Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира
Сквозь тучи пробилось солнце, и теперь Дагона была уже не темноволосой, — ее волосы, развевающиеся на ветру, отливали золотом, а сама она казалась воплощением стремительного движения.
12
Какой-то зверь неуклюже бежал вприпрыжку почти наперерез нам. Он то рывками двигался на трех конечностях, выставив вперед согнутую четвертую, то поднимался на две задних и ковылял на них. Дагона остановила Шабрину, и зверь приблизился. Задрав вверх узкую голову, он оскалил клыкастую пасть — на его черных губах белели клочья пены. Его темно-серая шерсть была не то полосатой, не то пятнистой. Он держал на весу и немного выставив вперед кровоточащую культю, в которую превратилась его передняя лапа в какой-то схватке.
Зверь зарычал и стал обходить Дагону стороной. У меня зашевелились волосы на голове, когда я вдруг разглядел, что это не просто зверь, а помесь волка и человека.
— Между нами мир, — прорычал человек-волк, взмахнув кровоточащей лапой.
— Между нами мир, — ответила Дагона. — Странно видеть тебя здесь, Фиккольд. Неужто дела так плохи, что тебе приходится искать спасения у нас?
Человек-волк сверкнул желто-красными глазами.
— Придет время… — рыкнул он.
— Да, придет время, Фиккольд, и мы сразимся с вами открыто, — прервала его Дагона. — Похоже, ты с кем-то уже сразился — не в свою пользу.
Существо отвернулось от Дагоны, будто не могло выдержать ее взгляда, уставилось своими желто-красными глазами на меня, и ощетинившись, глухо зарычало, намереваясь броситься. Я услышал окрик Дагоны.
— Не смей, Фиккольд! Пользуешься правом Договора, так и ступай себе с миром…
Человек-волк перестал щериться, и шерсть у него на загривке улеглась.
— Выходит, ты с ними заодно, Морканта? — прошипел он в ответ. — А ведь это не понравится не только серым. Я Договора не нарушу, а вот ты, кажется, забылась. И коль вступаешься за чужеземцев, то поторапливайся, они нуждаются в помощи.
Еще раз оскалившись на меня и прижав кровоточащую лапу к мохнатой груди, Фиккольд заковылял в сторону котлована с целительной грязью.
Я понял его намек: Кемок и Каттея — в опасности. Недолго думая, я пустил своего скакуна по кровавому следу.
Дагона тут же догнала меня.
— Так нельзя! — крикнула она мне. — Нельзя скакать прямо по следу, ты станешь уязвимым.
Она заставила Шабрину бежать зигзагом, то и дело пересекая кровавую дорожку, которую Фиккольд оставил за собой. И хотя мне было досадно тратить время на такое маневрирование, я последовал ее примеру.
— Он сказал правду? — спросил я, поравнявшись с нею.
— Да, ибо ему такого просто не выдумать. — Дагона нахмурилась. — И если серые обнаглели до того, что не побоялись выступить против Силы, которой владеет твоя сестра, то это значит, что равновесие добра и зла нарушилось…
Она опять поднесла руку ко рту — как в тот раз, когда вызывала рогачей из рощи, однако я ничего не услышал. Звук возник у меня в голове — пронзительный и болезненный. Рогачи вскинули головы и заржали.
Я не очень-то удивился появлению фланнана. Он приблизился к Дагоне и, часто взмахивая крыльями, полетел с нею рядом. Немного спустя она с озабоченным видом повернулась ко мне.
— Фиккольд говорил правду, — сказала она. — Однако эта правда оказалась более суровой, чем я думала, Килан: твои сестра и брат попали в ловушку. Их заманили в гиблое место и заключили в три круга, разорвать которые не способна никакая колдунья, владеющая Силой настолько, насколько ею владеет твоя сестра. И она, и твой брат обречены пребывать в заточении, пока не умрут…
Я не раз смотрел смерти в лицо и потому спокойно относился к мысли о том, что она скрывается за каждым взмахом вражеского меча. Но я не мог допустить, чтобы, пока я дышу, смерть грозила Каттее и Кемоку, — неважно, есть у меня какое-нибудь оружие или нет. Я ничего не сказал Дагоне, но был полон решимости постоять за сестру и брата, тем более, меня все время мучали угрызения совести.
— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь и на что решился, — сказала Дагона. — Но для этого требуется не только решимость и сила в руках. Где твое оружие?
— Я раздобуду его, — выдавил я сквозь зубы.
— А пока тебе остается только пользоваться вон той вещицей. — Дагона показала на стержень, который висел у меня на поясе. — Не знаю, подойдет ли тебе это оружие — оно для тебя непривычно. Им надо действовать как кнутом. Попробуй.
Мне вспомнились трескучие вспышки голубого огня, которым всадник-незнакомец истребил преследовавших нас кутор. Я отстегнул стержень от пояса и резко взмахнул им — так, как если бы к его концу была прикреплена плеть.
Раздался громкий треск, и яркий огненный луч полоснул по земле, оставив после себя дымящийся след. Я вскрикнул от восторга.
— Похоже, не такие уж мы разные, Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, — улыбнулась Дагона. — Видишь, ты не безоружен. А сейчас нам нужно на время расстаться, но не думай, что я бросаю тебя одного, напротив — попытаюсь помочь. Пока же поезжай по кровавому следу и делай все, что в твоих силах, а я постараюсь кое-что предпринять.
Я не успел и рта раскрыть, как она пустила своего рогача с места в галоп, и мне только оставалось, глядя им вслед, дивиться его прыти — с ним не сравнился бы никакой жеребец. Я повернул своего скакуна, и он пошел рысью по тропе, отмеченной кровью Фиккольда.
Памятуя о наказе Дагоны, я старался почаще пересекать кровавый след. Мы спустились с холмов, по которым недавно мчал меня черный жеребец навстречу смерти; нам предстояло миновать гиблые места. Однако мы не встретили на пути ни рощи с пепельно-серыми деревьями, ни города-ловушки, если только серая полоска, показавшаяся вдали, не была им. Я заметил, что Шабр обегал стороной некоторые россыпи камней и участки, покрытые растительностью необычного цвета, и полностью доверился скакуну в выборе пути, ибо догадывался, что он избегает мест, которые являются средоточием губительной силы.
Шабр замедлил бег. Я поразился тому, какой длинный путь проделал Фиккольд, истекая кровью. Мы приблизились то ли к кустарнику, то ли к леску из низкорослых деревцев. С их корявых ветвей поднялась в воздух стая каких-то чернокрылых тварей, которые принялись кружить над нами, издавая скрипучие крики.
— Берегись! — прозвучало у меня в голове.
Я растерялся: откуда это предупреждение и что оно значит? Но тут Шабр вскинул голову, и я понял, что оно исходило от него. Я резко взмахнул вверх своим оружием. Одна из крылатых тварей заверещала, перевернулась несколько раз в воздухе и упала на землю. Стая рассыпалась в разные стороны, но, отлетев от нас немного, черные твари снова собрались в косяк, готовясь к новой атаке. Они нападали на нас трижды, и каждый раз я отгонял стаю ударами огненного кнута. Наконец твари улетели — в ту сторону, куда направлялись и мы, словно намеревались где-то там впереди устроить нам засаду.
Мы все еще спускались по предгорным холмам к равнине. Их склоны покрывала жесткая трава, которая местами была вытоптана. Во мне проснулся разведчик. «Нам лучше бы избегать открытых мест», — подумал я с надеждой, что Шабр воспримет мои мысли.
— О нас все равно уже знают, — уловил я отклик скакуна. — От тех, кто хозяйничает в этих краях, нельзя скрыться.
Шабр совсем замедлил бег и перешел на шаг. Подняв голову и расширив ноздри, он начал шумно втягивать воздух, словно пытался определить, что впереди. Уйдя с кровавого следа, которого мы до сих пор придерживались, Шабр стал забирать от него все дальше и дальше вправо, и меня это озадачило.
— Колоннада будет нам защитой, — отозвался он на мое молчаливое недоумение.
Я воспринял это как абракадабру, его поведение оставалось для меня, загадкой, поскольку я так и не улавливал вокруг нас ничего подозрительного. Но вскоре я почувствовал какое-то внутреннее напряжение — что-то тягостное давило на меня, отупляло разум. Это ощущение угнетало меня все сильнее по мере нашего продвижения.
Наконец, мы очутились на склоне, с которого открывался вид на равнину. Невдалеке темнела лента реки, а еще ближе к нам возвышались установленные по кольцу менгиры — огромные, грубо обтесанные монолиты. Некоторые из них покосились, а два вообще лежали на земле. Столбы окружали площадку, сложенную тоже из каменных глыб, голубовато-серого цвета, и на этой площадке я увидел тех, кого разыскивал, — Каттею и Кемока.
Вокруг кольца менгиров роилось сонмище всяких тварей: черными пятнами мелькали в траве куторы; несколько серых слонялось возле столбов — кто на всех четырех лапах, а кто на двух задних. Рядом с ними ползало на брюхе какое-то покрытое пластинчатым панцирем чудовище, которое время от времени угрожающе задирало вверх омерзительную морду. Стая чернокрылых тварей кружилась совсем низко над столбами. Но вся эта толпа нечисти, осаждавшей каменное кольцо, двигалась на некотором расстоянии от столбов, особенно избегая приближения к тем из них, что лежали на земле.
