Дмитрий Силлов - Ученик якудзы

— Она тебе телефон оставила, — буркнул Виктор.

— Кто? — простонал бледнолицый сосед из глубины кресла.

— Стюардесса. Вон из кармана торчит.

— Где?

Генка приоткрыл один глаз и покосился на клочок бумаги.

— Этот?

Он осторожно вытащил бумажку из кармана, развернул… На ладонь ему упала таблетка.

— И вправду телефон, — удивленно проговорил Генка. — Ее Люся зовут. А это что?

Он повертел в руках таблетку.

— Одно из двух, — философски заметил Виктор. — Или алка-зельтцер, или стрихнин. Чтоб больше не щипался.

— Мне сейчас по барабану что это, — сказал Генка, бросая в рот таблетку. — Если стрихнин — быстрее сдохну. Все лучше, чем так мучиться. Хотя вряд ли стрихнин. Если б отравить хотела, то на фига телефон оставила?

— А ты уверен, что это ее телефон? — язвительно осведомился Виктор. — Может, «Люся» — это название похоронного бюро…

Самолет мягко тряхнуло.

— Сели вроде, — тускло сказал кто-то впереди. — Мммляя… Как же влом сейчас куда-то переться!

— А чо это там все такое белое? — спросил немного оживший Генка, все-таки дотянувшийся до иллюминатора. Видимо, в бумажке был все-таки не стрихнин. — Мы в Японию прибыли или куда?

— У них зима такая же, как у нас, — сказал Виктор, отстегивая ремень. — Только иногда холоднее.

— Ну ни хрена себе, — обескураженно протянул очнувшийся впереди Санёк. — А за каким мы тогда сюда прилетели?

Понемногу оживающая команда была с ним солидарна. Из передних кресел неслись возмущенные голоса.

— А я-то думал, что тут жара, пальмы и ваще Африка! — возопил злой с бодуна Санек. — Это все «Папа» — «пацаны, давайте на родину каратэ слетаем!».

К креслу Виктора подошел японец.

— Нам пора, — сказал он и направился к выходу.

Виктор вытащил свое тело из кресла, потом снял длинную сумку с багажной полки, бросил «пока» пацанам, продолжавшим изумляться такому повороту событий, и поплелся следом.

— «Папе»-то что, — разорялся где-то сзади голос Санька. — Он как дрых, так и дрыхнет. Хоть бы хны ему… Жека, вставай давай, приехали… Жека… Слышь, Папа, ты чего? Пацаны… пацаны, да он не дышит!!!

Виктор обернулся.

— Пошли!

Его сильно дернули за рукав.

Виктор чуть не упал. Для того чтобы сохранить равновесие, ему пришлось сделать несколько быстрых шагов. При этом он чуть не вывалился из самолета.

— Жекаааа!!! — взвыл кто-то в недрах самолета.

Японец посторонился, пропустил мимо себя получившего неслабое ускорение Виктора и быстро стал спускаться по трапу. Где-то сзади процокали каблучки стюардессы, спешащей к месту происшествия.

— Но там… — слегка трепыхнулся Виктор.

Японец на трепыхание не отреагировал.

В другое время Виктор, конечно, трепыхнулся бы сильнее — ничего себе! Меня, Виктора Савельева, как кутёнка тащит чуть не за шкибон какой-то япошка, который ко всему прочему еще и ниже на голову. Правда, надо отдать должное, руки у «япошки» были словно выкованы из стали. Но это малоприятное ощущение Виктор благополучно списал на свое тряпично-похмельное состояние.

У подножия трапа стоял другой японец в черном пальто.

Завидев спускающихся пассажиров, он наклонился и стоял в такой странной позе до тех пор, пока Виктор, периодически получающий сзади равные порции ускорения и поддержки в вертикальном состоянии, не сошел вниз.

Японец в пальто выпрямился, но Виктора проигнорировал. Полный почтения взгляд встречающего был устремлен на его конвоира.

«Ага. Значит, это не мне почет, уважение и поклоны…»

Викторов японец что-то быстро спросил встречающего, тот что-то так же быстро ответил. После чего они сноровисто с двух сторон взяли Виктора под микитки и чуть ли не бегом потащили куда-то. Тот только успевал ноги переставлять. Хотя, если б он их даже поджал, ситуация, похоже, никак бы не поменялась.

Сзади он слышал какую-то возню и вопли. И даже попытался обернуться. Но, во-первых, шея у него порядком затекла еще в самолете и до сих пор не отошла, а во-вторых, непростое это дело вертеть головой, в то время когда тебя прут незнамо куда два заграничных товарища с металлическими руками. Причем прут достаточно быстро.

Они завернули за какое-то строение, за углом которого стоял маленький открытый автомобильчик. Виктора аккуратно сгрузили на заднее сиденье, после чего японец в пальто, осторожно положив сумку на свободное место рядом с Виктором, занял водительское место, а Викторов конвоир уселся рядом. Автомобильчик тронулся и быстро набрал скорость.

«Странно, — подумал Виктор. — Сидят рядышком — и молчат. Сами-то вроде как хорошие знакомые. Ну даже если мой японец — начальник, а этот в черном — его подчиненный, хоть бы новостями обменялись, что ли? И, кстати, что там с Папой случилось? Надо будет спросить, когда приедем… А куда мы вообще едем-то?»

Вопрос разрешился сам собой. Автомобильчик затормозил около маленького двухместного санитарного вертолета. Водитель покинул автомобиль и снова согнулся в поклоне.

Не удостоив водителя ответным поклоном, Викторов конвоир вылез из машины, посмотрел на подопечного и кивнул на вертолет — выходи, мол, добрый молодец, и лезь в транспорт.

Транспорт был какой-то мелкий и ненадежный с виду. Виктор и не подозревал, что такие вертолеты вообще бывают в природе.

— Не полезу я в эту страсть, — проворчал он, вылезая из машины. — Что-то у вас вертолет туберкулезный какой-то. Поприличнее не нашлось?

Виктора, понятное дело, тоже ответом не побаловали. А просто взяли, как-то очень ловко подсадили сзади — и вот он уже под прозрачным колпаком, рядом сидит его японец, длинная неудобная сумка ловко пристроена между сиденьями, а водитель автомобильчика так и стоит сгорбившись внизу, в своем черном пальто смахивающий на большого худого жука.

Японец рядом с Виктором начал быстро щелкать какими-то тумблерами и нажимать на кнопки, коих на передней панели было в изобилии. Лопасти над головой стали медленно вращаться. Быстрее, еще быстрее…

Вокруг вертолета поднялась прозрачная метель, состоящая из редких и на удивление крупных снежинок. Машина содрогнулась и зашевелилась словно живая. Водитель автомобильчика наконец разогнулся — и вдруг как-то резко уменьшился, превратившись в черный столбик.

Вертолет взмыл вверх.

Виктору показалось, что там внизу к черному столбику быстро приближаются несколько таких же столбиков, только в темно-синей униформе. Но через секунду разглядеть что-либо стало невозможно. Столбики стали точками, а потом и вовсе пропали, слившись с белым фоном, которым была накрыта вся громада аэропорта.