Руслан Мельников - Эрдейский поход

– Ведьма, в своем ли ты уме? Ты не сможешь удержать при себе такой табун. Ты и с пятью лошадьми не управишься.

– Я родилась и выросла в степи. Я с детства приучена обращаться с любой скотиной.

– Но не с боевыми конями. Ты колдунья, а не воин. И дряхлая старуха притом.

– Хорошо, дай не боевых. Дай мне десять загонных или вьючных коней.

– Нет, – покачал головой Всеволод. – Столько я дать не могу – даже не рассчитывай. Подарить тебе десять коней – значит, спешить десять человек или оставить весь десяток без припасов в дороге. Ты получишь двух. Впряжешь их в повозку. Этого достаточно, чтобы сняться с места и отправиться в путь. Кроме того, я оставлю при конях дорожные сумы с зерном и пищей.

– Шесть коней, – поджав губы, потребовала старая половчанка. – Дай мне шесть коней, урус-хан.

– Мне надоело торговаться с тобой, ведьма! – Он в самом деле терял терпение. – Или ты надеешься, что в этих безлюдных степях появится кто-то еще, кто предложит тебе большее?

– Четыре коня! Дай четырех!

– Два. Я уже сказал тебе.

– Три! На меньшее я не соглашусь, урус-хан.

Всеволод повернулся к выходу. Бросил на пороге:

– Уезжаем. Конрад, если хочешь, можешь остаться. Догонишь.

Говорил по-русски. Чтоб упрямая ведьма все поняла правильно. Она поняла.

– Постой, урус-хан, – донеслось сзади, из полумрака, когда Всеволод уже опускал за собой полог юрты. – Я приму твой дар.

Это были слова, которых он ждал. Всеволод вновь вступил под войлочный полог.

Сакс к тому времени уже успел обнажить сталь.

Шустрый малый...

– Конрад, подожди, – попросил Всеволод. Тевтон опустил оружие.

Старуха сидела неподвижно, уставившись на закопченные камни мертвого очага. Под сухой пергаментной кожей половчанки ходили желваки.

Всеволод опустился на землю с противоположной стороны очага.

– Я вижу, ты совсем не боишься меня, урус-хан, – сварливо и, кажется, даже обиженно сказала ведьма.

– Нет, – Всеволод не смог сдержать улыбки, – тебя – нет. Ты слишком слаба. В тебе нет той колдовской силы, которой следует опасаться. А то, что есть, не причинит вреда. Я прошу защитного слова не от тебя, старуха, – от других. От оборотней-волкодлаков.

– Не от меня... – вздохнула шаманка, – от других...

Она немного помолчала.

– Что ж, пусть будет по-твоему, урус-хан. Сними боевую перчатку и дай мне свою руку.

– Это еще зачем?

– Я должна знать, в чьи руки отдаю защитное слово.

Всеволод недоуменно пожал плечами, но все же протянул шаманке левую руку. Пальцы старой половчанки – сухие и шершавые, будто ветки сломанного мертвого дерева, тронули его длань...

Неприятное вышло прикосновение.

...Тронули и отдернулись.

– Что такое? – нахмурился Всеволод.

Она ответила не сразу.

– Ты великий... великий воин, урус-хан. Твоя рука говорит об этом. Такой руке не нужно колдовской защиты. Такая рука сама справится с любой...

– Руки не разговаривают, – сердито перебил Всеволод. – И не решают за своего хозяина. Послушай, старуха, ты скажешь наконец то, что я от тебя так долго жду?

Степная ведьма подняла на него глаза. Злые. Холодные. Насмешливые.

– Эт-ту-и пи-и пья, – тихо, нараспев произнесли бледные потрескавшиеся губы.

– Что? – не понял Всеволод.

– Эт-ту-и пи-и пья, – повторила шаманка громче.

– Это и есть тот самый заговор, что отпугивает ночных оборотней?

Молчаливый кивок.

– Не похоже на язык степняков.

Ведьма наморщила и без того изрезанный глубокими линиями лоб. Словно вспоминая. Или глубоко задумавшись о чем-то. Ведьма вновь опустила глаза.

– Это старое слово древнего языка. Очень старое, очень древнего. Его мне открыла бабка. А бабке моей – ее бабка. А ее бабке – ее. И так из колена в колено. И через колено. Слово помогает, если на пути встанет демон в волчьем обличье.

– Эт-ту-и пи-и пья, – задумчиво повторил Всеволод.

Ладно, помогает или не помогает – им еще представится случай это проверить. Если не поможет – так меч с серебряной отделкой всегда под рукой.

Всеволод вышел из юрты. Следом – Бранко и Илья со своими ратниками. Конрад со все еще обнаженным клинком.

– Сакс, да спрячь ты наконец свой меч, – недовольно сказал Всеволод. – Чего ты за него хватался-то все время?

– Припугнуть нужно было старуху, – буркнул Конрад, вкладывая оружие в ножны. – Чтоб сговорчивее стала.

Что ж, тоже верно...

– Оставьте ей двух коней с переметными сумами, – распорядился Всеволод.

Обещание, данное степной шаманке, лучше исполнить. А то мало ли... Старец Олекса говорил, в мире все взаимосвязано. И магическая связь через плату за колдовскую помощь может ведь оказаться палкой о двух концах. А обманутая ведьма, сколь бы слаба она ни была, наверняка постарается обратить свою помощь во зло, ибо нельзя зависеть от дара, который не получен. И кто знает, не придаст ли ведьме сил обман того, с кем заключен договор.

– Спалить бы просто надобно шатер вместе с колдуньей, а не подарками ее одаривать, – недовольно проворчал Конрад.

Всеволод не ответил. Конрад – посол. Послов надо уважать, но не исполнять все, что взбредет им в голову.

Дальше ехали споро – не загоняя коней понапрасну, но и не теряя времени. Люди покачивались в седлах. Лошади бежали походной тропой, не сбиваясь с размеренного шага. Степь сменилась холмистой равниной. Появились редкие рощицы и густой кустарник в оврагах. Вдали виднелись предгорья.

– Скоро вступим на земли Залесья, – объявил Бранко.

– Как скоро? – поинтересовался Всеволод.

– А вот как Брец-перевал пройдем – так и вступим.

– И долго еще до перевала?

– Пару ночей проведем по эту сторону Карпатских гор, – ответил волох. – От силы, три ночи. Потом начнутся трансильванские земли.

Глава 16

В этот раз волкодлака, вышедшего к лагерным огням, они разглядели хорошо. Правда, не сразу.

Костры горели почти сплошным кольцом, весело трещал хворост, высокие языки пламени жадно лизали ночь, так что тень, выскочившая из мрака, в лагерь пробиться не смогла. Метнулась вдоль огней. В сторону, в другую – и исчезла, растворилась прежде, чем вдогонку полетели стрелы и копья.

Тварь, однако, попалась упрямая. Скрывшись в одном месте, тут же объявилась в другом – на противоположной стороне стана. Опять скакнула перед кострами, опять отпрыгнула обратно – в спасительную тьму. Две стрелы дозорных с шелестом вошли в стену сплошного мрака, казавшегося из-за ярких огней еще гуще, еще плотнее. Ни воя, ни визга не было – стрелы цели не достигли.

А в лагере уже царил переполох. Взволновались, заржали, забились на привязи лошади. Похватали оружие, изготовились к бою люди.