Олег Авраменко - Власть молнии

— Интересно, кто там такой умный? — задумчиво протянул Карсидар.

— Это ты скоро узнаешь, дорогой мастер. И скоро увидишь. Лицом к лицу встретишься, — пообещал Пеменхат и крикнул в окно:

— Ну, я пошёл думать.

— Давай-давай, да не очень-то рассусоливай, не то мы можем осерчать, — последовал насмешливый ответ.

Однако старый трактирщик уже не обращал внимания на всякие там издёвки. Оценивающим взглядом он смерил с головы до пят загадочно улыбавшегося Карсидара и невозмутимого Читрадриву, затем спросил мальчишку:

— Ну как, не боишься?

— Это с вами-то да с самим мастером Карсидаром?! — искренне изумился Сол.

— Вот и хорошо. Молодчина, — похвалил его Пеменхат и, сделав всем знак следовать за собой, направился к выходу из комнаты.

Тут снаружи раздался глухой стук топора.

— Дерево валят. Для тарана, — со знанием дела отметил Карсидар.

— Пусть себе забавляются. — Пеменхат беззаботно махнул рукой, провёл спутников в свою комнату, раскрыл скромно прикорнувший в углу сундук и приглашающе заметил:

— Выбирайте.

— Эге, да ты, я вижу, не промах, — удовлетворённо заметил Карсидар, выуживая из недр сундука двухзарядный арбалет, лёгкий и прочный, а также пучок коротких толстых стрел. — Это оружие настоящего мастера.

Он проверил обе тетивы, спусковые механизмы и, хитро прищурившись, спросил:

— Так что же, ты и теперь будешь предлагать мне лишь свои поварские услуги? А, почтеннейший?

— Ты сам сказал: выберемся из заварушки, тогда и поговорим, — сдержанно заметил Пеменхат, пересматривая имевшиеся здесь клинки и ножи. Наконец решив, что сегодня им предстоит прежде всего бой дистанционный, он остановился на особых пристежных кармашках, в которых размещалось полторы дюжины метательных ножей, а для рукопашной выбрал небольшой меч, который сунул в спинные ножны вместо тесака.

— Ну а ты? — спросил Читрадриву, безучастно наблюдавшего за приготовлениями остальных.

— Гандзакам запрещено носить оружие, ты же знаешь, — ответил тот. — Я не умею обращаться с этими штуковинами.

— Ну хоть топор возьми, — и Пеменхат сунул ему в руки обоюдоострый топорик со стянутой железными кольцами рукоятью. — Чай, дрова колол? Ну так это почти то же самое, только вместо поленьев перед тобой будут всякие скоты. Думаю, управиться с этим несложно.

— Думаю, да, — согласился Читрадрива и добавил:

— Хотя… анхем тоже умеют драться. Но — по-своему.

Пеменхат на мгновение представил, что это могут быть за особые приёмы борьбы, и от ужаса его аж передёрнуло. Потому он выбрал из кучи железного хлама небольшой обитый кожей шлем, нахлобучил его на голову мальчишке и сказал:

— Вы двое… Вы вот что… Не можете драться, так ступайте на кухню да натаскайте на верхний этаж масла и кипятка. Поставьте во всех комнатах, неизвестно ведь, где они попытаются вломиться после двери. И непременно принесите котелок с маслом к окну, что над входом. Быстро.

Когда они с Карсидаром кончили экипироваться и явились наверх, Читрадрива и Сол завершили приготовления. А поскольку стук топора за окном уже прекратился, Пеменхат понял, что таран у герцогских слуг тоже готов. Сейчас они схватятся…

Точно в подтверждение этому, до его слуха донёсся крик начальника отряда:

— Ну так что, трактирщик, выдашь нам бродягу Карсидара или нет? Мы уже устали ждать.

Пеменхат осторожно выглянул наружу. Ни у дверей, ни вообще около стены дома никого видно не было. Начальник отряда, лихо подбоченившись, стоял на опушке и с издевательским видом рассматривал трактирщика.

— Так как? — вновь спросил он, сломал прутик, которым легонько хлестал себя по правому сапогу и отшвырнул его прочь.

— По левой стене всё тихо, — сказал за его спиной вошедший в комнату Читрадрива.

— По правой тоже, — услышал он и голос Карсидара. — Там дорога, место открытое. Не думаю, что они вообще станут нападать оттуда. Я велел Солу дежурить и пришёл сюда.

— Правильно, — шепнул Пеменхат. — Читрадрива, иди к левой стене. Если что, вышибай окна и лей им на головы масло и кипяток. Карсидар, останься со мной. Здесь дверь. Думаю, они попытаются прорваться именно тут.

И прокричал в окно:

— Эй ты, герцогский прихлебала! Коли тебе нужен мастер Карсидар, заходи и бери его. Только учти: я, почтенный Пеменхат, не даю в обиду своих постояльцев. И я собираюсь возражать против ваших домогательств.

Начальник отряда тут же предусмотрительно отступил под защиту деревьев и заорал:

— Ах так?! Значит, ты решил сопротивляться? Жалкий идиот! Приглашаешь нас к себе? Зовёшь войти? Хорошо, сейчас мы войдём. Только пощады после этого не жди. Понял, болван?! Ни ты, ни твои гости, ни мальчишка-слуга — никто не будет помилован! Мы вымотаем из вас кишки и размажем их по стенам твоего вонючего заведения. А голову Карсидара насадим на копьё и представим его светлости герцогу, чтобы он лично мог плюнуть в его вытекшие глаза! Это будет великая честь для тебя, слышишь, ты, бродяга, оскорбитель родовой чести?!

Тут в глубине комнаты раздался звук передвигаемой мебели, и хоть отвлекаться от происходящего за окном было неразумно, Пеменхат всё же обернулся. Карсидар вытягивал из угла тяжёлый дубовый стол.

— Эй, ты что делаешь? — спросил вполголоса трактирщик.

Не дав ему ответа Карсидар вскарабкался на стол, выпрямился, приложил к плечу арбалет и начал прицеливаться.

— С ума сошел?! Он же спрятался! — постарался образумить его Пеменхат.

Но Карсидар продолжал целиться, лишь заметил вскользь:

— Я тоже недоволен твоим дурацким щитом, а что толку! Ты послушался меня? Нет. Вот теперь и не мешай мне.

Он имел в виду круглый, слишком выпуклый и слишком тонкий щит, который Пеменхат извлёк из сундука вместе с прочей амуницией. По мнению Карсидара, такую штуковину могла запросто пробить не только арбалетная стрела, но и простая, выпущенная из лука. На что Пеменхат лишь загадочно усмехался.

Начальник отряда между тем вовсю разглагольствовал:

— А ты, почтенный трактирщик? Неужели ты думаешь, что его светлость герцог не соизволил поинтересоваться и твоим прошлым? Так вот, да будет тебе известно, совсем недавно его светлости доложили, что когда-то, давным-давно, ты был таким же точно бродягой и преступником, как этот самый Карсидар. И если герцог Торренкульский до сих пор оставлял тебя на свободе, то исключительно по доброте душевной и по безграничному своему милосердию. А ведь он мог бы давно схватить тебя и предать в руки королевского правосудия! Подумай об этом, старая свинья.