Светлана Зорина - Глаза тьмы

— Ты сказал, что ты сын Танамнита, мальчик? — спросил атхан.

Диннар заметил на лице Фарата злорадную улыбку. Сатха говорила, что он может навредить, но Диннар не понимал, в чём дело. Что он такого сказал?

— Ты ещё очень мал, — продолжал Саттам. — Возможно, ты сам не знаешь, что говоришь. Кто тебя надоумил объявить себя сыном звезды?

Звезды? Диннар был совершенно сбит с толку. Он не знал, что ответить. Он поднял голову и стал смотреть на звёзды. Прямо над ним в потолке зиял пролом, и он видел кусочек неба, на котором загадочно мерцали звёзды — белые, голубые, золотистые… И вдруг… По залу прокатился гул испуганных голосов. Сидящие вскочили на ноги.

— Танамнит! Смотрите — Танамнит…

Все, как один, смотрели на пролом в потолке. Среди жёлтых и белых звёзд сияла чёрная. Она появилась неожиданно — маленький чёрный цветок на ярко-синем небе, окружённый глубоким лиловым светом.

— Танамнит… Взошла Танамнит…

— Но почему? — переговаривались люди.

— Ещё рано!

— Она никогда не появлялась в это время.

Диннар был удивлён не меньше остальных, правда, по другой причине. Он ещё ни разу не видел чёрную звезду. А эти люди видели. Они называли её Танамнит.

— Владыка, это знамение, — сказал седой старик, сидевший ближе всех к трону. — Оставь этого мальчика у себя в доме, раз уж судьба привела его сюда.

— Но кто он такой?! — воскликнул атхан. — Он очень красив. Слишком красив для сына человека… И у него странные глаза. А теперь ещё это… Ты говоришь — знамение… Ты считаешь, что он и правда…

— Владыка, не будем задавать лишних вопросов. Этим тоже можно разгневать богов. И его не надо расспрашивать. Он ещё дитя и не совсем понимает, что тут происходит. Может быть, этот мальчик родился под чёрной звездой, и тёмный бог — его покровитель.

Атхан посмотрел вверх.

— Как бы то ни было, после того, что мы сейчас увидели, я уже никогда не решусь назвать его своим сыном. Но он, конечно же, останется здесь, в моём доме, и когда-нибудь подарит нашему племени много здоровых и красивых детей.

Диннару было нетрудно привыкнуть к новому образу жизни. Спать здесь ложились днём, в самое жаркое время суток. Ближе к вечеру пустынный город оживал, а после захода солнца все от мала до велика хотя бы ненадолго покидали подземелья — подышать свежим воздухом. Жители лесной части Сантары вряд ли назвали бы воздух пустыни свежим, даже в ночное время, но для обитателей древнего города отсутствие в небе солнца уже казалось величайшей милостью богов. По какому-то неписаному закону марвиды не смели обращаться к небесным богам, но Диннар сразу заметил, что солнце они не очень-то любят, зато на яркую луну взирают с благоговением. Ещё бы! Ведь она дарит людям свет, не опаляя их зноем.

В ясные лунные ночи в городе царило оживление. Диннара это раздражало. Он не любил, когда вокруг много людей. Бодрствовать по ночам ему нравилось. Он и раньше, в замке деда, предпочитал спать не ночью, а днём. Он знал, что всех это настораживает и даже пугает, а почему — не понимал. Здесь, в пустыне, все любили ночь. Но при этом все старались держаться вместе, а он, как и прежде, искал одиночества. Его больше устраивали безлунные ночи, когда марвиды и марканы не решались отходить далеко от своих жилищ и он мог бродить один, где ему вздумается. Диннар не понимал, почему темнота пугает людей. В темноте они были слепы. Он же видел в ней множество оттенков и, гуляя по ночному городу, никогда не боялся заблудиться. Бледная луна ему не мешала. Она светила так слабо, что совершенно терялась среди звёзд, которые в тёмные ночи казались особенно яркими и большими.

Диннар любил забираться на самую высокую в городе развалину. Возможно, когда-то это был дворец правителя. От него осталась огромная лестница, ведущая на широкую площадку, по краям которой кое-где торчали обломки колонн. Отсюда был виден другой город, мерцающий в лунные ночи золотыми и серебряными огнями.

— Это Лунный город, — сказала Сатха. — Там правит клан Ракхана. Они сильнее нас, у них больше людей. Их территория начинается сразу за тем двугорбым холмом. Дальше мы не имеем права охотиться, а там столько аюмов… На нашей территории всего два. Скоро они и это отнимут. В прошлом цикле они на нас дважды нападали. В последний раз захватили земли за холмом.

Аюмами пустынные жители называли узкие низины, бывшие некогда руслами рек. Там рос ульварас, который содержал в своих полых стеблях воду, и обитали тарганы — единственные в пустыне млекопитающие. Они походили одновременно на вунхов и на айгов — поджарые короткошерстные животные с маленькими острыми рожками и когтистыми лапами. Из их шерсти женщины делали ткань, а мясо их было нежней и приятней на вкус, чем мясо свидов и гинз.

Охота на тарганов скиталась очень опасным делом, поскольку они были

излюбленной добычей мангуров. К тому же, самки мангуров имели обыкновение откладывать в аюмах яйца и прятать там своих детёнышей первые два-три тигма их жизни. Так что на всех мяса тарганов не хватало, и марканам приходилось ловить свидов. Ну а такое лакомство, как мясо айгов и турнов, которых иногда приводили белые колдуны, доставалось только самым знатным марвидам.

Ткань тоже была роскошью, доступной далеко не каждому. Впрочем, пустынные жители не придавали особого значения одежде. Мужчины и дети довольствовались набедренными повязками, женщины иногда добавляли к этому полоску ткани, которая скорее поддерживала, чем закрывала грудь. Наиболее состоятельные из марвидов имели длинные плащи, но надевали они их лишь в особых случаях — по праздникам или на совет в Верхнем зале.

Некоторые марканы старались прикрывать тело, стыдясь своего уродства. Ткани у них не было, и они наловчились шить одежду из шкурок свидов и кожи песчаных гинз. Сатха знала, где прячутся гинзы в период обновления и где они оставляют свою сброшенную кожу. Самое интересное, что старая кожа была красивее новой. Её золотистый оттенок становился более ярким, гораздо чётче проступали белые и серые узоры.

Сатха собирала кожу главным образом для Диннара. Она сделала ему широкий нарядный пояс, ножны для кинжала, подаренного Саттамом, колчан для стрел, две пары плетёных сандалий, причём, одни высокие, наподобие сапожек, длинный плащ и несколько тонких узорчатых лент, которыми она подвязывала Диннару его густые, пышные волосы, чтобы они ему не мешали. Диннар до сих пор помнил, как тщательно служанка ухаживала за его волосам, промывая их особой жидкостью, приготовленной из хорошо взбитых яиц свидов и ополаскивая водой из священного колодца. Священный колодец находился в центре города. Он был очень глубок. Его вода не годилась для питья, зато смывала любую грязь и залечивала наружные раны.