим миром. Но если ты хочешь, сегодня…

— Нет, — улыбнулся он так грустно, что я почувствовала себя садисткой, — Я не хочу знать, каково это — любить тебя. Это было бы слишком реальным. А так… так я, возможно, когда-нибудь научусь вспоминать тебя просто как странный и чудесный сон, как то, чего никогда не было и не могло бы быть в моей жизни…

И, разумеется, он был прав. Зато у меня, кажется, появился еще один повод до конца своих дней спрашивать себя, не идиотка ли я. Впрочем, о чем тут спрашивать? Конечно же идиотка!

Эпилог

А за дверью была глухая ночь и безлюдье. Конечно, глупо с моей стороны было представлять, что старик или Хитч ждут меня здесь, лязгая зубами от холода у костра. Ведь по всем расчетам я должна была появиться только завтра, так что им совершенно незачем было бы тут мерзнуть.

Самое обидное, что направление, в котором следовало идти, я представляла с трудом. Нет, что на запад — это я помнила. Но кой черт определит в этой тьме кромешной запад?! Вот было бы солнце на небе… И чего я, собственно говоря, не осталась ночевать во дворце? Кстати, со временем тут тоже какая-то нестыковочка: там вечер только-только начинался, а тут уже полночь-заполночь! Ладно, спросить об этом я всегда успею, а пока хорошо бы понять, куда же всё-таки идти…