Эдит Несбит - Феникс и ковер

– А скажи, пожалуйста, для какого же доброго дела ковёр снова принёс нас в эти места?

– Я полагаю, было бы весьма добрым делом отыскать владельцев всех этих сокровищ, – ответил за него Сирил.

– И всё им отдать? – воскликнула Джейн.

– Да, – сказала Антея. – Только где они и кто они такие?

– Я бы на вашем месте, – сказал Феникс, – обратился бы в первый попавшийся дом и узнал, кто владельцы этого заброшенного разрушающегося замка.

Этот совет всем пришёлся по душе. Они почистили и отряхнули друг друга сколько могли и двинулись по дороге. Вскоре они поравнялись с маленьким родничком, который выбивался из склона холма и стекал в грубо вытесанную из камня чашу, окружённую запылённым папоротником, который с трудом можно было назвать зелёным. Тут дети вымыли руки и умылись, затем вытерлись носовыми платочками, которые в таких случаях кажутся чересчур маленькими. Что до платков Роберта и Сирила, то они были настолько грязны, что просто ни на что не годились.

Первый же домик, с которым они поравнялись, был маленький, беленький, с зелёными ставенками и черепичной крышей. Его окружали деревья небольшого садика. Садик пересекала хорошо расчищенная аккуратная дорожка, по обеим её сторонам располагались две каменные вазы для цветов. В это время года цветов уже, конечно, не было. Вдоль боковой стены домика была построена веранда. Между столбами помещались решётчатые шпалеры. По ним вился дикий виноград.

Антея подумала, что, наверное, летом он выглядит очень красиво: широкие листья и между ними тёмные кисточки винограда. Но сейчас веранду обвивали только рыжие стебли, на которых ещё кое-где сохранилась пожухшая листва. Ребята подошли к узкой, выкрашенной в зелёное двери. Рядом с дверью висела цепочка с ручкой, которая соединялась с проржавевшим колокольчиком, подвешенным под навесом крыльца. Сирил дёрнул ручку звонка, и ещё до того, как колокольчик перестал дребезжать, всех пронзила одна и та же ужасная мысль.

– Бог ты мой! – потрясённо воскликнул Сирил. – Да ведь мы же ни словечка не знаем по-французски!

В этот момент дверь как раз и открылась, и на пороге появилась очень высокая и очень худая дама с бледными локонами цвета серой обёрточной бумаги или дубовой стружки. На ней было некрасивого серого цвета платье, поверх которого был повязан старый чёрного шёлка передник. Глаза у неё были маленькие, ну очень некрасивые, и красные ободки вокруг глаз говорили о том, что она недавно плакала.

Она обратилась к детям со словами, как они решили, на иностранном языке. Ясно было только то, что в конце своей речи она о чём-то их спросила.

– Что она говорит? – поинтересовался Роберт, заглядывая в глубину своей куртки, где гнездился Феникс. Но прежде чем тот успел ответить, лицо седоватой дамы осветилось прелестной улыбкой.

– Вы пр-р-р-р-иехали из Англии?! – воскликнула она по-английски, но с очень сильным французским акцентом. – О, как я люблю Англию!

– Мез антре, то есть я хотела сказать – заходите. Антре донк тус – все заходите, все. Вытрите ноги об коврик, – и она указала на маленький коврик, лежавший у двери.

– Мы только хотели спросить…

– Я отвечу на все ваши вопросы, ну, входите же, пожалуйста.

Они вошли один за одним, тщательно вытерев ноги об очень чистый коврик, пристроив свой волшебный ковёр в укромном уголке веранды.

– Все лучшие дни моей жизни, – сказала дама, закрывая за ними дверь, – я провела в Англии. И сколько же времени я не слышала английской речи, которая так напоминает мне о моём прекрасном прошлом!

Такой горячий приём вызвал у ребят некоторое замешательство. Особенно смутились мальчики, глядя на красно-белый кафельный пол холла и на сверкающий зеркальной чистотой пол гостиной. Им показалось, что на них надето несколько пар ботинок и что топочут они отчаянно.

В торце полированного стола на скамеечке, поставленной на сиденье по виду очень неудобного стула с высокой спинкой, сидел маленький очень неанглийского вида мальчик. На нём был бархатный костюмчик с кружевным воротничком. Роберт скорее согласился бы умереть, чем надеть такое.

– Ой, как красиво! – воскликнули дети в один голос. Однако имелся в виду не бархатный мальчик, а маленькая зелёная ёлочка, поставленная в красный цветочный горшочек. На ней висели очень милые украшения, сделанные из фольги и цветной бумаги. К веткам были прикреплены тоненькие свечки, но они пока не были зажжены.

Ребята уселись на поставленных в ряд у стены жёстких стульях. А хозяйка, задёрнув шторы, взяла длинную красную свечу, зажгла её от каминного огня и одну за другой затеплила свечи на ёлочке. Французский мальчик вдруг крикнул: «Браво, ма тант!» А все остальные на своём английском прокричали: «Ура!»

Потом началась какая-то возня за пазухой у Роберта и оттуда выпорхнул Феникс. Он расправил свои золотые крылья и уселся на верхушке ёлочки.

– Ловите же, ловите его, – закричала французская леди, – он обожжётся, ваш прекрасный попугайчик!

– Не беспокойтесь, – успокоил её Роберт, – не обожжётся.

А французский мальчик захлопал в свои чистенькие ладошки. Но тётушка его всё беспокоилась, так что Феникс слетел с ёлки и зашагал по блестящей полированной ореховой столешнице.

– А он говорит? – спросила французская леди.

Феникс ответил ей на чистом французском: «Парфетман, мадам», что означало «Прекрасно, мадам».

– О, мой чудесный попугайчик! А может он ещё что-нибудь сказать?

И на этот раз Феникс заговорил по-английски:

– Почему, мадам, вы столь печальны в теперешние весёлые рождественские дни?

Ребята посмотрели на него с удивлением и ужасом. Даже самая младшая из них, Джейн, и то знала, что это страшно невоспитанно: заметить, что кто-то из незнакомых плакал, а тем более интересоваться причиной.

Леди заплакала снова, назвала Феникса бессердечной птицей и все никак не могла найти носовой платок. Антея протянула ей свой, но он был ещё влажный и от него было мало толку. Потом Антея крепко обняла французскую леди, и это помогло гораздо больше, чем мокрый платок. Через какое-то время та перестала плакать, нашла свой собственный платок и назвала Антею «ангелом».

– Мне так жаль, что мы появились в печальный для вас день, – сказала Антея. – Но на самом деле мы только хотели спросить, кому принадлежит тот разрушающийся замок на холме?

– О, мой маленький ангельчик, – всхлипнула леди. – Сегодня, как и сотни лет назад, этот замок принадлежит нам, нашей семье. Но завтра назначены торги, и я вынуждена продать его совсем чужим людям. И получится так, что маленькому племяннику Анри, который ещё пока этого не понимает, не достанутся ни замок, ни земли его предков.