Виктор Исьемини - Предчувствие весны

- Вы уверены, что этот амулет будет действовать именно так, как требуется?

- Да. Уверен настолько, насколько вообще можно верить магии.

- Что же, идемте. Проведаем нашего дорогого гостя. Да, по дороге мы хотели бы отдать кое-какие распоряжения. В нашей опочивальне сквозняки, и мы тревожимся за здоровье ее императорского величества. Пусть пришлют плотников, каменщиков... кто там еще требуется? Если надавить на раму вот этого зеркала, она начинает шататься, за зеркалом какие-то пустоты... из них тянет холодом. Мы желаем, чтобы все заделали, но аккуратно.

- Какой-то тайный ход, ваше императорское величество? Велите обследовать? Вызнать, куда он ведет?

- Тайный ход? Возможно, возможно... этакий привет из прошлого. Нет, соваться туда не надо. Мы не желаем возвращаться к прошлому, пусть покоится с миром.

Золотая бахрома на покрывале снова качнулась.

Отдав распоряжения относительно щелей и сквозняков первому подвернувшемуся слуге, Алекиан двинулся на первый этаж. Изумруд шагал следом и помалкивал. Коридоры Валлахала были пустынны, редкие встречные приветствовали императора поклонами, гвардейцы брякали оружием о пол. Им было холодно, нынешней зимой многие помещения дворца пустовали, а потому камины в них так и не затопили. Император двигался кружным путем, чтобы не выходить во двор.

Алекиан пересек центральную часть первого этажа, возведенного старыми ванетскими королями на фундаменте Белой башни и перестроенного при Элевзиле Втором, затем углубился в еще более древние коридоры. При эльфах здесь были служебные помещения, и именно эти, довольно скромно устроенные, сооружения сохранились, хотя роскошные дворцы были разрушены при штурме, когда дружина Фаларика Великого взяла приступом резиденцию эльфийских королей. Под этой частью Валлахала сохранились обширные подземелья, которые, как утверждает предание, устроили гномы по заказу владык Первого народа. Кто бы ни выстроил, но галереи смотрелись весьма внушительно, были высоки - не под гномий рост - и отлично сохранились, несмотря на века, пролетевшие над ними и полностью сменившие облик надземных сооружений.

Пол был ровным, с едва заметным уклоном, в стенах через равные промежутки вмурованы металлические крюки для факелов и ламп. Все - гладкое, искусно отесанное. Нигде ни малейшего следа ржавчины и гнили, нет трещин и щелей, где могла бы копиться сырость. Мастерство древних каменщиков в самом деле заставляло угадать в них сынов Второго народа.

На нижнем уровне было достаточно тепло, чтобы стража не мерзла. В обширном зале уютно потрескивали дрова в камине, за многочисленными массивными колоннами, на которых покоился свод, виднелись черные проемы. Отсюда расходились галереи к подземным помещениям Валлахала, здесь начинался вход в обширный подземный лабиринт. У камина на лавках расположились стражники и слуги в кафтанах с ванетскими гербами, десятка два человек. Чтобы ориентироваться на нижних уровнях, требовалась многолетняя подготовка, не знакомый с устройством лабиринта человек легко мог заплутать и потеряться, потому здесь всегда находилось достаточно народу, чтобы исполнить всевозможные поручения, поступающие сверху.

Когда император с придворным магом появились в зале, ветераны подземной службы торопливо вскочили. Алекиан кивнул пожилому толстяку, исполняющему обязанности тюремщика. Тот поклонился, окликнул двоих подручных, дюжих парней в куртках толстой кожи, вооруженных короткими мечами. Молодцы зажгли гномьи масляные лампы, а старик пошел в дальний конец зала. В отличие от большинства входов в лабиринт, этот был заперт массивной дверью.

Толстяк, сопя, склонился над замком, бренча связкой тяжелых ключей. Пока он возился, Алекиан бросил Изумруду:

- Покажите, мастер.

Гиптис извлек из-под просторной зеленой накидки сверток, развернул и продемонстрировал императору небольшой предмет, тускло сверкнул отполированный янтарь.

Тем временем толстяк выбрал нужный ключ, провернул, распахнул дверь. Один из молодцов прошел внутрь, согнувшись в портале, посветил.

Следом прошел толстый слуга, затем - Алекиан и Гиптис. Чародей на ходу прятал сверток. Замыкал шествие второй крепыш с лампой.

Когда процессия скрылась за дверью, двое стражников встали по обе стороны распахнутой двери и замерли, обнажив мечи. Таков был порядок, установленный для нечастых случаев, когда его императорскому величеству бывало благоугодно посетить темницу.

Здесь не горели лампы или факелы, подземелье скудно освещалось магическими светильниками - тусклыми, слабыми, но зато долговечными. Без нужды здесь никто не появлялся, потому и света не требовалось.

Сейчас в валлахальском подвале находился единственный узник, так что идти пришлось недалеко. Говорят, в иные царствования тюрьма была полна, камеры и клетки с заключенными тянулись на сотни шагов, тогда здесь постоянно дежурила стража, был целый штат прислуги. Случались правители империи, находящие своеобразное удовольствие в посещении темницы, они тщательно подбирали узников и заботились об условиях содержания живых игрушек. Всякие развлечения бывали у сильных мира сего...

Император Элевзиль II не был коллекционером, незначительных преступников предпочитал держать в городской тюрьме, подальше от себя. Алекиан после победы над братом и вовсе велел казнить всех, кто оказался уличен в преступлениях против короны. Лишь одному заключенному была сохранена жизнь, к нему и направлялся теперь император.

Перед единственной обитаемой камерой колдовских светильников было больше, хотя Изумруды не позаботились сделать их ярче. Обошлись количеством. Парни, помощники тюремщика, стали по обе стороны стальной решетки, отделяющей камеру от коридора, и подняли лампы повыше, чтобы его императорское величество мог получше разглядеть узника. Тот поднялся навстречу процессии, огромный мужчина в потертой коже. Загремели цепи, навстречу пришельцам прянула волна запахов немытого тела. Кормили короля Метриена неплохо, но мыться ему не позволялось - в основном из-за того, что тюремщики боялись могучего пленника и не решались лишний раз зайти в клетку.

Впрочем, пленный король не жаловался.

Алекиан поморщился и остановился, не дойдя нескольких шагов до решетки.

- Ваше императорское величество! - возопил заключенный. - Ваше императорское величество! Помилуйте!

Гигант шагнул к решетке, цепи с грохотом натянулись, их длина не позволяла пленнику добраться до стальных прутьев.

- Милует лишь Гилфинг, - тихо ответил Алекиан. - Однако мы можем сделать вид, что забыли о ваших преступлениях... если...

Император замолк, а Метриен Сантлакский рванулся к решетке так мощно, что оковы со скрежетом натянулись. Огромные ладони вцепились в прутья решетки.