Талиесин - Стивен Рэй Лоухед
Эльфин поблагодарил отца, но сказал:
— Я хочу сам выстроить дом. — Он гордо взглянул на Ронвен. — Это будет мой дар жене.
Наскоро договорились о приготовлениях и объявили новость клану. Тут же закипела работа. Рыли ямы для костров, складывали туда хворост; чистили котлы, наполняли их кореньями и брюквой, заливали водой; охотников с длинными шестами отрядили за дикими кабанами и оленями; резали и свежевали скот; из моря тащили сетями рыбу; на длинном столе из расколотых пополам бревен составляли бочонки меда и эля; пекли особые свадебные хлебы и готовили факелы.
Охваченные праздничной суетой, родичи вскоре позабыли свою неприязнь к Эльфину и теперь смотрели на него с расположением. Как-никак, не каждый день женится королевский сын. А в Гвинедде не было еще властителя щедрее, чем Гвиддно Гаранхир. Никто не сомневался: будет пир горой и каждый наестся вволю.
На следующее утро густые клубы дыма поднялись от костров, и деревня наполнилась ароматом жареного мяса. Ради праздника всех освободили от работы, и люди, разбившись на кучки, продолжали приготовления, болтая и пересмеиваясь. К полудню всадники, отправленные с первыми лучами света во все шесть кантрефов за именитыми соседями и родственниками, начали возвращаться с гостями.
Все они выставляли на общий стол свои — и немалые — подношения: копченое мясо и рыбу, большие белые круги сыра, доставленные на шестах, груды сладких ячменных хлебов, бурдюки с медом и добрым темным пивом, кур и дикую птицу, ягнят и козлят, яйца, масло и крынки со сквашенным молоком. Родич Эльфина, дядя из восточного кантрефа, носивший на шее толстую золотую цепь, привез телегу бурдюков с вином, купленным у гарнизона в Городе Легиона.
Когда солнце начало клониться к закату и все гости прибыли, Гвиддно влез на пирамиду из бочек и громко протрубил в охотничий рог. Народ тут же собрался, и король крикнул:
— Начнем же свадебное торжество моего сына!
И закипело веселье! Эльфин вышел из отцовского дома в ярко-желтой рубахе, мягких кожаных сапожках и зеленых штанах, подвязанных на коленях голубыми шелковыми лентами. За широкий кожаный пояс заткнут украшенный изумрудами кинжал, новый красно-рыжий плед скреплен на плече золотой пряжкой с гранатами, на шее — большая серебряная гривна. Народ расступился, освобождая место, и Эльфин прошел в середину людского кольца.
Следом вышли Медхир с Эйтне и стали по бокам дверного проема — придержать закрывавшие его шкуры. Из дома выступила Ронвен, выпрямилась и медленно вошла в круг. На ней было длинное ярко-зеленое льняное платье, расшитое золотом по подолу и шее. На груди лежало витого золота ожерелье, голые предплечья украшали золотые браслеты в виде змей, другие браслеты позвякивали на запястьях. Ярко-пурпурный шелковый плащ окаймляла бахрома с крохотными серебряными колокольчиками. Талию Ронвен опоясал жемчужный кушак, башмачки из позолоченной кожи поблескивали на солнце. Золотисто-рыжие волосы, заплетенные в длинные косы, убранные белыми полевыми цветами и подколотые драгоценными булавками, волнами ниспадали на спину.
Эльфин смотрел, как она медленно идет навстречу, и понимал, что никогда не видел женщины красивее. Большинство собравшихся тоже обворожила ее красота.
Когда Ронвен встала рядом с Эльфином, к ним вышел Хафган с дубовым жезлом в руках. За ним следовали два его новых филида, один — с глиняной чашей, другой — с кувшином вина. Друид тепло улыбнулся молодым и сказал:
— Сейчас самое благоприятное время для свадьбы. Смотрите! — Он указал жезлом на первую вечернюю звезду, уже сиявшую в безоблачном небе. — Звезда самой богини смотрит вниз и благословляет вас своим светом.
Он взял чашу, наполнил ее вином и воздел сперва к садящемуся солнцу, затем к встающей луне, всякий раз сопровождая свой жест особым свадебным приговором. Потом вручил чашу Эльфину со словами:
— Сие означает жизнь, пей же ее до дна.
Эльфин принял чашу и в три глотка осушил. Хафган вновь налил и с теми же словами протянул чашу Ронвен. Та выпила. В третий раз друид наполнил чашу и вложил в руки молодым.
— Сие означает вашу новую совместную жизнь. Пейте вместе до дна.
Эльфин и Ронвен, отпивая поочередно, осушили чашу. Тем временем Хафган, склонившись, связал узлом полы их плащей.
— Разбейте чашу! — приказал он, когда с вином было покончено. Они подчинились. Чаша упала и разбилась на три большие части. Мгновение друид разглядывал черепки, затем поднял жезл и воскликнул:
— Я провижу долгий и плодоносный брак! Союз, которому во всем будет сопутствовать удача!
— Долгих лет Эльфину и Ронвен! — закричали гости. — Счастья и благополучия их дому!
Круг разомкнулся, Эльфина с молодой женой подвели к длинному деревянному столу, усадили на охапку камыша, накрытую пятнистой оленьей шкурой, и пир начался. Еду подавали на деревянных подносах, и лучшие куски доставались молодым. Огромный серебряный кубок наполнили вином и поставили перед ними. Место нашлось всем. Почетных гостей рассадили за низкими деревянными столами справа и слева от молодых, сообразно знатности рода, остальных — на расстеленных по земле шкурах и половиках.
За едой много смеялись, говорили громко и оживленно. Наконец, пресытившись яствами, потребовали развлечений.
— Хафган! — весело воскликнул Гвиддно. — Песню! Спой нам, бард!
— Спою, — отвечал друид, — но окажите милость, разрешите мне спеть последним. Пусть начнут мои филиды.
— Ладно, побереги голос, — отвечал Гвиддно, — однако мы ждем твоей песни еще до конца пира.
Ученики достали арфы и начали петь. Они пели старые песни о победах и поражениях, о доблести героев, о любви их жен, о дивной красоте и трагической смерти. И, пока они пели, взошла луна со свитою звезд, и вечер сгустился в ночь.
Эльфин взглянул на жену с любовью. Ронвен ответила сияющим взглядом и приникла к мужу, склонилась к нему на грудь. И все, кто их видел, отметили перемену в Эльфине. Казалось, это другой человек.
Когда филиды закончили, народ стал просить Хафгана. «Песню!» — кричали одни. «Сказанье!» — требовали другие.
Друид взял арфу и встал перед столом.
— Что ты хочешь услышать, повелитель?
Он обращался к Эльфину, и все это заметили, хотя Эльфин отверг предложенную ему честь, сказав:
— Решать моему отцу. Уверен, его выбор будет угоден всем.
— Тогда — сказанье, — объявил Гвиддно. — Про героев и волшебство.
Хафган задумался, перебирая струны арфы, потом произнес:
— Что же, послушайте сказанье о Пуйле, князе Аннона.
— Прекрасно! — вскричали слушатели; чаши и кубки вновь наполнились вином, и гости расселись внимать рассказчику.
«Во дни, когда роса творенья была еще свежа на земле, Пуйл правил семью кантрефами Диведа, и семью Гвинедда, и семью Ллогрии. Однажды проснулся он утром в Каер Нарберте, главной своей твердыне, поглядел на холмы, изобилующие всяческой дичью, и замыслил призвать людей и отправиться на охоту. И
