Насекомые и волшебники, или Фотосессия (СИ) - Кальк Салма

— Что вы имеете в виду, ваше высокопреосвященство? — воскликнул Сторчио.

— Именно то, что сказал, — отрезал Шарль. — Любое, самое невинное замечание послужит поводом к публикации ряда материалов о ваших сотрудниках и о методах их работы. Да, кстати, некоторые из них уже переданы в службу безопасности Ватикана, им будет дан ход вне зависимости от результата проверки.

Сторчио обвел взглядом сидящих за столом. На него смотрели спокойно и даже равнодушно. «Ну и что ты теперь будешь делать?» — это читалось во всех обращенных на него взглядах.

— Спасибо, я понял вас. Мне нужно переговорить с моими сотрудниками, — он подскочил со стула и выкатился в приёмную.

Видимо, достал телефон и начал обзвон, потому что из приёмной донеслось: «Какая бестолочь прокололась? Про кого это мне тут рассказывают?»

Когда тяжелые шаги кардинала Сторчио затихли вдали, над столом пронёсся нестройный вздох облегчения.

— Рано радуетесь, дети мои, — назидательным тоном сказал Варфоломей. — У них ещё два дня.

— Не расслабляться никому. На провокации не вестись, любой разговор с этими господами записывать, ясно? — Себастьен встал и обвёл всех строгим взглядом.

— Ясно, — с тяжелым вздохом ответил за всех Бернар Дюран.

Без четверти шесть Элоизе позвонил Варфоломей и со всевозможными извинениями сказал, что для итоговой справки от неё вот прямо сегодня и никак иначе нужен ещё один небольшой отчет.

— Угу, — сказала Элоиза. — Нужен — значит, сейчас быстро сделаю.

Конечно, она пыталась спланировать себе совсем другой вечер. И уже с час решала внутри себя сложнейший вопрос — позвонить и предложить встретиться или не звонить и ничего не предлагать? И снова жизнь всё решила за неё, потому что после отчета куда-либо кого-либо звать будет уже явно поздно.

Она отбросила лишние мысли, подтвердила всем сотрудникам, что они сейчас не потребуются и могут уходить, и принялась собирать нужные данные в таблицу.

Дверь отворилась неожиданно и оттого очень громко. На пороге появился господин Джильи, за его спиной маячили господин Тортора и ещё один слабо известный ей господин. Ах, да, это же Рокко Бальди, которого отшила Анна.

— Добрый вечер, госпожа де Шатийон, — медовым голосом произнёс Джильи.

Элоиза медленно нажала кнопку качественной записи. А вдруг ещё что-нибудь интересное удастся поймать?

— Добрый вечер, господа. Чем обязана?

— О, вы нам очень обязаны, очень, — вкрадчиво произнёс Тортора.

Тем временем третий участник разговора закрывал дверь.

— Ключей нет ни у кого? — спросил он. — Упущение, — отметил с недовольством, когда все отрицательно помотали головами. — А ну как кто заявится? — и остался подпирать собой дверь.

— А кто будет свободен, тот дверь и подержит, — ухмыльнулся Джильи.

— Итак, уважаемая госпожа де Шатийон, — начал Тортора, усаживаясь. — Я правильно понимаю, что именно вам мы обязаны некоторыми нашими проблемами?

— Даже и представления не имею о ваших проблемах, — ответила она. — Но, безусловно, желаю, чтобы эти проблемы наличествовали.

— Скажите, сударыня, зачем вы подменили содержимое моего флакона? — вкрадчиво спросил Джильи.

— Чтобы получить анализ жидкости, — улыбнулась Элоиза.

Раз уж все всё знают — то и ей нечего скрывать.

— Получили? Довольны? — грозно сказал Тортора.

— Вы даже и не представляете, сколько всего мне нужно, чтобы быть довольной, — покачала головой Элоиза.

— И меня также очень интересует, что за запись со мной в главной роли вы растиражировали, — сообщил Джильи.

— Вероятно, вы её посмотрели? Тогда вы должны были понять, что я её не тиражировала, я просто привлекла к ней внимание соответствующих служб.

— В том и дело, что я её не видел, но знаю, что на ней основано некое обвинение, которое мне собираются предъявить!

— Тогда ещё посмотрите, какие ваши годы, — утешила Элоиза. — Господа, рассказывайте уже, что за нужда привела вас сюда на ночь глядя, и ступайте. Или прямо сразу ступайте.

— Нам очень хотелось побеседовать с вами… наедине, — сказал Тортора. — Для этого даже не пришлось слишком изощряться — было достаточно сказать учёному ослу в приёмной вашего кардинала, что нам нужна от вас ещё одна бумага.

— Понимаете, госпожа де Шатийон, вы не просто не вписались в нашу идеальную комбинацию, а ещё и сделали всё, чтобы в неё не вписался вообще никто, — продолжил Джильи. — Более того, вы обидели лично меня. Семь раз.

Элоиза не удержалась и рассмеялась.

— Вы считали? Или каждый раз записывали на листок бумаги?

— Я не вижу здесь повода для смеха! — рявкнул он, но ей было море по колено.

— Знаете, наверное, даже больше, чем семь. Вы посчитали таракана? Это я его на вас посадила, — её улыбка была очаровательна. — Господин Тортора, а вы знаете, что господин Джильи вам позавидовал в тот день? Он решил, что паук намного выше по статусу, чем то насекомое, которое досталось ему самому!

— Ты представляешь теперь, какое удовольствие обломать такую принцессу? — спросил у Торторы Джильи.

— Представляю, — усмехнулся тот. — Госпожа де Шатийон, вы, наверное, посчитали нас пустоголовыми идиотами, но это не вполне так. Во-первых, мы тоже можем сложить два и два. А во-вторых, если вы думаете, что у нас не осталось эликсира покорности, то очень заблуждаетесь, — он достал из внутреннего кармана пиджака ровно такой же флакон, какой поставил ей в ящик Джильи. — Ну да, нас, возможно, накажут. А возможно — и нет. Но сегодня мы намерены взять с вас всё, что нам причитается.

— Зря вы не согласились на оперу, госпожа де Шатийон. Для вас это было бы лучше, честное слово, — ухмыльнулся Джильи. — Сейчас Бальди вас подержит, а мы вольём в вас пару капель. Ровно настолько, чтобы двигаться не могли, но все видели, слышали и хорошо запомнили. А мы уж сделаем с вами, что захотим, по отдельности и разом. Я вот, к слову, хочу, и даже очень, причем разными способами. Хоть, может быть, научитесь чему-то в этой жизни, еще благодарить будете потом.

Мысли поскакали, как бешеные. Что ли об этом утром говорил, как его там, Скорпион? Лоренцо? А она забыла, позорно забыла! Не обратила внимания, и всё. И что теперь? А она вообще справится с тремя? Вот не факт.

Тревожная кнопка, вызывающая службу безопасности, была рядом с кнопкой записи и нажалась столь же легко. А теперь тянуть время!

— Господа, вы вправду думаете, что можете меня чем-то в этом плане удивить?

Ясное дело, думают, они же ничего не знают о её бурной молодости.

— Можем, будьте уверены, — Джильи сбросил пиджак и потер руки в предвкушении.

И тут разом случилось несколько событий.

Дверь с грохотом распахнулась, откинув Рокко Бальди к стене. Но это была не служба безопасности, это оказался дон Скорпионе — Лоренцо Куарта. На него обернулись и Джильи, и Тортора — и в этот момент она собралась, сконцентрировала подвластную ей в тот момент силу и ударила. Джильи скрючился и взвыл, Тортора схватился за голову.

Дон Скорпионе взял Бальди за шиворот и пнул. Тот извернулся, упал на пол и выхватил нож. Конечно, стволы у них всех, надо думать, забрали на входе во дворец. Короткая схватка закончилась полетом Бальди в направлении приёмной и стола брата Франциска, было слышно, как он врезался в тот самый стол на лету и затих. Куарта вытер трофейный нож о брюки.

— Элоиза, я же вас предупреждал! Почему вы так неосторожны? — он шагнул к ней, но очухавшийся Тортора толкнул его сзади.

Куарта пошатнулся, Джильи рванулся к столу, за которым она удачно стояла, дёрнул на себя подлокотник кресла. Элоиза рефлекторно собралась и ударила снова.

От неё по всему кабинету распространилась волна, она смела с ног и обоих агрессоров, и защитника, и кофейный столик с какой-то посудой, а потом как-то непонятно отразилась от стены и ушла наверх.

Огромная бронзовая люстра с сотней сверкающих хрустальных подвесок медленно покачнулась. Элоиза нутром почуяла, что сейчас будет, и успела нырнуть под стол, прежде чем люстра со страшным грохотом рухнула, и кабинет погрузился во мрак.