Григорий Шаргородский - Грани страха

Заметив мой шок, Рычаг ткнул меня кулаком под ребра:

— Ты что, никогда не видел йоллов?

— Это йоллы?

— Да, захлопни рот, и пошли. Не доводи Мирана, как бы потом жалеть не пришлось.

Покосившись на выходящего из помещения начальника охраны, Рычаг тут же направился к сараю, в котором я ранее заметил переднюю часть самодвижущейся машины.

Ага, похоже, он не только телохранитель, но и водитель. Любопытство тут же толкнуло меня за гномом, когда остальные лениво дожидались, пока им подадут экипаж к крыльцу.

Изяществом дизайна паровоз, честно говоря, не впечатлял. Почему паровоз? Потому что слово, обозначавшее этот агрегат, на всеобщем языке составлялось из двух частей: «пар» и «везти». Тогда как для наименования городского парового трамвая использовали слова «пар» и «тянуть». Ну а название дирижабля при мне использовал только Лакис и делал это по-русски. Другие называли воздушный корабль паролетом.

Итак, вернемся к паровозу, который, чтобы не путаться, я решил мысленно называть паромобилем. Больше всего он напоминал старый советский автобус ЗИЛ-8, из которого Глеб Жеглов по-ковбойски палил по бандитам. Впрочем, сравнение очень приблизительное. Чего только стоили его колеса, достойные даже бронетранспортера!

Диковинного вида двигатель не прикрывался капотом. А салон был разделен на три части: кабину водителя, комфортабельную часть для важных персон и, так сказать, грузопассажирскую — с двумя продольными лавками.

Я тут же мысленно забил себе место рядом с водителем.

Мои ожидания о долгом разогреве пара не оправдались. Гном забрался в кабину и дернул за рычаг. Сразу стало понятно, откуда у него эта кличка. Большой рычаг был настоящим произведением искусства. Металлическую поверхность покрывали руны и даже золотая инкрустация, а в набалдашник были вставлены каменья. Дорогая, наверное, штука. Как до сих пор не сперли?

Действия гнома тут же вызвали реакцию внутри двигателя. Пыхнув паром, полумагический агрегат загудел. Гном кивком пригласил меня занять место рядом с собой.

Едва я успел присесть на мягкую подушку сиденья, как гном еще раз дернул антикварный рычаг. Из множества отверстий двигателя ударили струи пара. Сарай тут же заволокло туманом, из которого, как в театре, и выкатился наш паромобиль.

Нужно попросить Рычага дать порулить, только очень осторожно — сразу бросилось в глаза, что для поворота здесь нужно вертеть рулем, как штурвалом на корабле. Это вам не чувствительный руль современной земной машины — нужна привычка.

— Поехали! — радостно заявил гномий Гагарин.

Паровоз резво подкатил к крыльцу дома для слуг. Миран с оркской семейкой полезли в заднее отделение. Затем мы подъехали к черному ходу особняка.

Минут через пять на крыльце появились два парня. Кто есть кто в спускающейся парочке, было понятно сразу. Разницу в статусе молодых людей выдавало как поведение, так и то, как на них смотрели слуги и сидящий рядом со мной гном.

На первый взгляд Йохан Ламех казался вполне нормальным парнем. Выходной светло-коричневый сюртук, запахивающийся на правую сторону, выглядел дорого, но без кичливости, как и тот, кто его носил. На голове Сынка ровно сидел котелок. А вот его компаньон был одет совсем по-другому. Его сюртук был расшит золотистыми нитями, котелок залихватски заломлен набок. На губах Племяша играла ироничная улыбка, но от меня не укрылась безнадега в глазах уставшего от жизни человека.

— Йохан, смотри, — хохотнул Племяш, — это твоя новая игрушка, надеюсь, не самая бесполезная. И чего, интересно, он вырядился в законника? Эй, прорицатель, ты хоть знаешь, во что одет?

— Пауль, хватит доставать людей, — прервал родича Йохан. Остановившись у дверцы в комфортабельную часть паромобиля, он заглянул в кабину: — Тебя как зовут? Ты меня понимаешь? — Юноша старался говорить медленно, четко произнося каждое слово.

— Да, понимаю, — ответил я. — Меня зовут Ром.

— А там как звали? — с намеком спросил Сынок.

— Роман.

— Роман, перебирайся к нам. Хочу с тобой поговорить.

Спорить я не стал и выбрался из кабины. В центральном отделении паромобиля было значительно уютнее. Два мягких диванчика стояли друг напротив друга, а между ними находилась намертво прикрепленная к полу тумбочка с тремя рядами выдвижных ящичков.

Племяш тут же достал себе бутылку с залитым сургучом горлышком и пару бокалов.

— Ему тоже налей, — сказал Йохан, но все же вопросительно посмотрел на меня.

— Лучше не надо, — возразил я. — Не знаю, как повлияет выпивка на мой дар.

— Ладно, — пожал плечами Йохан, взял в руки протянутый другом бокал. — Как тебе у нас?

— Пока не понял, — честно ответил я. — Непривычно.

— Расскажи про свой мир.

Вот и решай, что можно говорить этому мажору, а о чем лучше умолчать. Правда, запретов по этому поводу от Лакиса не поступало, хотя и разрешений — тоже. Что ж, выдадим максимально безопасный ответ:

— Я плохо говорю на всеобщем. Вы мало что поймете. Может, позже, когда научусь говорить получше.

Внезапно взгляд Сынка стал колючим, но через мгновение на его лицо вновь вернулась благодушная улыбка.

— Хорошо, позже так позже. — Утратив ко мне всякий интерес, Йохан повернулся к Племяшу: — Пауль, перестань кривляться, мы ведь не на каторгу едем.

— А куда? — недобро сузив глаза, тут же завелся Племяш. — Опять за мной начнут гоняться всякие сердобольные мамаши. Будь моя воля, мы бы сейчас ехали не в городскую ратушу, а в нежный дом…

Постепенно я начал терять нить разговора двух молодых богачей. Они общались с использованием сложных, пока неизвестных мне слов, а затем вообще перешли на какой-то специфический сленг, так что не помогала даже моя интуиция. Впрочем, возможно, родичи местного мафиозного босса как раз использовали правильную речь, а меня изначально учили, так сказать, «ботать по фене».

Вывод один — нужно срочно исправлять положение. Если придется жить в этом мире, то лучше делать это в среде нормальных разумных, а не на городском дне.

Записывать при «работодателях» я не решился, поэтому просто запоминал самые сложные слова.

Занявшись лингвистическими изысканиями, я пропустил детали поездки и очнулся только тогда, когда паромобиль остановился, опять окутавшись клубами пара. Не самая удобная ситуация в плане защиты потенциальной жертвы киллеров. Смотри-ка, я уже начал думать как заправский телохранитель.

Похоже, эта мысль не давала покоя не только мне, потому что в открывшуюся дверь полез Миран. И выглядел он устрашающе, поигрывая зажатым в руке кинжалом.