Мама для будущей злодейки (СИ) - Джейкобс Хэйли
Становимся с магом параллельно, молча придя к согласию, и каждый со своей стороны принимается обшаривать стол и его содержимое.
Перья, чернильницы, блокноты, листы бумаги, какие-то договоры, сигары, печати, три золотых перстня, увесистое портмоне и еще несколько мелочей.
Со стороны Кайла улов удачнее.
– Это…– прерывисто выдыхает маг, выуживая из нижнего ящика сшитые обычной толстой нитью стопку желтоватых листов. – Это они! Труды великого архимага Тиберия Бомонта!
Хмурюсь, скептически разглядывая то, с какой нежностью Кайл медленно листает страницы.
Написано все от руки, текст сопровождается множеством рисунков и расчетов. Я в магии, конечно, не понимаю ничего, но в голове что-то вспыхивает знакомыми огоньками при виде этих рисунков.
– Всевеликая Анастасия! Это в корне меняет представления о магических потоках! – голосит Кайл, хватаясь руками за голову.
Заглядываю ему за плечо, чтобы лучше рассмотреть, что же привело его в такой восторг.
Что? Какие-то четырехугольники кривые, что это может…
Саккери? Джироламо Саккери – один из родоначальников неевклидовой геометрии? – вспоминаю я, скептически вглядываясь в начертанное.
Зрение меня не обманывает, это определенно то самое.
«Евклид, очищенный от всех пятен» авторства упомянутого исследователя семнадцатого – по земному времени – века … не думала, что встречу здесь нечто похожее!
«…трудности упираются в выяснение природы математической абстракции. Ведь тот или иной вид геометрии мы получим в зависимости от того, под каким углом зрения рассматривается объект, от каких допущений мы при этом отталкиваемся» — вот прямая цитата моей семестровой курсовой, посвященной изысканиям Лобачевского, одному из пионеров неевклидовой геометрии.
Неужели у магии и математики столько схожего? Или тут дело в подмене понятий?
Нет, не так.
Магия – она словно чистая энергия, которая тут в воздухе есть, а избранные люди – маги – умеют ею управлять, пропуская через себя словно через потоковый конденсатор. Но для всего этого процесса им нужны формулы – заклинания – которые бы направляли с нужной силой, в нужном направлении и с определенной заряженностью эту энергию во вне.
Если представить мага как точку на плоскости, а магию как поток, как прямую…Нет, что-то я запуталась.
Геометрия, алгебра и физика – это мои основные дисциплины в универе, оттого ими я орудую мастерски, а вот магия мне, считай и не знакома, хотя, как выяснилось, многое все же известно, и даже поболее того, если уж зачатки неевклидовой теории тут приводят к такому восторгу.
Кайл сейчас взорвется от обуреваемых чувств.
– Это стоило того, стоило месяца, проведенного практически без сна и проникновения на чужую территорию! Все мои усилия окупились сполна! Теперь-то мне точно светит премия и почет, каждый маг будет знать мое имя, а мой род точно войдет в анналы истории!
Ох, как загнул.
Я все понимаю, все мы не без тщеславия, но так изгаляться из-за каких-то сырых, даже не оформленных в мало-мальски приличную теорию данных – пробегаюсь по разложенным на столе страницам глазами – на его месте мне было бы неловко.
Здесь даже ошибка та же, что у итальянского исследователя. Тиберий отвергает гипотезу острого угла и сводит часть своих верных рассуждений на нет. Только, ошибка явно вычислительная, но где сами вычисления? Или я чего не понимаю?
Помимо опровержения пятого постулата о параллельности прямых в манускрипте приведен еще целый ряд каких-то магических символов, которые мне расшифровать не удается. Но даже так, я понимаю, что знаю побольше этого Тиберия.
Как там Кайл выразился – вечная слава, почет, премия наряду с богатством и почитанием?
Не откажусь.
Ради Печеньки и ее светлого будущего, мне нужно достичь многих вершин.
Кто посмеет руку поднять на дочь первооткрывательницы новой теории, которая будет повсеместно использоваться на практике и в корне изменит и упростит жизнь? Найдутся ли смельчаки унизить Пенелопу, принадлежащую к такой благородной фамилии?
Не все можно решить одними деньгами. Почет и уважение лишними точно не будут. Похвастать благородной кровью мы не можем, особенно принимая во внимание то, что отец Пенелопы остается личностью неизвестной даже мне – читательнице романа и подруге его автора Превеликой Анастасии.
Я надежд не питаю, и понимаю: люди в первую очередь встречают по одежке, а дворяне по знатности фамилии.
Ради будущего Печеньки, ради того, чтобы окружающие не тыкали в нее пальцем, обсуждая и осуждая то, что она рождена вне брака и не знает, кто ее второй родитель, мне нужно постараться и извлечь максимум пользы, отбросить все мысли о скромности и ненужном стыде.
Кайл усаживается в кресло.
– Хм, здесь что-то не так, – подмечает маг, дойдя до места, где я уже заметила ошибку и следовательно – неверный вывод.
– Это…отрицание? Он приходит к выводу, что эта теория не имеет места быть?!
Да уж. Как же быстро могут меняться на человеческом лице эмоции. Восторг и радость сменяются разочарованием.
Одно дело найти труд, способный перевернуть все представления о существующем магическом порядке и совсем другое – найти манускрипт, в котором после долгих рассуждения и расчетов автор приходит к выводу, что он зря измарал листы, доказал уже доказанное давным-давно, вообще ничего нового не открыл и опроверг свою изначальную идею в корне.
Грош цена такой рукописи. Стоимость ее исчислить можно только принимая во внимание культурное значение сего сочинения.
Маркиз Шервуд не маг, и я не думаю, что он бы стал разбираться, прав был этот Тиберий или нет. Ник поступил, как мне кажется, иначе. Он решил продать работу жившего триста лет назад архимага тому, кто даст больше, а покупатель пусть разбирается с остальным сам
Раз уж теория не оправдала ожиданий, то столько денег отдать – пустое; купивший ее маг, наверное, сильно разочаровался в покупке, когда смог тщательно изучить бумаги после сделки.
И конечно же, никто так и не увидел, что в рукописи всего-то допущена вычислительная ошибка, что и привело Тиберия к ложному выводу о ее несостоятельности.
Да, так и произошло в оригинале.
Потому что нигде в романе этот Бомонт и его изыскания упомянуты не были. Уж Николас Шервуд, приведи последствия его «сделки» к благоприятному результату, не только бы обогатился, но и возвеличил свое имя до небес. По крайней мере, простым провинциальным маркизом бы он точно не остался.
А значит, судьба новой магической теории целиком и полностью в моих руках.
18
Кайл обескураженно читает манускрипт снова, будто в этот раз там может что-то переменится.
Я его не трогаю, пусть сначала все примет и осознает, подавать магу новую надежду и вываливать информацию не спешу, для этого времени у меня сколько угодно, нужно хорошенько все обдумать. Огибаю стол и проверяю оставшиеся ящики стола, которые были под юрисдикцией мужчины, но до проверки которых, после находки заветной рукописи, его руки не дошли.
В верхнем ящике стола пальцами натыкаюсь на мешочек из плотной ткани. Любопытство подстегивает быстрее развязать завязки и сунуть нос внутрь, что я и претворяю в жизнь в прямом и переносном смыслах.
Находка – семена со специфическим запахом. Что-то мятное и в то же время лавандово-цитрусовое. Приятный запах, освежающий. На зубную пасту похоже.
– Кайл, хватит киснуть. Лучше скажи, это что такое? – протягиваю мешочек к носу мужчины, отвлекая его от осознания провала поисков заветного «скрижаля».
Маг чихает, переводит взгляд и выдает сухо, словно голосовой помощник в браузере:
– Заморский сорняк. На нашем континенте не растет. Велветория Полевая.
Оснований ему не верить нет.
У меня сейчас от улыбки лицо треснет. Вот так удача!
Велветория полевая…
