Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

Легионеры окружили нас плотным кольцом, ловят каждое слово. Ближе дозволенных уставом пяти шагов к римму не подходят, но все уши смотрят на нас. Стайка кибиков рассаживается на ветви деревьев вокруг нас. Один садится мне на плечо.

— Она… Одна? Три сотни?

— Сначала одна, а потом мы все ей помогали.

— И ты?

— И я. Мы с девочками… Как бы понятнее сказать? Ну, колесницами иноземцев кто-то управлять должен. Вот мы и управляли. А воины, что за нашими спинами, с вашими бились. Но я пропустила почти все битвы. Сначала из Дворца лекаря вытаскивала, потом из казематов Главу Службы закона и порядка, дядю Трруда, братишку и еще нескольких. А когда вернулась, ваших из оазиса уже выгнали. Потом лекарь велел сиделкой с ранеными сидеть, опять я в боях не сражалась.

— Это она! Она ночью танцует!!! — закричал вдруг один из легионеров.

— Точно она! — поддержали его другие. — Это она вчетвером пляшет!

— Где? — сделала вид, что удивилась.

— Там! — воины дружно указали на Дворец. — В зале с зеркалами. Там музыка играет и ты задом виляешь.

— Вот так? — встала и сделала несколько движений из танца.

— Точно так!

— Скажи, ты имеешь отношение к тому, что происходило во дворце сегодня ночью? — спросил меня римм. Притворилась смущенной и слегка виноватой.

— И да, и нет. Госпожа Марта, целительница иноземцев, говорила, что у меня девять жизней. Одна всегда при мне, а остальные… Я не знаю… Я всю жизнь во Дворце жила, думаю, они и сейчас где-то тут.

— Так это не тени мертвых, а твои жизни?

— Наверно, так, господин. Я в этом ничего не понимаю. Рабынь не учат тайнам жизни.

— С этим разобрались. А трупы на крыше и в бочках — это не твоя работа?

— Не совсем. Одного курьера и двух Глав кланов я убила. А на крыше я только летучей колесницей управляла. Это один из наших парней, что на ночную тень учатся. Пока я из казематов пленных выводила, он на крыше озоровал.

— А бочки кто отравил?

— Мы с ним… Но это не яд был. В одной — вино иноземцев, в другой — лекарство иноземцев. Только очень большая доза. Сколько было, я все туда вылила.

— А ты сама, часом, не ночная тень?

— Что ты, господин! Госпожа Марта — вот она ночная тень. Нам с госпожой Линдой до нее — как до горизонта на море!

Что-то не нравится мне разговор. Нервно сжимаю в левой руке резак, что на запястье на шнурке подвешен.

— Где сейчас госпожа Марта?

— Летит сюда вместе с Владыкой иноземцев. Им еще несколько дней лететь.

— Ты свободно ходишь ночью по Дворцу, вскрываешь запертые двери, выводишь заключенных из казематов — и ты не ночная тень, а просто рабыня. Я рад, что среди вас нет ночной тени.

— Господин, мы не о том говорим. Вам нужно уходить из дворца. Все, кто не уйдет, погибнут.

— А если уйдем — не погибнем?

— Я уговорю Владыку простить вас. Вы же присягали на верность по старым правилам, римму девятого легиона, а не стране и Владыке, как сейчас положено. Ваш римм погиб, и присяги на вас больше нет.

— Рыжая рабыня уговорит Владыку? Не смеши мой хвост, — зашипел воин. — Кого ты хочешь обмануть, бестолковая девчонка? Твой Владыка ранен сюда, — ткнул себя в бок. — Это смертельная рана. Не умер сразу, умрет к вечеру. И тогда Владыкой стану я!

— Сам ты бестолковый! Я вызвала восьмой и десятый легионы! Через два дня они будут здесь. Вас привяжут за ноги к колесницам и будут таскать по пустыне пока ваши кишки не потащатся за вами по песку!

Упс… Кажется, я зарвалась…

— Как ты могла позвать легионы, если я перекрыл все дороги и тропы? — усмехнулся римм.

— Ты забыл перекрыть небо — я подняла руку и указала на белый корабль иноземцев.

— Ты права. Этого я не учел, — согласился римм. Говоришь, легионы будут здесь через два дня? Отлично! Спасибо, что предупредила. Я стану Владыкой сегодня вечером!

И залепил мне такую оплеуху, что я слетела со скамейки на землю.

— Отрубить ей хвост!

А в следующее мгновение он сам переломился пополам и упал мне на ноги. Чисто машинально я сжала резак и пустила режущую струю ему в кишки. Наверно, это очень больно? Звездочки, спасите!

— Убейте ее! — прохрипел, умирая, римм. Ближайший ко мне воин выхватил меч, двумя руками взялся за рукоять и собрался пригвоздить меня к земле. Но его руки отделились от тела, и меч воткнулся в песок рядом со мной. Я завизжала и заработала ногами сталкивая с себя труп римма. А вокруг меня падали воины. Вскочила, схватила зачем-то меч и завертелась на месте. Легионеры столпились такой плотной массой, что бежать было некуда! Нет, не стояли. Ближайшие ко мне падали! Вот один кинулся на меня. Я выбросила вперед руки, чтоб оттолкнуть его. Но он упал к моим ногам, рассеченный пополам.

— Сзади! — рявкнул ошейник. Развернулась всем телом — и еще один воин упал к моим ногам с отсеченной головой.

— Не стой столбом, танцуй! приказал ошейник. Я завертелась, размахивая мечом и резаком. Звездочки ясные, неужели всех этих я резаком нашинковала? На пять шагов вокруг только мертвые и умирающие. Нет, никак не могла! Так далеко резак не берет.

— Стойте! Остановитесь! Ваш римм мертв!!! — завопила во всю силу легких. — Да стойте же!!!

Легионеры замерли в напряженных позах, готовые к бою. Я развернулась еще несколько раз в этом круге смерти и тоже остановилась.

— Ну что, довольны?! Я же предупредить вас пришла. Вас, бестолковых, от смерти спасти хотела. Хотела по-хорошему поговорить. А вы что устроили? Что теперь делать? — чуть не плачу. — Дураки, какие же вы дураки!

— Миу, миссия провалилась, мы тебя забираем. Скажи, что уходишь от них. — голос хозяина из ошейника. Утерла слезы рукой, а рука до локтя в крови. Осмотрела в последний раз напряженные лица.

— Злые вы, ухожу я от вас.

Совсем не удивилась, когда стала легкой-легкой и поплыла вверх. Все быстрее и быстрее. Высоко-высоко! Так, что трижды сглатывала, чтоб уши не заложило. За несколько вздохов на полкилометра поднялась, только потом в корабль иноземцев влетела.

— Миу, ты цела? — первым делом поинтересовался хозяин. Положила на пол меч, потрогала щеку, на которую пришлась оплеуха, проверила языком зубы.

— Рабыня цела. Рабыня очень сожалеет, что не справилась с поручением.

— Миу, ты на корабле, — намекает хозяин.

— Пусть стажерка. Все равно же не справилась, — потупившись, бормочу я, зажав хвост в ладошках.

— Как сказать. Пусть они не захотели покидать дворец, нужно же было попробовать. А еще… — замолкает на половине фразы. — Нет, сначала умойся!

Поднимаю на хозяина глаза — он вовсе не сердится. Смотрит на меня по-доброму и чуть ли не смеется. Экран вдруг превращается в зеркало. О, ужас! Это кровавое чудовище — я?