Марина и Сергей Дяченко - Стократ

Кривозвездка и Факел обычно росли у воды. Их трудно было искать, но Шмель знал секреты. Усевшись на камне, он разжевал сперва три цветка кривозвездки, потом метелочку Факела. Получилась неплохая, легко распознаваемая частица «не»: если добавить этой кашицы в питье, смысл его поменяется на противоположный. Верю – не верю, хочу – не хочу…

Шмель выплюнул травяную кашицу вместе со вкусом – на проезжую дорогу.

Будь он сильным и умным, как герой сказок – составил бы для мастера питье со смыслом: «Ты меня предал и обманул людей. Но я все знаю, расплата придет…» Но для такого послания нужны редкие ингредиенты. И Шмель – не герой сказок, а так, мальчишка…

Он встал, вытер слезы рукавом и зашагал обратно к поселку.

– Это правда, что ты убиваешь людей за деньги?

– К счастью, нет.

Князь нахмурился.

Это был молодой еще человек из очень молодого рода. Еще прадед его сплавлял лес, как все в округе, а дед научился воинскому ремеслу и нанялся в чужое войско, и собрал вокруг себя доверенных людей, и ухитрился мечом добыть себе славу и землю. Его отец смог удержаться у власти и упрочить ее, и вот – первый в династии, получивший титул по наследству, принимал Стократа в своем бревенчатом доме и не знал, как правильно поставить себя с незнакомцем.

– Ну как же… мне донесли, что твой меч… что тебе платят за убийства.

– Так вернее, – признал Стократ. – Случается, я убиваю убийц и насильников. И если мне вдруг – почему-то – платят родственники их жертв, я принимаю плату.

– А, – князь приободрился. – Тогда… А заказы ты принимаешь?

Стократ поднял брови. Длинная гневная речь не была бы столь красноречива.

Князь ощетинил короткую бороду. Некому и некогда было учить его скрывать чувства, как подобает высокородному, поэтому все, о чем он думал, сразу же отражалось на лице. Князь молча сокрушался, что идиоты-стражники впустили гостя со здоровенным мечом у пояса, такую стражу по-хорошему надо бить палками на базарной площади, но другой ведь нет…

– Я не наемный убийца, – проговорил Стократ холодновато, но без дерзости. – Я бродяга. Если встречу убийцу – его не станет. Заплатят – возьму деньги. Вот и все.

– Ты… странствующий вершитель справедливости? – князь криво ухмыльнулся.

– Я не знаю, что такое справедливость, – ровно отозвался Стократ. – Думаешь, она существует?

Князь снова засопел; Стократ встретился с ним глазами. Князь вздрогнул.

– Я всего лишь путник, – сказал Стократ примиряюще. – Иду, куда глаза глядят. Мир смотрю, вести разношу. В Лесном Крае, слышали, в трех местах загорелось этим летом?

– Большая беда, – глухо отозвался князь.

– Немалая. Цена на лес выросла повсюду…

Стократ сделал многозначительную паузу.

– Ты еще и купец? – теперь уже князь цепко глянул ему в глаза.

– Куда мне, – Стократ улыбнулся.

– Цена выросла, торгуем много, – проговорил князь с непонятным раздражением. – У нас ведь не просто лес, у нас розовая сосна, таких во всем Мире больше нет. Видал, какие дома?

– Видал.

– А вот это? – князь подхватил со стола резной деревянный кубок, стряхнул на пол несколько капель со дна, протянул Стократу. – Скажи… это правда, что о тебе болтают?

Стократ взял в руки кубок. Розовая сосна, если правильно ее обработать, становится прозрачной. Тина, помнится, рассказывала об этом долго и подробно, и Стократ цокал языком, гладя пальцами ее деревянные сережки – и пылающие мочки ушей.

– Что обо мне болтают? – повторил он, вертя в руках княжеский кубок.

– Что ты один можешь… десяток положить? Вооруженных? Один?

– Красивая работа, – Стократ вернул кубок. – И ты веришь слухам?

Князь в раздражении хлопнул кубком о стол:

– А кто тебя знает… Мы тут на краю света почти, с лесовиками бок о бок, и не захочешь – а начнешь верить всякому…

– А что, ладится у вас с лесовиками? – Стократ боялся, что в голосе его слишком явно прозвучало любопытство. Он был почти уверен, что разговор с князем так или иначе коснется лесовиков и смутные разговоры насчет «положить десяток» будут иметь продолжение.

– Ладится, – сквозь зубы бросил князь. – Твари они спокойные, ни с кем, кроме нас, не водятся, а мы у них лес берем по бросовой цене… Я о другом. Перевал здешний знаешь?

– По дороге сюда ночевал там.

– Ага… Место нехорошее.

– Ничего такого не заметил.

– Ага, – сквозь зубы повторил князь. – Разбойничье место. Торговцы, вон, петицию принесли, – он щелкнул пальцем по желтому свитку на столе. – Грамотный?

Не отвечая, Стократ развернул свиток. Написано было средне-западным говорком, «как слышится – так и пишется», в три строки всего: «у князя торговая Макуха просит покровительства от разбойников душегубов три каравана уже порешили все боятся в месяц белой зари торговля встанет». И столбик подписей.

– В месяц белой зари, – Стократ потрогал жесткий краешек свитка. – Это когда же было?

Князь раздраженно вынул свиток у него из рук и бросил на стол:

– Полгода назад, – сказал отрывисто. – Я тогда со стражей на перевал съездил… Никого не видел. Но грабить перестали.

Он обошел вокруг стола, встал напротив Стократа, уперся о столешницу костяшками пальцев:

– На прошлой неделе опять убили троих. Не наших, из Долины. Ехали к нам по торговому делу. Глотки им перерезали, кошельки забрали… Ладно, грабь, горло резать зачем?!

– Чтобы потом не узнали, – сказал Стократ.

– Значит, из местных…

Князь помолчал. На хмуром лице был написан полный отчет о его чувствах: он долго не хотел верить, что разбойники на перевале принадлежат к числу его подданных, и что его, князя, ответственность за злодейство таким образом удваивается.

– Они были вооружены? Те, кого убили? – помог ему Стократ.

– Да. Торговец из Долины, ехал с деньгами, с ним два охранника в броне, с мечами. Их порезали, как цыплят.

– Как ты узнал?

– А неважно, – князь уселся в высокое кресло. – Я, может, не с трона золотого правлю и армии не вожу, но в Макухе я князь и свое дело знаю… Узнал вот. Еще, было, на тебя подумал…

– На меня?!

– …Но тех разбойников было трое, а о тебе говорят, что ты всегда один. Да еще кое-какие приметы… Так что с тебя я подозрение снял.

Стократ удивился – и из милосердия показал свое удивление князю. Тот сразу успокоился, залоснился, раскинулся в кресле:

– А ты думал? Я не слепой и не глухой. На своей земле я все знаю!

– А в Макухе об этом молчат. Даже в таверне.

– Потому дело тайное, – отрывисто сказал князь. – Нехорошее дело. Если разбойники вернулись – народ забеспокоится по ту и эту сторону гор, торговля встанет… А это вред большой.