Варрла. Тень Хаоса (СИ) - Махан Дмитрий

А в это время Грушшак почувствовал, что дракон почуяла его ауру, которую он пытался скрыть, борясь с ужасом.

III

Когда небо озарили первые лучи рассветного солнца, Олловин почувствовал, что сильно устал. С трудом переставляя ноги, юноша плёлся по тракту, не понимая, чего он хочет больше: спать или есть.

Но тут Олловин отвлекся, забыв об усталости. Яркая вспышка Силы озарила мир. Сила исходила откуда-то позади юноши. Она была столь яростна и сильна, что Олловина пробрала дрожь от этой мощной силы. Юный воин забыл об усталости, устремив взгляд в сторону, откуда шёл поток Силы.

— Что это за сила? — спросил Олловин, обращаясь к Аэгрону.

«Ты тоже почувствовал? А ты более талантлив, чем я думал. — с улыбкой в голосе произнёс дух величайшего воина. — Это был Хаос. Первозданный, необузданный. И исходил он с того самого места, где… Не важно, в общем. Просто плохое у меня предчувствие. Поспеши в таверну, она не так далеко, благодаря всплеску хаотической Силы, я почувствовал и души ближайших живых существ, почти все — люди. Поспеши, юный воин, а то ты уже валишься от усталости.»

Послушавшись совета легендарного героя, Олловин направился дальше по дороге, не обращая внимания ни на что, поглощённый своими мыслями. Размышляя о том, что он видел, и о чём ему поведал Аэгрон, юный храмовый воин не заметил, как дошёл до старого, деревянного здания, что стояло неподалеку от тракта, по которому он шёл. От размышлений его отвлек аромат мяса, приготовленного на огне, что шёл от этого здания. Подойдя к нему, Олловин прочитал надпись, что висела над дверью: Таверна «Пух и перья». Юноша стоял и разглядывал надпись на здании, пока урчание в желудке не победило его страх, и он вошёл в здание.

В таверне, как и во всех подобных заведениях, было шумно и пахло алкоголем вперемешку с мясом. Олловин оглядел помещение. Внутри стояло около пятнадцати столов, большинство из которых занимали люди. Были тут и короткорослые бородатые мужички, Олловин их узнал сразу — это были гномы. Напротив двери находился высокий длинный стол, что занимал почти всю длину стены. За столом сидел мужчина, одетый в длинный плащ, что скрывал всю остальную его одежду. Мужчина ел мясо руками, столь яростно, что, казалось, не замечал ничего происходящего вокруг него. Однако, был человек, который сверлил Олловина взглядом, полным интереса. Сверлил не скрываясь, смотря прямо в глаза Олловину, от чего тому становилось не по себе. Стоял же этот человек по другую сторону длинного стола, что являлся барной стойкой. Когда у юного воина кончились силы терпеть этот пожирающий взгляд, Олловин вдруг услышал:

— Эй, парнишка! — крикнул бородатый мужичок Олловину. — Поди сюда, присядь, отдохни с дороги. — И он махнул рукой на свободное место за столом рядом с ним.

Олловин осторожным шагом двинулся в сторону места, на которое ему указал добродушный посетитель таверны, смотря по сторонам, в поисках ловушки. Медленно продвигаясь с освещенного входа к столу, что стоял в тени факелов, юношу не покидало ощущение, что все взгляды в таверне прикованы к нему. Несмотря на это, бородач смотрел на Олловина, улыбаясь не естественно белыми зубами, всё так же приглашающе указывая на место напротив себя. Когда же Олловин подошёл к столу, его желудок предательски заурчал, да так громко, что мужчина, что приглашал его засмеялся глухим басом.

— Садись, садись, парнишка! — со смехом в голосе произнёс мужичок. — Ты, наверное, проголодался?

— Д-да. — тихо, в полголоса, произнёс юный воин.

— Тогда присоединяйся ко мне! Не стесняйся, считай твой ужин платой за рассказ. Уж очень у тебя интересная одежда, давно о таких не слышал. Хочется узнать, откуда она у тебя. — так же с улыбкой проговорим мужичок.

Молодой воин, с опаской, приблизился к столу ещё ближе. Отодвинул стул от стола и медленно сел. Желудок урчал всё сильнее от вида яств на столе, заставляя, невесть откуда взявшуюся, слюну собираться во рту, скапливаться, мешая даже дышать. Юноша долго боролся с голодом и страхом перед столь странным проявлением добра, пока всё же не накинулся на лежащую перед ним на подносе сочную грудину, отрывая от неё большие куски и глотая, практически не пережёвывая. Это его поведение снова вызвало глухой смех человека, что проявил доброту в отношении странного путника, вошедшего в таверну. Но смех прекратился так же резко, как и начался, и мужчина задал вопрос, который его интересовал больше всего:

— Кто ты, мальчишка? — вполне серьёзным голосом спросил добродеятель.

— Я… Олловин, — с трудом произнёс юноша, стараясь более внятно произносить слова забитым ртом.

— Мне не интересно твоё имя. — прервал Олловина человек напротив. — На тебе крайне странная одежда. Я её видел ранее, в свитках. Поэтому повторю свой вопрос. И, надеюсь получить на него крайне правдивый ответ, иначе…

С этими словами, мужчина сделал крайне быстрое, еле заметное движение рукой, и в ней появился изогнутый кинжал, с которого капала странная вязкая жидкость.

— Иначе, Олловин, — продолжил мужчина, уткнув остриё кинжала в столешницу. — Ты умрёшь раньше, чем произнесешь своё имя.

— Я…Я — ученик в стражи Храма Аорта. — заикаясь прошептал юноша. — Вернее, был им.

— Ха-ха! А ты забавный, малец! — засмеялся собеседник юноши. — Только вот одно но… Последний храм был разрушен почти три сотни лет назад. Мой дед был в той армии, что шла на храм.

— Раз… Разрушены? Н-но как!? — произнёс Олловин еще более поникшим голосом. — Этого… Этого не может быть.

— Так ты не шутишь, парень? — удивился бородатый собеседник Олловина. — Да, я чувствую, что ты не врёшь. Хорошо. Что последнее ты помнишь о своём храме?

— Я помню, как Капитан разбудил нас, сказав, что армия Некроманта напала на Храм… Помню, как меня отправили к Шепчущему, дабы защитить его, но он увёл меня куда-то по старым подземельям замка…

— Так вот почему в тот день не было головы Шепчущего на пике! Вот почему мой дед был казнён Тревором прямо на главной площади храма! — воскликнул мужчина. — Ладно, я верю тебе. Но позволь дать тебе совет. Смени свою одежду, пока Инквизиция не прознала о тебе. В противном случае, мой ножичек для тебя будет избавлением от всего того, что тебя может ожидать.

— Почему? — искренне удивился Олловин. — Инквизиция же — часть той же церкви, которой служил и я.

— Церковь крайне сильно изменилась, юный страж… Инквизиция же стала бичом мирной жизни…

— Расскажи мне! — потребовал Олловин, сам опешив от той силы в голосе, что появилась моментально. Это был уже не он, а Аэгрон внутри хотел узнать, что творится в мире спустя несколько тысяч лет.

— Тогда слушай. Только не перебивай — произнёс мужичок, не показывая удивления от резкой смены разговора его спутника.

Заняв более удобное положение в кресле, на котором он сидел, бородач протянул руку к большой кружке, сделал глубокий глоток. После этого он убрал кинжал в потайные ножны в рукаве, нарочито показывая Олловину близость его смертоносного оружия. Кинув короткий, оценивающий взгляд на юношу, мужичок хмыкнул и начал свой рассказ:

— После того, как пал последний храм Аорта, как я понял, именно тот, в котором ты обучался на стража, после этого Столица была закрыта. Церковь, а если быть точным, то её главенство, ввела в городе военное положение и окружило закрытый город непроглядным барьером. Барьер был покрыт сполохами дикого пламени, хотя и оставался хладным на ощупь. Говаривают, даже Некромант со своими учениками не смогли его снять, хотя кажется, откуда могла взяться столь мощная Сила у барьера прислужников того Бога, чьи храмы были разрушены все до единого в течении одного года. Но как оказалось, что чем больше Сил применялось для его снятия, тем больше он становился, разрастаясь, будто зараза по земле, погребая под собой уже не только город, но и все рядом стоящие домики бедняков и слуг. В конечном итоге Тревор категорически запретил приближаться к этому проклятому месту, жестоко карая всякого, кто решался нарушить его запрет. За барьером денно и ночно следили приспешники Некроманта, докладывая своему хозяину всё происходящее. Но несколько лет назад случилось то, что повергло в шок весь мир. Я тогда был в шайке бродячих разбойников, и проходил довольно близко от барьера. На столько, чтобы не нарушать запрета Тревора, но, и чтобы видеть то, что я видел… Барьер сам по себе стал уменьшаться, как будто врастая в землю, распускаясь как цветок, обнажая сокрытый за ним огромный, величественны город. И стоило барьеру полностью исчезнуть, как в тот же миг в нескольких ярдах от входа в город появился портал, из которого вышел сам Некромант, неспешной походкой направляясь в сторону города. Однако, ход его был не долог. Он не успел сделать и десяти шагов, как откуда-то из города в него вылетел сгусток Силы столь мощный, что его мог видеть даже обычный человек, не обученный магическим искусствам, как я. Тревора швырнуло обратно в портал, что не успел закрыться, а на месте, где он стоял, из бордово-фиолетового пламени появились две фигуры в одеяниях Инквизиции. Один из них склонился над землей, на столько низко, что казалось, что он что-то вынюхивает… Увидев это всё, я сбежал из банды, посчитав за лучшее сбережение своей никчёмной жизни. Я подался в трактирщики, построив это заведение, надеясь дожить до старости без воспоминаний о том дне. Но с тех пор каждый проходящий здесь путник стал рассказывать всё больше и больше странного и страшного о жителях того города. Вроде, казалось бы, прошло три сотни лет, жители должны были уже родить детей, а те своих детей, однако все жители города в один голос заявляли, что для них прошёл всего один день… Но ведь ничто не может быть не изменным. Даже Тьма и Свет меняются, стареют, обновляются, меняются местами, не меняется лишь…