Олаф Локнит - Проклятие Змея

Разговорился с Геберихом — сын рикса Атанариха, видя мою тоску, зачем-то принялся обучать меня наречию вези: развлечь пытался. Ничего не скажу, язык довольно сложный, как из-за произношения, так и благодаря огромному количеству разных слов, обозначающих один и тот же предмет. Одно только понятие «волосы» загнало меня в логический тупик: мужская шевелюра называлась «скофта», волосы женщины — «хаздс», а шерсть животного «тагль». К чему такие сложности? Я загрустил еще сильнее.

Вот скажите, какими соображениями руководствовался Конан, отсылая Темвика по следу? Из-за внезапной остановки мы потеряли почти треть светового дня и прошли гораздо меньшее расстояние, чем рассчитывали. Я-то надеялся, что к закату мы окажемся на перевале, который отстоит от пресловутой Долины Дымов всего на шесть лиг, а завтра с утра примемся за поиски сокровищ Тразариха. И его проклятия, если быть совсем откровенным...

— Есть! — воскликнул Тотлант, заставив меня вздрогнуть. — Хальк, пойди сюда! Граф Руфус, могу я тебя попросить откомментировать эти строки?

Волшебник ткнул пальцем в ровные строчки — насколько я понял, Руфус записал на этих страницах некую старинную сагу. Заметен очень характерный скальдический стихотворный размер.

— Что ты раскопал? — спросил я, усаживаясь рядом с Тотлантом. — тут написано про клад Нифлунгов.

— Ошибаетесь, господин барон, — Руфус близоруко прищурился, глядя в книгу. — Я записывал эту сагу со слов Алафриды. Древнее предание нордлингов о сотворении мира и грядущей Битве Богов. Называется оно «Пророчество вельвы», сиречь одной из богинь судьбы. А-а, понятно! Досточтимый Тотлант увидел слово, которое так заинтересовало короля!

Стигиец процитировал вслух:

— Древо Миров однажды падет Корни его Нидхогг пожрет Черного змея клыки Точат его основанье...

— Нидхогг, Черный Змей, одна из сил, разрушающих мир, — кивнул Руфус. – Мифология нордлингов очень богата ужасными персонажами. Ётуны — огненные великаны, снежные великаны турсы, корабль Конца Света, выстроенный из ногтей мертвецов... Мороз по коже, честное слово! Саги Нордхейма, на мой взгляд, являются просто огромным набором страшилок, к которым цивилизованный и ученый человек должен относиться скептически.

— И все-таки, что такое или кто такой Нидхогг? — переспросил я.

— Древняя демоническая сила, имеющая облик дракона с черной чешуей, — пожал плечами граф Оргайлский. — Если верить мифам Полуночи, наш мир являет собой эдакое огромное дерево, Иггррасиль, на ветвях коего мы все живем.

Когда Нидхогг изгрызет корни, Древо Мира начнет засыхать и однажды рухнет. Следовательно, этот мир прекратит свое существование. Однако, саги дают нам надежду — якобы двое людей выживут и сохранят один из ростков Иггдрасиля, который однажды снова разовьется во вселенский ствол, поддерживающий новый, очищенный от скверны мир. Признаться, я отношусь к этим легендам только как к жутким сказкам. Месьоры, мы ведь образованные люди, разве можно верить...

— Можно, — я оглянулся и увидел Конана, стоявшего за нашими спинами. — Руфус, большинство авторов саг, скальдов Полуночи, предпочитают выражаться иносказаниями. Нельзя воспринимать легенды буквально. Значит, на острове обитает тот самый Нидхогг? Черный Дракон?

— С чего ты взял? — поморщился Тотлант.

— Магия...

— Да сколько можно повторять! – вспылил Конан, хлопнув себя ладонью по бедру. — Алафрида предупреждала, в небесах вчера мы видели призрак дракончика! Все сходится! При чем тут магия или ее отсутствие? Возможно, мы встретились с таким древним демоном, что его магия не имеет никакого отношения к магии нынешней и поэтому ты, Тотлант, не можешь ее распознать!

— Иносказания... — повторил Руфус. – Сага утверждает: Нидхогг пожирает корни Мирового Древа, сиречь подрывает основы мироустройства. Месьоры, ответьте, что сейчас, в наши времена мы подразумеваем под словом «мироустройство»?

Я, поразмыслив, ответил:

— Вопрос довольно сложный, но, вероятно, это понятие включает в себя объединенные воззрения людей на государство, религию, торговлю, магию и прочие главнейшие составляющие человеческого бытия.

— Ага, понял! — воскликнул Конан. — Взаимосвязь, верно? Государство не может существовать без торговли и купечества, а последние без защиты короля не сумеют свободно вести дела, не опасаясь грабежей и разбойников. Митрианские монахи не в состоянии влиять на умы подданных Аквилонии, если не будут чувствовать поддержку высшей власти, а если народ отвергнет Свет Митры, то, поскольку вселенная пустоты не терпит, ее заместит Тьма Сета. Так?

— Всегда знал, что ты не безнадежен, — фыркнул я. — Именно! Мироустройство – это гигантский взаимосвязанный механизм, в котором каждая его часть вращается, как шестеренка на водяной мельнице, приводя в движение другие шестерни. Убери одну — и механизм перестанет работать.

— Постойте-ка! — подался вперед Тотлант. — Знаете ли, досточтимые друзья, а ведь мы сейчас путем не столь уж и сложных умозаключений выяснили суть так называемого «Проклятия Нифлунгов»! Да-да, не сомневайтесь! Главная задача Нидхогга — или как его там? – выдернуть одну из шестерней нашей вселенской мельницы! Если проклятие падет на Конана, как на владыку огромной державы, государство может рухнуть и это повлечет за собой лавину! Погибла Аквилония? Отлично! Клад найдет новых хозяев в Немедии или Зингаре, и неважно, кто станет его владельцем — король, преуспевающий купец, волшебник, жреческий конклав... Достаточно удалить одну часть механизма и...

— Восхитительно, — проворчал Конан. — Если мы правы, то я уже не знаю, что делать дальше. Возвращаться и отступать стыдно, а продолжать поиски клада вкупе с его хранителем-повелителем-проклятием довольно опасно...

— Государь! — к нашему костерку подбежал один из киммерийцев, входивших в королевскую «Дикую сотню». — Мой король... Волки! Мы, как и приказано, не стреляли. Большая стая! Остановились в пятидесяти шагах от лагеря. Вместе с ними Сигвальд Ивальдссон пришел, просит немедленной встречи с королем...

— Откуда пришел? — не понял Конан. — Какие волки?. А ну, пойдем разберемся! Хальк, Тотлант, поднимайтесь. Похоже, Темвик с сородичами появился. Только зачем он приволок с собой целую волчью стаю и что там делает Сигвальд?

Картина, прямо скажем, удивительная.

На большой поляне, чуть в стороне от нашего лагеря, полукругом сидят почти два десятка крупных белых волчар, во главе со здоровущим вожаком. Людей не опасаются совершенно, даже на факелы внимания не обращают, хотя дикие животные обычно боятся огня. Трое волков запряжены в импровизированную повозку — срубленная молодая елочка, привязанная к шеям зверюг тонкими постромками. На елке возлежит связанный человек: кто-то умудрился перепеленать его руки и ноги разрезанной на полосы тканью. Рот заткнут кляпом. Рядом с пленником восседает серый волчок с золотой цепочкой на шее. На цепочке — овальный медальон с аквилонским геральдическим львом в пятизубой короне и самоцветами. Орлом Малого Льва.