Грэм Макнилл - Посол

Женщина заинтриговала Каспара, и, хотя он не желал враждовать с ревнивым и яростным Сашей Кажетаном, посол обнаружил, что мысли его постоянно возвращаются к Анастасии, ее темным волосам, изумрудным глазам и полным губам. Он, без сомнения, привлекал ее и верил, что, хотя их прошлая встреча и получилась краткой, между ним и женщиной что-то возникло.

Он не знал точно, прав или нет, но решил, что должен это проверить, — так посол и его рыцари оказались на пути в богатые южные кварталы Кислева. По всей вероятности, затея была дурацкая, но Каспар давно уже определил для себя, что нельзя упускать возможностей, даже самых неопределенных.

Как только Софья закончила зашивать его рану и наложила приятно пахнущую припарку, они распили по чашечке сладкого ячменного отвара, и Каспар спросил женщину об Анастасии Вилковой.

— Она дворянка, — последовал короткий ответ Софьи. — Откуда ты ее знаешь?

— Не совсем знаю, — объяснил Каспар. — На прошлой неделе я встретил ее в Зимнем Дворце, и она попросила меня заглянуть к ней.

— Ясно, — лукаво ухмыльнулась Софья. — Что ж, будь осторожен. Я слышала, один боец, Саша Кажетан, к ней неравнодушен.

— Да, мне это известно.

— Впрочем, я не слишком много знаю о ней, не больше, чем любой другой, правда, знаю, что она родом из Праага, что ее муж был убит шесть или семь лет назад, предположительно при случайном нападении уличных головорезов, и что она унаследовала его капиталы.

— Почему ты сказала «предположительно»? — спросил Каспар.

— Ну, ходили слухи, что ее муж был вовлечен в несколько, скажем так, рискованных деловых предприятий, конкурирующих с интересами криминальных структур общества.

— Продолжай.

— Поговаривали, что кто-то из главарей банд, наконец, устал от соперничества и его люди выследили и убили конкурента, когда он возвращался домой из заведения с дурной репутацией.

— Вот ублюдок!

— Кто? — хихикнула Софья. — Муж, посещающий публичный дом, или главарь шайки, пристукнувший его?

— Ты знаешь, что я имел в виду. Не умничай, тебе не идет.

Софья показала послу язык и продолжила:

— Как я сказала, мадам Вилкова унаследовала бизнес мужа и отсекла те части, которые вступали в противоречия с интересами бандитов. Сейчас она весьма богатая женщина и, говорят, жертвует много денег различным больницам и богадельням города.

— Филантропка.

— Да, она одна из немногих представителей нашей знати, кто действительно достоин этого звания, — согласилась Софья.- Так почему она хотела, чтобы ты зашел к ней?

— У нее не было времени на объяснения.

— Возможно, она в тебя втюрилась, — рассмеялась Софья.

— Возможно. А что, в это так трудно поверить? — спросил Каспар несколько грубее, чем намеревался.

— Вовсе нет, Каспар, ты весьма выгодная партия.

— Теперь ты издеваешься надо мной,- сказал Каспар, поднимаясь с лавки.

— Немного, — согласилась женщина, улыбнувшись.

Каспар покинул Софью и поднялся в свои покои умыться и переодеться, прежде чем отправиться к дому Анастасии. Он хотел поехать в одиночестве, но Курт Бремен не пожелал позволить послу путешествовать, без сопровождения после кровопролития у ворот, устроенного разогнавшими возмущенную и горюющую толпу чекистами.

Думая об убийстве боярина, Каспар по-прежнему не был уверен, как быть с обстоятельствами, связанными со смертью Кововича. Разум подсказывал ему, что нельзя верить в случайности, и Каспар не мог отделаться от мучившего его подозрения, что между ним и убийством еще отыщется связь более крепкая и глубокая, чем ссора на приеме. Какая именно, Каспар не знал, но посол был не из тех, кто оставляет подобные загадки нерешенными. Павел уже пытался обнаружить какое-нибудь отношение боярина Кововича к пользующимся дурной репутацией личностям, в надежде, что след приведет — а Каспар был просто уверен, что приведет, — к Чекатило.

Он повернул лошадь на мощеную улицу — табличка на черном каменном доме сообщала, что это Магнусштрассе, что, естественно, поразило посла: он не ожидал увидеть здесь имперское название.

— Возможно, они не так уж и ненавидят нас, а? — проговорил он.

— Нет, посол, — отозвался Валдаас, которого все еще мучила вина, — как-никак, он ранил своего начальника.

Улицы тут были меньше запружены народом, чем в центре города, и Каспар буквально чувствовал царящее вокруг богатство. Чистые оштукатуренные стены, посыпанные сверху битым стеклом, вмурованным в известку, окружали дома элиты Кислева, а высота их не допускала проникновения никаких, кроме, быть может, самых целеустремленных, незваных гостей.

Он ехал по улице, пока не добрался до группки вечнозеленых тополей. Если верить записке, они росли прямо напротив дома Анастасии, который, по-видимому, скрывался за высокой стеной из обтесанного камня, с открытыми воротами, ведущими внутрь. В конце мощеной тропинки, бегущей по пышному, ухоженному саду, изобилующему травами, кустарниками и яркими цветами, посол увидел построенное со вкусом здание.

Анастасия стояла на коленях перед маленькой клумбой, разрыхляя влажную черную землю небольшим совочком, и сердце Каспара сильно забилось от сильнейшего ощущения дежа-вю. Когда женщина заметила его, он выдавил улыбку и помахал ей рукой.

— Я так рада, что ты пришел, — сказала она, подходя.

Очень скоро Каспар понял, что Софья не ошиблась, говоря ему, что Анастасия богата. Слуги в зеленых ливреях приняли у рыцарей поводья и отвели лошадей в конюшню, а горничные с реверансом поднесли всадникам освежающие напитки.

Послу и его рыцарям предложили бокалы с прохладным яблочным соком и наколотым льдом, из чего Каспар сделал вывод, что Анастасия достаточно богата для того, чтобы устроить под домом холодильное помещение, в котором благодаря чарам кислевских ледяных магов воздух всегда оставался морозным.

Солдаты осмотрительно остались у входа в дом, а посол и Анастасия отправились в обшитые дубовыми панелями приемные покои, с высоким алебастровым потолком и пушистым ковром с узорами из извивающихся драконов, раскинувшимся на натертом до блеска деревянном полу.

Внутреннее убранство дома тоже говорило об огромном богатстве, хотя ничто тут не было нарочитым или безвкусным. Каждая элегантно обставленная комната не подавляла гостя роскошью, в отличие от замков многих дворян Империи, которые делали все, что могли, только бы заявить о своем богатстве.

Они присели на великолепный диван, болтая, как старые друзья, о всяких несущественных вещах, пока разговор неизбежно не коснулся смерти боярина Кововича.

— Я слышала об этом ужасном деле и о том дураке, Пашенко, — сказала Анастасия.- Просто кошмар, что такого человека, как ты, посмели обвинить в столь чудовищном преступлении.