Людмила Астахова - Волчьи игры

Теперь смешно даже вспоминать о собственных заблуждениях. Огромный тяжелый ковер семисотлетней Империи прикрывал, оказывается, прогнившие доски самовластных уделов. И стоило сдернуть его прочь, чтобы оказаться перед угрозой погрязнуть в дичайшей раздробленности, достойной дикарей. Не спасла ни присяга, данная Эску, ни узы дружбы, ни взятки, ни иные бескровные методы. А вот взятие заложников – помогло. И жестокое подавление любой попытки отделиться и сделаться самовластным князьком пошло исключительно на пользу Северному Княжеству.

Файрист – не личный корабль, а соратники – не вымуштрованные матросы. И к беде своей, Аластар Эск понял это слишком поздно.

Но никто не заставлял Сэлвина Элвву подсылать к своему сюзерену наемного убийцу. И не сыскать того злоумышленника, который принудил Дэссими на пятом году независимости Файриста оторвать от него провинцию Каритому. Почему они решили, будто Аластар Эск – слабак? Только потому, что не хотел избавляться от Лайд и жениться на девушках из их семей? Или потому, что до определенного момента предпочитал дипломатические маневры открытому столкновению?

Что ж, Орвайн Канаварри – буйная голова, тот очень быстро получил свой вожделенный бой не на жизнь, а на смерть. И сам погиб, и всю семью сгубил, и большая часть его провинции до сих пор лежит в руинах, а некогда плодородные земли превращены магией эсмондов в пустыню. И хоть бы кто-то из соратников, кроме Раммана и Алфлаеда Рэя, извлек урок из трагедии Канаварри.

Кто-нибудь посторонний, возможно, мог подумать, что Аластар Эск бездумно таращится в пространство, впав в некий мистический транс, но только не команда «Меллинтан». Виртджорн все видит и все слышит. И в случае чего он будет точно знать, как и что делать.

Истинная правда. Но меньше всего Эск желал, чтобы впередсмотрящий заметил сейчас марсели вражеского корабля. У него не осталось другого места для раздумий о своей жизни, кроме шканцев «Меллинтан». Единственной, кто дарил князю Файриста подлинную свободу.

Меллинтан – Золотая Луна, сейчас тщательно спрятавшая свой лик в рассветном сумраке, как в густой вуали, простила непутевых детей, даровав некоторым из них дар пророчествовать, словно в древние времена. Юноши и девушки, не достигшие еще зрелости, вдруг обрели способности оракулов. Очень немногие, но и этого знака оказалось достаточно, чтобы диллайн вернулись к своей богине. По крайней мере, они надеялись, что она спасет их души от Предвечного. Плохо другое – полукровкам такой альтернативы не нашлось.

«Ты можешь вешать целыми семьями и расстреливать селениями, но пока не отыщется для них иной веры, пока ты не дашь им богов и не покажешь верной тропы в посмертие, ничего не изменится», – сказал как-то Алфлайед Рэй и оказался прав стократно.

Летом позапрошлого года он умер от холеры. И Аластар готов на коленях благодарить Мать Меллинтан за то, что избавлен был судьбою от необходимости устранить последнего своего верного соратника, чье имя стоит под Манифестом Восьмерых. Кроме Раммана, разумеется.

Власть не должна распыляться между многими, превращаясь в беспомощную суету уже при простом делении на два. Власть, тем паче в воюющей стране, должна принадлежать кому-то одному. Лучше, чтобы умному, сильному и деятельному. Только тогда и выйдет толк из любых начинаний. Что сделаешь, если Эск оказался самым сильным и самым хитрым? А сильный, как известно, получает все.

Аластар уже давно заметил, что одержимость его стала совершенно ненасытной, схожей с жаждой хворых мочеизнурением[10]. Пей воду хоть ведрами – не утолить жажду нипочем. И как не лечится загадочная болезнь, так и ничего не поделаешь с одержимостью. Она держит крепче цепей и оков, она держит крепче объятий любимой, она многорука и многонога, а потому всегда догонит, как далеко бы ты ни убежал, Аластар Дагманд. Становится невкусен табак и кадфа, сон не приносит облегчения, не радуют женские ласки.

Внезапно ему вспомнилась самая последняя из попыток подложить в постель девицу на предмет зачатия законного наследника. Перепуганная до смерти девственница, которую папаша с братцем затолкали в опочивальню князя силком. Честное слово, Эск предпочел бы опытную женщину вместо трясущейся от стыда и страха девицы Веан. И ведь не выгонишь! Девушку потом со свету сживут. С этой, последней, как там бишь ее... Амеретэт пришлось играть в карты на раздевание, чтобы хоть как-то избавиться от катастрофической неловкости. Смешно. До слез.

«Ты сам этого хотел, – еще раз напомнил себе Аластар. – Получил все сразу – власть, войну, долги, врагов и покорных девственниц. Одно без другого не бывает. И без крови – тоже».

Нелюбимые жены бывают разные, иных можно позволить себе роскошь ненавидеть или презирать. Сильное чувство облегчает жизнь и оправдывает многие поступки. Эску и в этом не повезло – Лайд не заслуживала ненависти. Только жалости. Не вмешайся эсмонды в естественный ход вещей, у Лайд обязательно имелся бы мало-мальский намек на характер. Пусть бы она была жестокой или хотя бы упрямой, коварной или любвеобильной. Но сражаться с пустоголовой куклой, равнодушной ко всему, что не связано с ее жизненной задачей, вложенной в нее аннис, как-то... неспортивно.

Лайд... Бедная, несчастная красавица-пустышка. Глупышка Лайд. Получись она у селекционерок-аннис чуть-чуть умнее, то ни за что не позволила бы втянуть себя в новую попытку убить собственного мужа. А с ее смертью у Эска тоже что-то умерло в душе. Уж не милосердие ли? Но к Джоне он перестал ездить еще три года назад. Она – шуриа, она сразу поймет, в кого превратился отец ее сыновей.

– Вижу парус! Парус прямо по курсу! – проорал марсовый.

Антэ Эдер поднес к глазам подзорную трубу и разочарованно хмыкнул:

– Далековато.

– Эй, на марсе! – крикнул Эск. – Что вы видите?

– Сейчас ничего, вирт! Только что мелькнули брамсели какого-то корабля. Вот! Опять! Три румба в корму от левого траверза!

– Какой у него курс?

– Как у нас, вирт! Вот они опять пропали. Опять появился!

– Догоним, вирт? – спросил Эдер.

– Погоди, – отмахнулся капитан, всматриваясь в окуляр трубы. – Судя по корабельной оснастке... Так... А палуба у него гладкая. Это корвет «Золото Саннивы»!

Первый лейтенант смотрел на виртджона с немым вопросом, готовый по первому его слову скомандовать привычное: «Свистать всех наверх!»

Но Аластар медлил. Он как-то странно глянул на собственные ладони в перчатках, по-совиному моргнул, словно отгоняя неприятное видение, и сказал:

– Пора подсменить палубную вахту на завтрак. Вызывайте подвахтенных, антэ Эдер.

– А как же...

Но виртджорн развернулся на каблуках и направился в свою каюту.