Юлия Фирсанова - Рыжее братство. Точное попадание

— Что случилось, Оса? — понаблюдав за мной, чуть обеспокоился Лакс, склонив рыжую голову пониже.

— Это самое место, — я небрежно хлопнула себя свободной рукой по ягодицам, — отбила напрочь и, наверное, кое-что натерла, но пока не фатально, поэтому, не доводя до беды, я лучше немного пройдусь, ноги разомну.

— Ты нездорова? — недоуменно сдвинул брови парень, для которого вся наша примерно трехчасовая поездка была не более чем легкой прогулочкой.

— Лакс, до этого дня я садилась на лошадь три раза. Один раз, чтобы… — я задумалась, как объяснить приятелю, что такое фотоснимок, — быстрый портрет нарисовали, второй раз лошадь подо мной вел за собой человек и только в третий я минут десять каталась сама, причем большую часть времени тратила на то, чтобы отмахиваться от слепней и оводов, которые жрали бедную конягу. Так что, имей некоторое снисхождение к моей неопытности.

Лакс недоуменно моргал, какие-то контакты в его голове никак не хотели замыкаться или наоборот что-то замкнуло накрепко, аж дым из ушей повалил.

— Чего ты такой удивленный, как снеговик летом? — малость стыдясь своего покаяния, сварливо спросила я.

— Никак понять не могу, — прищелкнул пальцами вор, — если ты рода знатного настолько, что с тебя портреты пишут, то почему на лошади ездить не обучена, или, — парня осенило, он даже хлопнул себя по лбу, — тьфу, болван, дамское седло нужно? Только, — рыжий нахмурился, шла быстрая работа мысли, — где ж его тут сыскать?

— Нет, нет, — помотала я головой, — род у меня самый обычный, если судить на ваш манер, мать счетоводом служит, отец из стражников. Только у нас вообще на лошадях мало кто ездит, они скорее для развлечения, как птицы из экзотических стран или маленькие собачки.

— Странное место, — повторился Лакс, похоже, с каждой минутой ему все меньше и меньше нравился мир, из которого я явилась.

— Опа! — я резко прервала разговор и затормозила, вылупившись на ставшие видными при очередном повороте дороги, проложенной если не пьяным трактористом, то явно по той же методике, груды белых камней. С некоторой натяжкой, обладая толикой фантазии их можно было назвать развалинами. Но меня волновало сейчас не это. Развалины были точно такими же или чертовски похожими на те, какие вчера вечером явились предо мной в процессе гадания для Полунки.

— Развалины летнего дворца князя Альглодиэля, — с ностальгией в голосе прокомментировал пейзаж Фаль, зависнув надо мной. — Теперь даже представить невозможно, каким великолепным был Айсо ла Валисс — Тень Ручья!

— Во время той войны, о которой ты мне говорил, разрушили? — спросила я.

— Да, — печально вздохнул сильф.

Даже крылышки поникли.

— То, что эльф сотворить смог, человек завсегда разломать сумеет, — щегольнула я цитатой, слегка исказив текст.

Белые камни, некогда бывшие дворцом, а сейчас выглядывающие из густой травы, как кости гигантского зверя, даже в смерти сохранившего часть былого великолепия, отозвались в груди неясной тоской. А чего мне-то жалеть? Я даже эльфа ни одного в жизни не видела? Наверное, подхватила вирус сожалений от Фаля.

— Это не люди рушили, — вмешался в разговор Лакс, тоже спешившись. — Да воевали с эльфами долго, кровь реками текла, никого не щадили, но Тень Ручья сами дивные уничтожили уже после заключения пакта о мире.

— Типа не доставайся же ты никому? — полюбопытствовала я.

— Нет, — поморщился вор. — Темная эта история, до конца так и не ясная. Что-то там Дивные между собой не поделили.

— Фаль, расскажи, если знаешь, — попросила я.

— Не все эльфы были довольны, когда Альглодиэль мир с людьми решил заключить, поговаривали, что струсил князь, уступил, а нельзя было отдавать эльфийскую землю, стоило биться до последнего, — серьезно поведал сильф, без низменной хитрой улыбки на мордочке, вот сейчас я готова была поверить, что ему сотни лет. — Самые недовольные, альянс Каора, решили сорвать заключение договора, а сделать это можно было лишь погубив князя. Они заплатили своими жизнями, чтоб оборотную силу Теаро, мощь Матери Земли, призвать и обрушили на Айсо ла Валисс. Ночью разверзлась земля, заколебалась почва, сминая камни, как пух, и Тень Ручья обратилась в руины. Почти все, кто находился во дворце, погибли, князь тоже. Только одного не знали в альянсе Каора, что договор уже был подписан и мир пришел на земли Лиомастрии и Хавала.

— Так что ж, выходит эти руины — братская могила эльфов, а заодно и надгробный памятник? — спросила я. Тягостное ощущение, совершенно неуместно в этот безмятежный, солнечный денек, накрыло меня с головой.

— Нет, Оса, — неожиданно светло улыбнулся Фаль. — Плоть эльфов земля принимает без остатка, соединяя с собой в час смерти. Теперь это только камни, не более, но камни, хранящие историю о предательстве и память былой красоты.

— Все равно здесь хорошо, — бодро заявил Лакс. — Мирно, тихо, очень спокойно. Может, устроим привал в рощице рядышком? Заодно и пообедаем.

— Я — за, — воскликнула я не столько из стремления передохнуть и набить живот, сколько потому, что мне хотелось еще побродить по развалинам дворца с красивым названием Тень Ручья. Зачем? Пока я и сама не могла ответить на этот вопрос точно, только знала, хорошо бы задержаться.

Фаля уговаривать перекусить не пришлось, лошадки тоже с удовольствием потрюхали с холма в тенек у маленькой рощицы, метрах в пятидесяти от развалин, рядом с маленьким ручейком. Лакс проворно стреножил коней и пустил их попастись. Из седельных сумок достали снедь, от вина я отказалась, зачерпнув кружкой воды прямо из ручейка. Неожиданно холодная, свежая и чуть сладкая водица оказалась хорошей приправой к мягкому хлебу, ломтям ветчины, сыру и яйцам.

Привалившись к стволу березы, я откусывала кусок за куском от сооруженного бутерброда, взгляд задумчиво скользил по развалинам.

— Как же хорошо, — запихнув в рот последний ломоть мяса, протянул Лакс и опрокинулся на спину, растягиваясь в траве с раскинутыми руками и ногами. Его рыжие волосы смешались с зеленью, смотрелся он здорово.

— Все что мы любим, либо безнравственно, либо от этого толстеют, — машинально отозвалась я.

— И что же безнравственного я сейчас делаю? — ухмыльнувшись, поинтересовался вор не без игривости в тоне.

— Ты валяешься и бездельничаешь после плотной еды, а от этого откладывается жирок на пузе, так что сейчас ты толстеешь, — ухмыльнулась я в ответ. — Впрочем, при твоем телосложении и в целом активном и весьма нервическом образе жизни, вряд ли тебе суждено потолстеть хоть сколько-нибудь заметно.