Ангел-мститель (СИ) - Ирина Буря
— Может, нам к вам молодых на стажировку присылать? — насмешливо бросил главный темный. Да святые же отцы-архангелы, не могли вы эти слова в уста моему руководителю вложить?
— А почему бы и нет? — запальчиво спросил я, обращаясь к последнему. — Уж хранителям — так точно не помешало бы посмотреть, насколько плодотворно можно работать в тесном контакте как с коллегами, так и с людьми. Почему, по крайней мере, не изучить наш опыт — вместо того чтобы осуждать нас за него? Люди, земля, жизнь на ней постоянно меняются — почему наша работа должна подчиняться железобетонно неизменным правилам? Если уж людям удается договариваться, несмотря на все их прошлые и нынешние различия, почему бы и нам не последовать этому примеру и начать сотрудничать не только в случаях крайней необходимости? Кстати, я думаю, что наша французская коллега, — добавил я туманно, чтобы намек на Анабель только до посвященных дошел, — у которой круг общения существенно шире нашего, с удовольствием поддержит эту идею.
— С ним я сотрудничать не буду, — буркнул вдруг Тоша, ткнув пальцем в Максима.
— Да брось ты, — добродушно отозвался Стас, — они, в целом — ребята неплохие, и сработаться с ними можно. Если, конечно, элементарные истины им, как следует, растолковать.
— Это точно, — не менее добродушно не остался в долгу Максим, — в ваших устах и элементарные истины звучат так, что их растолковывать приходится.
Главный темный хмыкнул, мой руководитель громко прочистил горло, начальник энергетиков деликатно прикрыл рот ладонью. Стас с Максимом задумчиво смотрели вдаль — каждый в противоположную от другого сторону, Тоша жевал губами — явно слова, которые просились у него наружу, Киса ерзал на стуле — нервно потирая руки и подергивая уголком рта. Татьяна с Мариной переглянулись и закатили к небу глаза.
— Хорошо, — подвел итог мой руководитель, — ваша точка зрения нам ясна. Я донесу ее до контрольной комиссии…
— Мы донесем, — негромко поправил его главный темный.
— Да-да, разумеется, — чуть поморщившись, согласился мой руководитель. — Сейчас вы можете продолжать исполнять свои обязанности, хотя я не исключаю, что комиссия изъявит желание выслушать каждого из вас в отдельности. А уж Вас, — строго глянул он на меня, — непременно.
Татьяна тихо охнула и как-то вся сжалась.
— Одну минуточку, — подала вдруг голос Марина. — Поскольку меня тут ключевой фигурой назвали, — улыбнулась она мне, чтобы лишить свои слова язвительности, — позвольте и мне пару слов сказать. Или вас мнение человека, как вон тех, — прищурившись, она кивнула в сторону заскучавших над нетронутыми чашками чая внештатников, — не интересует?
— Разве что для полноты картины, — лениво обронил главный темный.
Мой руководитель покосился на него и произнес с преувеличенной душевностью:
— Мы будем очень рады услышать отзыв о наших сотрудниках от беспристрастной стороны.
— Насчет беспристрастности придется вас разочаровать, — фыркнула Марина. — Вряд ли стоит ожидать ее от тех, кому вы своих советников подсовываете, не только не дождавшись просьбы об этом, но даже не удосужившись поставить их в известность об этом. Вряд ли стоит ожидать ее от тех, среди кого вы селекцией занимаетесь, отбирая подходящих кандидатов и окружая их нежной заботой — в принудительном порядке.
По лицу темного главы расползлась довольная ухмылка, как у представителя оппозиции, случайно попавшего на митинг протеста против действующей власти.
— Я, кстати, сейчас обо всех вас говорю, — прищурившись, обратилась Марина к нему. — Стоит человеку отказаться от насилия или, наоборот, принять его всем сердцем, сразу же вокруг него ваша возня начинается — по созданию ему тепличных условий для взращивания интересующих вас качеств. Но люди — в отличие от вас — на черных и белых в душе не разделяются, в каждом из них и хорошего, и плохого намешано, и если выбрал кто-то свой путь — то дайте ему самому его пройти, без вашей опеки, и от всего неприемлемого на нем самому избавиться. Имейте достоинство терпеливо ждать, пока к вам придут, вместе того чтобы подталкивать в нужном направлении… Но это так, к слову — я о другом хотела сказать.
Темный руководитель покосился на моего, словно желая поинтересоваться, испытывает ли тот все еще вышеупомянутое удовольствие от речи независимого оратора, и не пора ли вводить регламент, ограничивающий выступающих во времени.
— Я думаю, что любой из здесь присутствующих сможет подтвердить, — продолжала тем временем Марина, — что меня всегда и во всем справедливость интересовала, безотносительно того, о ком речь. Так вот, хочу сказать вам — как руководитель руководителю — что ваше отношение к своим сотрудникам лично у меня ни в какие рамки в голове не укладывается. Я тоже отправляю своих подчиненных в любую точку мира работать с людьми — но только после того, как побываю там сама и на месте разберусь с обстановкой. Вы же посылаете своих… простите, чуть не сказала — людей, в места, о которых понятия не имеете, напичкав их предварительно сухой выжимкой из впечатлений других, словно рекомендациями из путеводителя.
— Я полагаю, — холодно заметил мой руководитель, — что мы позволим себе самостоятельно определять принципы организации нашей работы. И уж, по крайней мере, здесь обсуждать их мы не будем.
— А я на обсуждении не настаиваю, — вкрадчиво произнесла Марина, — хотя не могу не заметить, что вы отказываетесь обсуждать с людьми принципы работы с ними же. Вам не кажется, что таким образом в самое их основание вы закладываете конфликт? Который — совершенно естественным образом — приводит к ошибкам и даже к провалам… вон, как у него, — она кивнула в сторону своего Кисы. — Но вас и среди своих только безупречные интересуют. Взыграла в человеке, вопреки тепличным условиям, разноцветная природа его — вычеркнуть из списка подающих надежды и на распыл; не привел хранитель подопечного, — она прямо выплюнула это слово, — в соответствие канонам — на обочину его, чтобы марширующих в светлое будущее с ноги не
