Игорь Адамович - Ятаган Смотрителя

Рим в то время не был особенно богат и нанять столько профессионалов не мог, но республика была сильна духом, и в ней имелись умные головы. Основу вооруженных сил Рима составляла тяжеловооруженная пехота. Легионер не был универсальным профессиональным воином и в схватке один на один с опытным наемником-ветераном Карфагена не имел практически никаких шансов. Это и понятно, легионер времен Пунических войн всего лишь землепашец-ополченец, спешно обученный только нескольким приемам.

Зато легионеры были почти полностью на самообеспечении, они пахали, сеяли, собирали урожай, выполняли строительные работы, могли быстренько возвести укрепленный лагерь среди пустыни — каждый такой воин в походе помимо полной выкладки и мешка провизии тащил по два кола для лагерного забора, недаром легионеров прозвали мулами.

Конечно, римлян учили биться, но опять-таки курс обучения был в несколько раз меньше, чем подготовка воинов-профи. Так что же смогли противопоставить профессионалам ополченцы-пахари? Тщательно продуманный строй, мудрую тактику и соответствующую им амуницию.

Крепкий щит прикрывал римлянина от шлема до поножей, тяжелые наплечники и закрытая каска с нащечниками защищали от сыплющихся навесом стрел, воин представлял собой этакую крепость на ножках, неповоротливую, но почти неуязвимую.

Из вооружения у легионера были копья-пиллумы, которые дружно ненавидели все щитоносцы того времени, и было за что. На пиллум насаживали наконечник длиной около полуметра из мягкого, хорошо гнущегося железа. Острие копья было стальное с зазубринами, как у рыболовного крючка, не позволяющими легко выдернуть всаженное оружие.

Если профессионалов учили попадать копьем в щели доспехов или лицо под шлемом, от легионеров этого никто не требовал, римлянин должен был попасть только в щит врага, причем с относительно небольшого расстояния. А ведь такая задача выполнима даже для едва держащегося на ногах алкаша, впервые взявшего в руки копье, если, конечно, в глазах у него еще не двоится.

Пиллум, воткнувшийся в щит, всем весом копья выворачивал руку врага, открывая его. Длинный железный наконечник не позволял перерубить копье, а если щит был кожаный, то зазубрины мешали вырвать из него наконечник. Сражаться с таким довеском невозможно, и противник вынужденно бросал щит.

Лишив врага защиты, римлянин выхватывал короткий меч — гладиус. Поначалу новобранцев учили только одному приему — колющему удару в грудь или бок противника. При нанесении укола все тело легионера должно было быть прикрыто щитом и доспехами — десятники при обучении строго следили за выполнением этого требования и учили этому, причем педагогическая методика, как и все гениальное, была предельно проста. Сержант стоял рядом с атакующим чучело новичком и лупил палкой по открывающимся фрагментам новобранца.

Конечно, бесхитростные тычки гладиуса было довольно просто отбить, но только вначале, стоило линиям противников сблизиться, и длинные мечи становились бесполезны, а колоть гладиусом в тесноте ближнего боя — одно удовольствие.

Вчерашний крестьянин должен был уколоть в торс противника, дальше работала особая форма его меча. Я раньше никак не мог понять, почему лезвие гладиуса резко расширяется от острия чуть ли не под прямым углом, в отличие от того же острого греческого или египетского копьевидного меча. Оказалось, и тут все продумано, легионеру не было нужды глубоко ранить противника — достаточно нанести укол четырех-пяти сантиметров глубиной в бок или грудь. Клинообразное острие обеспечивало широкую рану, пневмоторакс и обильное кровотечение.

Новобранцев учили, нанеся удачный удар, просто обороняться и ждать. Через пять — семь минут легкие врага заполнялись кровью, он задыхался и падал. Римлянин добивал противника, а затем ему из задних рядов подавали новое копье, и цикл повторялся.

Если же противниками легиона были тяжеловооруженные бронированные воины, в ход шла другая тактика. Легионеры составляли из щитов стену, задние ряды подпирали спины передних, и вся эта масса давила на противника. Первоначально опытные воины-профессионалы в боевой стойке были слегка наклонены вперед и держали щиты перед собой, и щит почти полностью прикрывал воина. Но даже самый сильный богатырь не мог противостоять слитному давлению легиона — и воин начинал сначала выпрямляться, а потом отклоняться назад. И тут для легионера становилось доступным уязвимое практически у всех тогдашних латников место между поножами и латной юбкой или кольчугой. Легионер наносил режущий удар гладиусом или даже кинжалом под своим и чужим щитами, вспарывая бедра противника. Истекающий кровью враг падал, а легион давил дальше, отклоняя назад второй ряд врагов, пока медленно, но верно легион не перемалывал всех.

Зная строй и несколько простеньких, но эффективных приемов, относительно небольшой отряд вчерашних землепашцев справлялся с крупными отрядами профессиональных воинов, стократ превосходящих их в искусстве фехтования.

Если мне удастся сделать из крестьян легион, численность моей армии вырастет в семь раз, уже нам будет легче.

Но экипировать массу солдат стоит массу денег, чего у нас нет, значит, надо поднимать экономику.

— Хорт, — позвал я побратима, — найди опытных орков, это будут сержанты, собери всех крепеньких крестьян нашей долины — и на плац, будем из них героев делать.

Создать легион — и все у нас будет как надо.

Но все выходило не так! Такая хорошая идея — и такой облом. Крестьяне сталкивались щитами, сцеплялись пиками, а уж какая нога левая, какая правая — это вообще для пейзан великая тайна. И ведь ребята стараются, и десятники из кожи лезут, и ничего… Что за беда.

Нарычать на них, что ли? Так нет, сержанты и так ревут, как белые медведи в теплую погоду, не то… думай, Торн, думай головой, а не глоткой! Тут в моей памяти всплывает похожая дилемма, стоящая перед офицерами времен Петра Великого. Гм… а ведь должно помочь.

— Череп, кости! — доносятся странные команды десятников. — Череп, кости! Череп… череп… череп, кости!

Саэна подходит поближе к марширующему строю. На левой ноге каждого крестьянина привязан череп животного, у кого хорька, у кого грызуна, есть и куриные. На правой ноге симметрично с черепом — связка из нескольких костей. При каждом шаге кости подскакивают и с сухим треском ударяются в поножи.

— Что это, Торн? — Саэна показывает на костяные трещотки.

— Помощь в муштре. Понимаешь, крестьяне, да и орки тоже, не очень-то разбираются, где правая нога, где левая. В одной далекой стране в такой же ситуации командиры привязывали к ногам рекрутов пучки сена и соломы. Сено и солому крестьяне ни с чем не перепутают, вот так поначалу и привыкали.