Анархопокалипсис (СИ) - А. Штерн
— Чёрт! — цыкнула Крис прикусив до крови указательный палец и крепко сжала виски. Плакать было нельзя, но досада пробирала до дрожи. — Полный провал! — она свирепо оскалилась, припоминая надменный блеск в глазах того ушлёпка Райана.
— Серые, значит?.. Вырву голыми руками! — По щеке невольно покатилась слеза, а бледная кожа залилась краской. Важен он для Бирму́нда или нет, «это» нельзя было оставлять в живых! Если бы не Райан, ей в жизни не пришлось бы светиться перед таким количеством зевак, что уже говорить о прочих «нюансах», которые и обеспечили ей безопасное проникновение в Кратер. Наемные псы всегда держались тени и скрывали свои особенности, прекрасно зная чем чревата такого рода узнаваемость. Если бы только можно было отметелить этот «шкаф», не привлекая внимания, ей бы и в голову не пришло лезть на арену!
Просидев так ещё минут двадцать, Кристин неуклюже поднялась с холодных досок, дала себе хлесткую пощечину и как есть завалилась на койку, крепко обхватив увесистый «кокон» и прижимая его к груди.
***
(Беспокойный сон наёмницы: Первый провал)
В оптическом прицеле отчетливо просматривались силуэты вооруженных бойцов, снующие в окнах соседнего здания. Лежа на крыше одноэтажной полуразрушенной постройки, Кристин поправила старенькую балаклаву и принялась сосредоточенно нажимать на спусковой крючок, метко снимая мишени одну за другой. Винтовочные патроны 12,7 калибра превращали тела в груды окровавленного фарша, до тех пор, пока мощный взрыв простреленной "мухи «[1] в руках у охранника не разнес половину правого крыла небольшого трехэтажного здания к чертовой матери. Повезло же, что эти кретины хранили взрывчатку!
«Они не люди. Не люди!» — разъяренный взгляд 15-летней девчушки скользнул вдоль основного корпуса, и она резво рванула вниз по пожарной лестнице. Припав к земле, Крис тут же метнулась к объекту. Беспрерывно мечась между охранными баррикадами, она наспех запрыгнула в выбитое окно первого этажа и поспешно вскарабкалась по образовавшемуся обвалу. Залетев на второй этаж, Она, не задумываясь, размозжила голову застрявшего под обломками парня тяжелым прикладом и резво устремилась по коридору. За окнами старой заброшки послышались беспорядочные выстрелы, отголоски задушенных криков и треск обваленной мебели. Ловко скользя шипами сапог по кафельному полу, и сбивая с ног подстреленного охранника, она грубо полоснула того по горлу острыми струнами и кинулась в сторону центрального кабинета бывшего офиса, скрываясь за каждой уцелевшей баррикадой и используя обломки бетона как временные укрытия. Дверь необходимой комнаты наконец-то попала в её поле зрения, а дальше всё как в тумане.
Вот она проворачивает ручку входной двери, видит мужчину, сидящего за столом со сжатым в руке револьвером, уже собирается стрелять на поражение, но… он даже не оглядывается? Смотрит на что-то и… стреляет себе прямо в висок?!
Девочка неуверенно подходит к столу, проверяет наличие ловушек, однако всё чисто. Неужели они не готовились к встряске? Она аккуратно берет в руки старую папку, торчащую из неприкрытого ящика отполированного стола, открывает её — и видит настоящие цветные фотографии. Полароид? В такое время?! Кристин достает целую пачку снимков и с перехваченным дыханием смотрит на изображения истерзанных и растленных детишек. Такие маленькие, не старше десяти лет… Некоторые искалечены до неузнаваемости. У большинства сломаны конечности, а у кого-то — и вовсе нет головы!
К горлу подступает ком. Не в силах сдержать злости и отвращения, она разъяренно отшвыривает фотографии, ликуя над поверженным ублюдком. Но что это? В руках у погибшего мерзавца что-то поблескивает. Конопатая брезгливо берет фотокарточку, всматривается, и тут же оседает от шока: в очередной бесчеловечной оргии невысокий полноватый мужчина насилует маленького изувеченного мальчика без ног, задорно улыбаясь и тыча средний палец в фокус фотокамеры.
«Да как же так?! — Кристин отшатывается и неуклюже падает на пол, врезаясь спиной в холодную стену. — Это же он! Он направил меня сюда!».
Не в силах поверить своим глазам, она срывает и отшвыривает балаклаву. Её так легко обвели вокруг пальца! Всё больше рукописных документов в столе указывают на повинность заказчика! Неужели она собственными руками убила целый отряд сопротивления?!
Юная гончая судорожно хватает себя за длинные косы и начинает орать что есть мочи, срывая голос до хрипа. Кругом тишина, теперь никто не накажет её за проступок.
«Неплохо же ты подсобила самым отъявленным отморозкам, которые охотятся на малышню, продавая „товар“ кому побогаче и используя в своё удовольствие! — вертится в воспаленном рассудке. — Да как же так?!»
Она вздрагивает от упавшего прямо ей под ноги револьвера, а дрожащая рука сама тянется к рукояти, словно желает преподать урок собственной хозяйке. Кристин выбрасывает барабан — там ровно три патрона, — нервно сглатывает, крутит его и вдруг… Расплывается в довольной усмешке, глядя на свое отражение в полированной поверхности стола.
«Как там говорится в кодексе? На всё воля случая?» — напряженно сглотнув, она мысленно заключает сделку с самой собой, сжимает спусковой крючок и… осечка? Рывком уводя дуло в сторону, она снова пытается выстрелить и слышит пронзительный звон разбитого стекла: пуля угодила в высокое занавешенное зеркало у стены. Плотная ткань медленно стекает на пол, открывая искаженное ужасными трещинами отражение юной рыжеволосой бродяжки. Неполноценная, инструмент, всего лишь разбитое зеркало.
«Понятно», — на лице девчонки появляется задорная улыбка, а по заброшенному зданию разливается звонкий, обезумевший смех.
***
— Сдохни! — неистово заорала Кристин, подрываясь с лежанки и с грохотом роняя на пол громоздкий сверток. Приходя в себя и смутно воспринимая действительность, она наспех протерла глаза и неуклюже приподнялась с кровати, вытирая взмокшую шею рукавом водолазки. По ощущениям, было около десяти утра, а сквозь закрытые ставни пробивался свет восходящего солнца. Выспаться как следует в очередной раз не удалось, впрочем, как и обычно. Страдая бессонницей лет эдак с семи, Кристин могла бодрствовать 3 дня кряду, просто потому, что сон не желал приходить, несмотря на жуткую усталость и общую слабость.
Потирая виски, гончая неспешно шагнула к окну, громко
