Таран Матару - Инквизиция

— Не думай читать мне лекции, как несмышленому ребенку, — рявкнул Альфрик, прохромав к Флетчеру и начав изучать его лицо. Глаза были безжалостными и расчетливыми и светились жестокими намерениями.

— По всем законам этот мальчишка должен быть казнен. Наказание соответствует гнусному преступлению. Я не буду потакать вашим выдумкам. Нелепо верить, что этот простой беспризорник вдруг оказался сыном великих Эдмунда и Элис Ралейг. Да по одной его вони все понятно. — Альфрик ухмыльнулся своей шутке и повернулся обратно к сыну.

Улыбка короля Гарольда слегка угасла, и он обеспокоенно взглянул на Флетчера.

С каждой секундой отчаяние все сильнее сжимало сердце Флетчера холодными ладонями. Он пошатнулся на коленях, и только твердая рука Отелло не дала ему упасть.

— У меня предложение, — постучал по подбородку Альфрик, глядя в потолок. — Давай введем яд. Если мальчик умрет, ну что ж, это никакой не сын Ралейгов и он заслужил смерть, к которой его приговорили присяжные. Если выживет… У тебя есть мое полное разрешение помиловать его.

Гарольд побагровел от того, что с ним так разговаривают. В конце концов, он король и взрослый человек. Ему не нужно разрешение отца. Мгновение Флетчер наблюдал, как он борется с собой. Затем плечи поникли, и он коротко кивнул отцу. На таком публичном мероприятии он не мог возразить отцу. Пока нет.

— Протестую, — подала голос капитан Ловетт, все еще сидящая на лавке. — Смерть от яда Мантикоры ужасна. Могут пройти часы в жуткой агонии.

— Тогда мы введем ему полную дозу! — окрысился Альфрик. — Это достаточно быстро его умертвит.

— Я не это имела… — начала Ловетт, но Альфрик заставил ее замолчать взмахом руки.

— К счастью, в данном зале присутствует обладатель Мантикоры. Правильно, Чарльз? — обратился Альфрик к темноволосому инквизитору.

— Мать подарила мне его, когда я вступил в Инквизицию, — склонил голову Чарльз Фавершем. — Полагаю, именно вы, в свою очередь, отдали его ей.

— Я действительно передал его двоюродной сестре. Не могу не признать, что скучал по Ксерксу. Он много лет был моим любимцем. Призовете его? Спорю, что он уже давно никого не жалил.

— Да, мой король, — упал Чарльз на одно колено. Он щелкнул пальцами, приказывая одному из стражников принести из-за стола длинную тубу. С привычной легкостью Чарльз вытащил из нее свернутую кожу и расстелил на полу.

Чарльз положил руку на выбитую пентаграмму и прикрыл глаза, сосредоточенно насупив брови. Пентаграмма с гулом засветилась голубым светом, который было видно даже в хорошо освещенном зале суда. Нити белого света начали сплетаться в узор, превращаясь в бесформенную массу, которая медленно обретала очертания. Уже через несколько секунд материализовалось огромное существо. У Флетчера сперло дыхание.

Ксеркс, размером с породистого коня, возвышался над Флетчером. Конечности и тело обладали мускулатурой льва под толстой шкурой темно-фиолетового меха. Черная косматая грива была испещрена шипами, которые задребезжали, когда тварь потрясла львиной головой. У нее была короткая морда с широкой пастью, но почти человеческие глаза. Бледно-голубые зрачки с голодным любопытством буравили глаза Флетчера.

Но все это меркло в сравнении с черным скорпионьим хвостом, в который переходил позвоночник. Он мерно качался, гипнотизируя, как готовящаяся к броску змея. На конце глянцевого жала поблескивала желтая, похожая на гной капля, но гораздо гуще.

— А вот и маленький сорванец! — протянул Альфрик, подойдя поближе и погладив хвост Мантикоры. — Красивейшая особь. Рад, что ты так хорошо о нем заботился.

— Маленький сорванец? — проворчал Отелло. — Да это настоящий монстр!

Взгляд Альфрика метнулся к Отелло.

— Стража, уведите гнома. И кто-нибудь, держите мистера Вулфа. И направьте мушкеты на капитана Арктура и капитана Ловетт. Ввиду привязанности к мальчику, они могут сделать что-то, о чем потом пожалеют.

Флетчер услышал щелчок взведенного курка, когда стражники подняли оружие. Отелло выругался, когда Яков схватил его за волосы и поволок прочь, звеня цепями об пол. Но Флетчер видел только эти странные гипнотизирующие глаза. Мантикора сделала шаг вперед.

— Смотрите внимательно, — радостно посоветовал Чарльз. — Нечасто можно увидеть действие яда Мантикоры, тем более полной дозы. Хотя людям со слабым желудком лучше покинуть помещение.

Жало качнулось назад, изогнувшись наподобие лука, и замерло. Ксеркс ждал повеления хозяина. Чарльз поднял руку, готовый отдать приказ.

Мантикора заурчала от предвкушения. Флетчер почувствовал, как кто-то схватил его за руку, и услышал, как Дидрик прохрипел ему в ухо:

— Не двигайся. Мы же не хотим, чтобы он промахнулся?

Другая, более крупная рука раскрыла куртку, разорвав изношенную ткань и обнажив грудь.

— Твоя жертва напрасна, Флетчер, — прошипел Захария, и Флетчер почувствовал горячее дыхание на шее. — Ты всего лишь отсрочил неизбежное. Гномов поставят на место, так или иначе. Жаль, что ты этого уже не увидишь.

Два аристократа развели руки Флетчера так, что чуть не выдернули. Он стоял на коленях, пока Мантикора делала последний целенаправленный шаг вперед.

— Узник готов, мой король! — возбужденно воскликнул Чарльз. — Начинать проверку?

— Да, — просто ответил Альфрик.

Чарльз опустил руку, и вместе с тем жало со свистом рассекло воздух. Когда кончик проткнул кожу под грудью Флетчера, послышался неприятный «чпок!» и он вскрикнул. Его будто мечом проткнули. Острое жало запульсировало, впрыскивая яд.

Он осел на пол, чувствуя, как в него проникает жидкость, подобно кислоте в кровь. Боль была адская, будто всю его плоть жарили изнутри. Нервы вопили в агонии, мускулы сковало спазмом. Он дергался на холодном полу зала суда.

Темнота подступила и распахнула объятия. Все лучше, чем такие страдания. Даже смерть.

Уже на грани блаженного беспамятства, он услышал гогот Дидрика, который доносился словно бы издалека.

— Прощай, Флетчер Вулф!

ГЛАВА 13

Боль почти утихла, оставив после себя только тупое пульсирование в темноте. Так легко было бы сдаться. Стать одновременно и бесконечностью, и пустотой. Стать свободным.

Но в нескончаемой темноте его кто-то звал. Другая душа, такая же потерянная. Игнатус.

Любовь. Именно она удерживала Флетчера от падения, хотя он уже и перегнулся через край пропасти. Игнатус звал его. Он чувствовал их связь, ослабляющую, исчезающую. Но Игнатус не отпускал. Самая последняя ниточка держалась крепко и оттянула его прочь от края. Флетчер открыл глаза.