Ким Сатарин - Вторая радуга

— Ну, я думаю, возвращаться к своим, в лес, ей уже не так хочется. Её теперь другая судьба ждет, — говорила мать, заметив на лице сына недоумение. — А к нам зачем? Аня ей подружка, конечно, но Аня ведь самая обычная девушка. А больше у неё в поселке друзей и нет. Сам её спросишь первого сентября — она в той же школе, что и ты, учиться будет.

Вечером сидели на кухне. Мать и Аня пекли блины, Маринка с двумя подружками-одноклассницами слушали рассказ Ермолая. Рядом сидела Гришина, она тоже кое-что иногда добавляла: про сплав, про пеший переход. Соседке предложили обучение в школе "Саянская", срок — от трех до шести месяцев.

— Они сказали, всё будет зависеть от моих успехов. Возможно, мне потом предложат еще один курс.

— И что ты думаешь, Инна? — спросила Анастасия Сергеевна.

— Соглашусь, наверное. Полгода — это не так много. Хоть о себе кое-что узнаю. А вот Косте то ли повезло, то ли нет. Ему школу в Тибете предложили, начало занятий — первого августа. Да к тому же преподавание там на их языке, пока его не выучишь, будешь бессловесным бараном.

В ту же школу, что и Харламова с Ольгой, пригласили Вику. Но пригласили лишь через год, когда она закончит обычную школу. Виктория, как отмечали все, ходила, гордо задрав нос.

— Это пройдет, — успокоительно сказал Харламов-старший, — такое со многими бывает. Через месяц все про это забудут.

Вечером Ермолай зашел к Косте и они договорились пойти поутру на рыбалку, на хариусов. С утра прошел получасовой дождик, и по мокрым камням надо было ступать осторожно. Конечно, клёв был, но рыбачить они бросили довольно быстро и сели на берегу, чтобы без помех поговорить.

— В общем, мне сказали, что это не секрет. Уж прошедшим испытания точно можно рассказать. Так вот, на Краю я увидел большую планету…

— А радуги не было? — потрясенно спросил Харламов.

— Радуга тоже была, четырехцветная. Слабенькая, с такой ни в какую школу не возьмут. А вот планета, да ещё большая — это редкость. С такими способностями, как у меня, имеет дело только одна школа, в Тибете. Причём они честно предупредили, что обучение в этой школе никаких преимуществ в обычной жизни может не дать. Я вообще подумал, что меня там не столько учить будут, сколько изучать. Как думаешь, может так быть?

— Думаю, может. Только такое изучение вряд ли возможно без твоего активного и заинтересованного содействия.

Друг признался, что к такому содействию он не готов. Смущало его само место обучения — Тибет, смущала и необходимость учить язык.

— Ну, знание тибетского языка в жизни может пригодиться, — рассудил юноша. — Ты же всё равно никаких определенных планов не строил…

— Так оно и есть. Но ты представь — высокогорье, четыре тысячи метров над уровнем моря, постоянный холод, ветер, разряженный воздух, отсутствие всяких удобств… И для чего?

Ермолай намекнул, что для науки: вдруг редкие Костины способности смогут оказаться полезными всем жителям расщепа? Но одноклассник, полностью соглашаясь рассудком с такой возможностью, душой такую возможность не принимал.

— А если я откажусь, то что? — вопрошал он, — в лесотехнический пойти, как Витька? Так у меня к этому делу вообще никакого интереса нет. В торговый колледж в Канске? Тем более не прельщает…

— Не хочешь учиться — женись, — обрезал его Харламов.

— Жениться… Почему жениться? — не врубился Богомолов.

Пришлось объяснить, что это пословица такая есть. Но Костины мысли, что для него было делом обычным, скачком переместились на другую тему. По его словам, Надька Белова, вернувшись с Края, Громяка в упор не замечала. И состоялось у них крупное объяснение при свидетелях, в ходе которого Наденька заявила, что не прошедшие испытание Краем ей вовсе не интересны, и тратить на них время она не намерена. Витька снес оскорбление, как зрелый мужчина. Только тихо что-то Беловой ответил, и пошел себе своей дорогой. А Надька вся покраснела, чуть не изжевала свои губы, и сразу убежала домой. Оба они о произошедшем говорить не желают.

— А что, Наде никакой школы не предложили?

— Что-то предложили — она не уточняла — но Надька же ещё до испытания говорила, что образование в Школах Радуги её не интересует. Так что она сразу отказалась. Даже документы брать не стала.

— А ты взял?

— Я взял, — сознался Костя, опустив голову, — сказал — подумаю. Не появлюсь в назначенном месте первого августа — будут знать, что я отказался. Да черт с ними всеми! Слушай, надо бы нашу белку навестить. Вдруг после Края твои способности усилились?

— Ну не с рыбой же туда идти!

К белке они сходили попозже. Позвать её не получилось и юноша, разрешивший себе использовать свои таланты, мысленно поискал её. Белка нашлась немного в другом месте, видимо, ей пришлось сменить гнездо. Она спустилась к ним, и ребята оставили ей под деревом горсть орехов.

— Помнишь, с нами на плоту тунгус плыл, я его имени так и не узнал? Так вот он мог к себе любого зверя подманить. И даже рыбу. Я сам видел, как он рыбачит: напрягается весь, глаза закрывает, что-то поет — а потом сачок в воду опускает и давай рыбин одну за другой вынимать, — сообщил Костя, ласково глядя на белку. — Я кому ни рассказывал, никто не верит.

— Наверное, большую жертву Калу принес, раз дух ему такое позволяет, — сумрачно ответил Харламов.

Другу он поверил сразу, но отчего-то на душе стало муторно. Он постарался отключить свои способности. Белка, видимо, ощутила его усилия, потому что разом стремглав взлетела на дерево. Вернувшись, Ермолай уныло слонялся по дому. Мать посоветовала было обдумать рекомендуемые ему варианты обучения, но даже она понимала, что принимать окончательное решение сейчас — нелепо. Школы Радуги славились также и тем, что давали точнейшие рекомендации по выбору дальнейшего жизненного пути. Никто, им последовавший, в дальнейшем о своем выборе не пожалел. Хотя, можно было предположить, в Школах Радуги просто учили не сожалеть о собственных решениях и сложившейся судьбе.

Время тянулось, приводя в уныние своей бесконечностью. Все привычные занятия и увлечения разом перестали его интересовать. Костя устроился на временную работу, работал он в лесу, так что даже потрепаться по-дружески было не с кем. Родители вместе с Мариной уехали в отпуск, на Алтай, звали его с собой. Сын не поехал, остался дома с Анькой. Инна Гришина, узнав, что Харламов с Аникутиной будут учиться вместе, перестала заходить в гости и даже на глаза не показывалась. Витька Громяк и другие ребята, которым не довелось путешествовать на Край, его сторонились. Да и он к ним не очень-то тянулся: говорить с ними, если честно, было не о чем.