Елена Бычкова - Лучезарный

— Значит, еще недостаточно. — Подросток заботливо смотрел на колдуна, корчившегося в круге от боли. — Ты еще не совсем пришел в себя.

— Выпусти меня!

— Не могу. Ты вредишь себе. — Мёдвик вернулся к костру и опустился возле него на колени, раздувая угли. — Убиваешь людей и превращаешься в монстра.

— Разомкни круг! — рыча от ненависти и злости, колдун вновь бросился на невидимый барьер. И снова был отброшен.

Каждая неудачная попытка пробиться сквозь магическую границу причиняла новые страдания и вызывала новую вспышку ярости. Вукодлаку хотелось добраться до человечишки и разорвать его в клочья, но тот оставался недосягаем.

Мёдвик, кусая губы, смотрел, как беснуется запертый колдун. Потом он вдруг решительно тряхнул каштановыми кудрями, поднял прут, помедлил секунду и сунул его в огонь. Сейчас же жуткая боль прошила все тело полудемона. Его жгло изнутри и снаружи, выкручивало и встряхивало. В какое-то мгновение мучение стало непереносимым, а потом земля, взрытая его когтями, вдруг оказалась у самого лица.

Эмил лежал, прижимаясь щекой к холодной глине, а сверху на его висок, лилась ледяная вода. Повернув голову, он увидел все того же малолетнего мучителя с кувшином в руках.

— Что… изгонял из меня… демона? — прохрипел колдун, вставая на четвереньки и мотая головой так, что брызги полетели во все стороны.

— Изгонял. — Подросток сел рядом, поставил кувшин между колен. Поправил несколько камешков, образующих круг. — И тебе уже лучше. Я видел, как ты оборачиваешься из человека в зверя, и повторил все в обратной последовательности. Наверное, убийства, которые ты совершил, чтобы вернуть силу, мешают мне полностью завершить твою трансформацию. Нужно больше времени…

— Что ты болтаешь?! — прорычал Эмил, растирая ноющую грудь. — Кто ты такой?

— Меня зовут Мёдвик. — Терпеливо повторил мальчишка. — Я твой ученик. Помнишь? Ты привез меня в свой замок, потому что у меня есть дар… Я понимаю язык растений.

— Замок разрушен… — пробормотал колдун, снова падая на спину. — Я видел развалины.

— Я знаю, — печально подтвердил подросток. Но тут же повеселел. — Но теперь у нас есть новый дом. Далеко отсюда. И когда ты придешь в себя, мы сможем вернуться туда.

— Я уже в себе. Я хочу уйти отсюда. Я голоден.

— Собираешься есть сырых кроликов? — весело спросил мальчишка.

Полудемон не ответил. Мысль о сыром мясе, еще недавно казавшемся таким аппетитным, вызвала отвращение.

— Я хочу вернуться к прежней жизни.

— Тогда у тебя два пути. — Очень серьезно сказал Мёдвик. Он поднял металлический прут, клеймо на конце которого все еще было раскалено. И Эмил невольно содрогнулся, вспоминая боль, которая вспыхивала в его теле, как только этот предмет погружали в огонь. — Ты можешь превратиться в чудовище, существующее от одного убийства до другого, питающееся крохами человеческой боли, и медленно терять разум… Или стать человеком. Жить нормальной жизнью, как все.

Эмила не удивила редкая осведомленность мальчишки, он задумался о другом.

— Мне нужно сохранить разум и вернуть магическую силу. Как можно больше.

Подросток помолчал, глядя в костер, потом произнес с явной неохотой:

— Это третий путь. Когда Хул пыталась убить тебя, Рубин Карашэхра оставил в тебе след. Его Огонь — мощный источник силы, и если бы ты открыл его в себе, смог бы черпать магию оттуда… Но я не знаю, как это сделать.

Эмил промолчал и снова вытянулся на земле.

Некоторое время он лежал на спине, прислушиваясь к сухому шелесту тростника и далекому волчьему вою. Потом поднял руку, поднес ее ближе к лицу. Она была уже вполне человеческой, но с длинными черными когтями и грубой серой кожей.

Колдун приподнялся, осматривая себя. Косматая шерсть на груди вылезла, но все еще густо покрывала живот, ноги и плечи. Звериные задние лапы стали больше похожи на нормальные ступни. Грудная клетка раздалась, позвоночник немного выпрямился, хотя Эмила все еще гнуло к земле. Уши остались прежними, остроконечными. Лоб был низким, а глаза глубоко запавшими в глазницы. Лицо, наощупь, все еще напоминало волчью морду, но он снова мог говорить. Взгляд полудемона зацепился за ожог на ладони, и он показал его мальчишке:

— Что это за знак?

— Мантра, — объяснил тот охотно. — Успокаивает, оберегает от низменных страстей. Через какое-то время рана исчезнет, а защитная сила останется.

— Ты все продумал, как я погляжу, — усмехнулся колдун. В душе снова шевельнулась, было, злость, но возвращение приступа яростного безумия показалось таким утомительным, что он постарался заглушить ее.

Кажется, Мёдвик, действительно, пытался помочь ему.

— Почему ты возишься со мной?

— Потому что ты возился со мной прежде, — тихо сказал подросток, бросая в огонь несколько сухих веточек. — Потому что ты нам нужен. Мы скучаем по тебе.

Эмил глубоко вдохнул душистый аромат, примешавшийся к горькому запаху дыма.

— Кто это мы? — пробормотал он. — Я ничего не помню.

— Совсем ничего? — голос Мёдвика чуть дрогнул.

— Не совсем.

Следующее воспоминание вызвало в душе бурный всплеск ярости. Женщина, изумительно красивое лицо которой сползает, словно маска, а под ним оказывается уродливая морда. В ее руке сияет жезл с красным корундом на конце. Она размахивается, и из камня хлещет пламя, вонзаясь Эмилу в грудь…

Колдун перевел дыхание:

— Чувствую ненависть… к Хул за то, что она сделала со мной. За то, что забрала оружие принадлежащее мне… За… — Он не договорил. Горечь, которая скрывалась глубоко в душе, плеснула наружу. «Она убила Буллфера моими руками! Никчемное создание Верховного демона принесло ему гибель. Я убил его…»

Смириться с этим было невозможно. Эмил попытался загнать жгучее чувство утраты, вины, отвращения и ненависти к самому себе как можно глубже внутрь. Но оно рвалось на поверхность.

— Рубин забрал всю твою магию. Лишил прежнего облика, — прошептал Мёдвик, глядя в сторону. — Он не убил тебя физически, ведь Ключ был создан из твоей крови, но… мне кажется, от его огня пострадала твоя человеческая сущность. Та, что умела сочувствовать и любить. Поэтому ты так быстро скатился до звериного состояния. Поэтому испытываешь лишь ненависть.

Мальчик тяжело вздохнул, а потом попытался улыбнуться и сказал не слишком уверенно:

— Я думаю, со временем это тоже пройдет, нужно только…

— Мне все равно, — резко перебил его Эмил. — Я хочу свернуть шею Хул. А что я буду при этом испытывать — злорадство или ярость, не важно. Но я не могу этого сделать! Я абсолютно беспомощен.