Бернхард Хеннен - Месть драконов. Закованный эльф

Несмотря на такую тему разговора, Шайя невольно улыбнулась.

— Моем убийстве? Кажется, тебе не хватает внутреннего настроя для того, чтобы командовать этим монастырем. Я приношу себя в жертву стране. Это… — Теперь голос прервался и у нее. Она подчинилась своей судьбе, приняла отсутствие выхода. Но говорить об этом в открытую — это совсем другое дело.

Она потянула длинную золотую цепь, мешавшую ей покинуть комнату, погладила звенья. Было что-то успокаивающее в том, чтобы почувствовать холодный гладкий металл.

— Это моя вина, — произнесла молодая толстощекая женщина. — Я не отнеслась всерьез к письмам храмового писаря из Изатами. Он постоянно рассуждал о том, как необдуманно выбрано время для ритуала жертвоприношения. Я никогда не думала, что это может на что-то повлиять! Лабарна очень чтит традиции. Он не станет изменять так просто древний ритуал.

Шайя ничего не понимала.

— О чем ты говоришь?

— Твое жертвоприношение. Этот день настал бы тогда, когда зацвела бы вишня в нашем саду. Так было всегда, если принцесса не понесла ребенка после Небесной свадьбы. Но этот жрец решил, что это слишком поздно для ритуала плодородия, поскольку к тому моменту, как цветение начнется у нас, почти во всем королевстве оно уже закончится. Я игнорировала его, не отвечала на глиняные таблички, которые он присылал… — Кара не могла говорить. По щекам у нее бежали слезы.

— Да что случилось-то?

— Этот храмовый писарь, должно быть, обратился к Лабарне. Час назад посланник передал мне приказ бессмертного. С этого года и вовеки мы больше не будем руководствоваться цветением нашего дерева. У меня приказ передать тебя в руки твоей судьбы в полуденный час в день праздника Жертвы. Он прислал с посланником воинов, которые должны убедиться в том, что его приказ выполнен.

Шайя подошла к окну, открыла его и оглядела большой монастырский сад. Утро было холодным. В живых изгородях гнездился иней, еще даже не весь снег растаял. Шайя отчетливо видела большую вишню. Пройдет еще не одна неделя, прежде чем она зацветет.

— Когда же праздник Жертвы?

Мать матерей ответила настолько тихо, что Шайя не услышала ее.

— Когда?

— Завтра, — слово было произнесено шепотом, но Шайю оно поразило, как удар грома.

Завтра! Она думала, что готова к смерти, но то, что от того краткого отрезка жизни, который ей оставался, украли несколько недель, наполнило ее жгучим гневом. И одновременно лишило сил.

— Завтра, — громко произнесла она, словно произнося его, могла лишить это слово ужаса. С тех пор, как отец призвал ее к Кочующему двору, чтобы выдать замуж, жизнь ее была наполнена вопиющей несправедливостью. Этот последний удар отлично вписывался в длинный перечень жестокостей, которыми одарила ее судьба. Она выпрямила спину, встала прямо, борясь с подступившим к горлу комком. Она воительница, это единственное, что у нее нельзя было отнять. Она не станет плакать и жаловаться. Она примет свою судьбу.

— Пусть принесут влажные глиняные дощечки, Кара.

— Ты хочешь продолжить работу? В свой последний день?

— Мы не сможем закончить книгу, но, по крайней мере, я смогу объяснить тебе все самое важное по поводу мандрагоры. Это сильное целебное растение. Нужно закончить хотя бы эту главу. И еще кое-что. Мне хотелось бы, чтобы мое имя не было связано с этой книгой.

— Так не пойдет, — Кара казалась расстроенной. — Ведь в ней практически полностью твои знания…

— Нет, — перебила ее Шайя. — Я не работала над ними так, как ты над своими знаниями о травах и целительстве. Это был подарок. И поэтому теперь это мой подарок тебе. Кроме того, ты должна мыслить прагматично. Какой ценностью будет обладать подобная книга, вышедшая из-под грифеля принцессы-варвара? Жрецы засмеют ее. Никто не станет копировать и распространять ее. Через пару лет она будет забыта. Но если же книга будет написана матерью матерей, то станет священной книгой, пронизанной благословенной мудростью, — Шайя негромко, почти радостно рассмеялась. — Давай сыграем с узколобыми жрецами и целителями такую шутку. Заставим их изучать завещание принцессы из Ишкуцы.

Кара скептично посмотрела на нее. Шайя знала, что она слишком честна для каких бы то ни было обманов, поэтому быстро продолжила:

— Умолчать о чем-то — это не ложь, подруга моя. И помни о том, что именно ты все это записала. Так что это действительно твоя книга. Таково мое последнее желание. Ты ведь не откажешь в последней просьбе обреченной на смерть?

Глаза жрицы наполнились слезами. Наконец она кивнула.

— Я принесу дощечки, — тихо сказала она и вышла из комнаты.

Шайя снова подошла к окну. Ей нравилось смотреть на большую долину. На протяжении последних недель этот вид успокаивал ее. Она глубоко вдыхала обжигающе холодный воздух отступающей зимы. Смотрела на отвесную скалу, возвышавшуюся над долиной, словно огромная башня. Ветер поднимал у вершины вихри. Она думала о Шен И Мяо Шоу, целителе с Шелковой реки, которого ее отец призвал почти год тому назад к Кочующему двору, чтобы восстановить ее девственность. В ночь своей смерти он подарил ей свои знания о целительстве. То была зачарованная ночь, и до сегодняшнего дня она не могла объяснить себе, каким образом это произошло. Да она и не хотела точно знать это, ибо каждая открытая тайна лишала этот мир еще толики очарования.

В коридоре послышались шаги Кары. Она внесла поднос, на котором лежало несколько глиняных дощечек, и поставила его на стол в центре комнаты.

— Ты готова?

Мать матерей вынула из висевшего у нее на поясе футляра один из двух лежавших там грифелей из слоновьей кости.

— Давай закончим твое завещание.

Ее торжественность тронула Шайю. Она не могла смотреть на нее, в противном случае заразилась бы печалью, против которой жрица, ставшая ее подругой, даже не пыталась бороться.

Шайя отвернулась, поглядела на далекую вершину, вокруг которой бушевали ветра, и негромко заговорила.

— Корень мандрагоры пронизан магией и обладает большой целительной силой. По форме он похож на человеческое тело. Листья неприметные. Он произрастает лишь в тенистых местах лесов. Чтобы найти его, нужно идти днем, но собирать его лучше всего в яркую лунную ночь. Тот, кто обнаружит корень мандрагоры днем, должен обвязать его красной ниткой. Нитка свяжет его магию. Если не сделать этого, корень уползет и ночью его будет уже не найти.

«Жаль, что я не корень мандрагоры, — подумала Шайя, — и не могу просто уползти прочь».

Руки ее сжали подоконник. С трудом поборола сладкую боль в груди.