Мария Виноградова - Тёмные времена

— Плохо, — по лбу знахарки пролегла глубокая морщинка. — Боюсь, ночь не переживет.

Девушка опустила голову, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

— Я могу чем-то помочь?

— Да, — Антхеа повернулась к ней, обмакивая лоскуты чистой ткани в горячую воду. — Иди, мальчишку успокой, а то как бы не сотворил чего.

Деа кивнула и, бросив долгий задумчивый взгляд на охотника, вышла, тихонько притворив за собой дверь.

Исэйас сидел на крыльце, бездумно уставившись в прозрачную темноту ночи. Раз за разом перед глазами мелькали обрывки воспоминаний о бое, произошедшем в мертвом городке. И раз за разом в сердце словно проворачивался нож, когда чувство вины волной поднималось из глубины души. Да в виски бился вопрос — а хоть кто-нибудь из Ордена поступил бы так ради него?

Теплая рука на плече заставила его отвлечься от горестных раздумий.

— Ложись спать, — Деа ласково провела по рыжим вихрам. — Антхеа сказала, что с ним все будет хорошо.

Исэйас судорожно выдохнул, чувствуя, как разжимаются стальные когти страха, железной хваткой сковавшие душу, и, улыбнувшись, направился в свою комнату. Девушка еще немного постояла на крыльце, закрыв глаза и подставив разгоряченное лицо легкому ветерку, глубоко вздохнула, успокаивая бешено бьющееся сердце и вернулась в дом.

Через два часа Антхеа закончила. Устало опустив плечи, она наказала девушке сидеть рядом с Хесом и ушла к себе, едва поднимая ноги. Деа тихонько поглаживала тонкие пальцы мужчины, иногда легко дотрагивалась до осунувшегося лица, проводя по прохладной щеке. Выждав для верности около часа и прислушиваясь к едва заметному прерывистому дыханию, девушка встала, вытянула из ножен охотника тонкий кинжал и провела им по основанию ладони. Зажав порез, она наклонилась и, откинув одеяло, начертала кровью на левом плече Хеса затейливый знак. Потом, немного помявшись, торопливо стянула рубашку, оставшись нагой, изобразила точно такой же знак у себя на правом плече и, сжав кулаки, скользнула под бок Хесу.

Мужчина очнулся ближе к рассвету. Голова кружилась, грудь болела, словно пронзенная стальным прутом. Он долго пытался разлепить веки, стараясь разглядеть окружающую обстановку мутными глазами, в которые было словно песка насыпано. Когда наконец ему удалось сфокусироваться, он понял, что находится у Антхеа, и против воли губы тронула слабая улыбка. Мальчишка не испугался, не бросил его там, выдюжил.

Хесу казалось, что он лежит рядом с открытым огнем — настолько ему было жарко. Он скосил глаза и судорожно попытался отодвинуться — рядом лежала Деа и сладко сопела ему в ухо. Но тело словно налилось свинцом, руки не слушались, а при любой попытке движения в глазах темнело от вгрызающейся в грудь боли. Девушка завозилась и прижалась обнаженным телом к стиснувшему зубы охотнику. Хес сдавленно застонал, понимая, что перестает контролировать как себя, так и проклятый амулет, начинающий действовать вовсю. Силы, словно неторопливый, но свежий ручеек, потихоньку начали возвращаться к ругающемуся сквозь зубы охотнику.

Деа сонно приподняла головку, посмотрела на очнувшегося мужчину, на светящийся, ею же начертанный знак на его плече, довольно улыбнулась и, ласково проведя по животу разом напрягшегося Хеса, склонилась к нему, нежно, с оттяжкой целуя. Охотник выдохнул и, не в силах сопротивляться, отдался на волю магии, бушевавшей в крови и разбуженной этой девушкой.

Наутро Исэйас, едва разлепив глаза, слетел с кровати и помчался в комнату Хеса, но на половине пути, недалеко от гостиной, услышал возню, сдавленные богохульства и раздраженное шипение. Рывком распахнув дверь, паренек расплылся в совершенно счастливой улыбке: перебинтованный Хес с ругательствами отмахивался от пытающейся его осмотреть донельзя удивленной Антхеа. Получалось у него, в силу слабости, из рук вон плохо, и вскоре мужчина был пойман, усажен на стул и тщательно проинспектирован. Косо глядя на недоуменно качающую головой знахарку и сияющего мальчишку, охотник явно чувствовал себя не своей тарелке: чтобы кто-то радовался тому, что за ночь он не отправился к праотцам, было для него редкостью. И даже в голову пареньку, счастливому оттого, что Хес жив и относительно здоров, не пришло, как мог мужчина, вчера еще находящийся на пороге смерти от жуткой раны, которая привела в ужас даже видавшую виды знахарку, смог встать на ноги всего за одну ночь.

— Хес, — мальчишка виновато потупился и подошел к мужчине, когда Антхеа, довольная проведенным осмотром, вышла, — прости меня, я тогда вел себя, как последний дурак, только помешал.

Охотник хмыкнул и едва заметно поморщился от боли.

— Ничего, с возрастом пройдет. Зато теперь тебе понятно, почему я начал тебя учить.

Исэйас радостно закивал головой. Хес улыбнулся и, вставая, потрепал его по рыжим вихрам.

Дверь грохнула, ударившись об косяк. К опешившему охотнику подскочила знахарка и с размаху залепила пощечину.

— Что с девочкой сделал, паскудник?! — лицо у нее было бледное, руки сжаты в кулаки, а в глазах застыл страх.

Хес сначала недоуменно прижал ладонь к горящей после удара щеке, потом его глаза расширились, он сдавленно застонал, вскидывая кулак ко лбу, и, скривившись от боли, причиненной слишком резким движением, бегом последовал за Антхеа. Ничего не понимающий мальчишка увязался за ними.

Деа сидела на кровати в своей небольшой комнатке и мечтательно смотрела в потолок. Глаза сияли, но девушка была словно не здесь, а где-то в собственных грезах. Когда Хес и Антхеа зашли в комнату, Деа осталась все такой же безучастной ко всему происходящему, словно живая кукла. Исэйас в растерянности смотрел на внезапные перемены, произошедшие с ней всего лишь за одну ночь.

Хес, отчаянно глядя на девушку, опустился перед ней на колени, заставляя посмотреть на себя:

— Деа, ты слышишь меня?

Она сфокусировала взгляд на мужчине, но все так же продолжала смотреть куда-то вглубь себя, при этом не шевелясь и не сказав ни слова.

— Исэйас, выйди отсюда, — внезапно рявкнул охотник, и парень выскочил из комнаты прежде, чем сообразил, что делает.

За спиной бухнула дверь, и он прислонился к стене, не решаясь вернуться.

— И что это? — тихо спросила Антхеа, глядя, как Хес хмурит брови и в нерешительности кусает губы.

— Она провела усиленный ритуал Связки, — прошептал он.

— То есть передала свою жизненную силу тебе? Сегодня ночью? Откуда она узнала о нем? — знахарка горестно покачала головой. — А усиленный должен сопровождаться…

Хес молча кивнул.

— Я не смог сдержаться, потому что умирал, а от такого щедрого дара такие, как я, не отказываются, — он горько скривил тонкие губы. — И амулет не удержал иллюзию.