Крис Хамфрис - Двойник

— Если так, то я сразу за тобой, — заявил Бьорн. — А в один прекрасный день ты промахнешься.

— Только не сегодня, Медвежонок.

— Подумай, скоро будешь лакомиться гусем, — усмехнулся Бьорн.

Ингвар облизнул губы и огляделся.

— Где мое снаряжение?

Деревенский парнишка подал оружие.

— По десять попыток каждый? — спросил Бьорн.

— Будем биться, пока ты не промажешь, как всегда.

Лениво зевнув, Ингвар проверил стрелы и вытащил одну из колчана. Он молниеносно натянул тетиву, и в тот же миг наконечник вонзился в ствол. Ингвар недаром славился как самый быстрый лучник.

— Твоя очередь, — сказал он и отошел в сторону.

Бьорн не торопился. Юноша слишком долго готовился, чтобы все испортить спешкой. Он хорошенько прицелился и выпустил стрелу. Та воткнулась рядом с первой.

— Еще раз.

Ингвар вскинул лук так стремительно, что Бьорн снова ему позавидовал. Вряд ли он когда-нибудь превзойдет брата в скорости. Но это не значит, что он проиграет.

Во второй раз Бьорн снова попал. Стрелы мелькали в воздухе одна за другой, пока ель не ощетинилась, словно еж. Десять заходов, потом еще пять. Время шло, ребятня громко галдела, вокруг собиралась толпа. Раньше Бьорна хватало не больше чем на двенадцать выстрелов. Вскоре он заметил, что другие братья, Торольф и Эйрик, тоже здесь. В конце концов даже отец пришел с отмели, где из поваленных накануне деревьев возводили корабль на восемьдесят воинов.

— Пить хочу, — пробурчал Ингвар, направляясь к бочке с дождевой водой у ближайшей хижины. — Эй вы, зеваки! — крикнул он, помахав толпе.

Внимание всегда льстило ему, так что последние десять шагов на потеху зрителям он прошел на руках.

Бьорн с нетерпением ждал этого момента. Когда все взгляды устремились в другую сторону, он незаметно вытащил что-то из-под накидки — стрела не отличалась от остальных в колчане Ингвара.

— Сейчас положим конец этой детской возне, — усмехнулся старший брат, вытирая рот и делая шаг назад.

Все с той же небрежной легкостью он натянул лук и спустил тетиву.

Стрела просвистела на расстоянии вытянутой руки от ели и исчезла в прибрежных скалах.

Все ахнули.

— Это не моя стрела! — выпалил Ингвар, не веря своим глазам. — Она полетела не туда!

Он глядел то на толпу, то на отца в поисках поддержки.

После долгого молчания Торкель заговорил:

— Теперь очередь мальчика.

Ингвар возмущенно вскинулся, но усилием воли заставил себя промолчать. Никто не смел оспорить решения отца. Но краешком рта он прошипел брату:

— Ты промажешь!

Нет уж, этого Бьорн не может себе позволить. Последователи Белого Христа осуждали обман. Многие из них, включая священника, наблюдали сейчас за поединком. Но юноша, как и его отец, как и сам Ингвар, поклонялся старым богам и больше других почитал хитреца Локи. Мысль о том, что он надул брата, не вызывала никаких угрызений совести. Но если уловка окажется напрасной и Бьорн промахнется, он никогда себе этого не простит! Ведь тогда его точно не возьмут в Англию.

Бьорн подошел к черте и вытер вспотевшие пальцы о штаны. Ель, залитая послеполуденным солнцем, будто мерцала и плыла перед глазами. Поднялся легкий ветер. Бьорн облизал пересохшие губы и затаил дыхание.

Наконечник вошел в ствол.

В гуле толпы победитель различил слова отца:

— Неплохо, мальчик.

Высокая похвала из уст Торкеля! Разъяренный Ингвар тем временем отправился на скалистый пляж за роковой стрелой. Но если приятель Андерс не подвел, незадачливый противник ничего не найдет.

Так и вышло. Чуть погодя брат разыскал Бьорна.

— Я знаю, что ты все подстроил, щенок!

— Кто, я?

Юноша отступил так, что между ними оказался стол; теперь он внимательно следил за движениями Ингвара.

— Ты подсунул мне порченую стрелу!

Бьорн пожал плечами. Для почитателя Локи мошенничество не грех, вот ложь — другое дело.

Старший брат остановился, младший тоже замер на месте. Они долго мерились взглядами.

— Ладно, Медвежонок, тогда поделись гусем, — смягчился наконец Ингвар.

Сросшиеся брови Бьорна поползли вверх. Помедлив, он спросил с деланным изумлением:

— Каким гусем?

Рев Ингвара поднял на ноги полдеревни; люди сбежались посмотреть, как Бьорн улепетывает от старшего брата, изрыгающего проклятья. Если вопрос о том, кто самый меткий стрелок, остался открытым, то насчет лучшего бегуна не было никаких сомнений: Бьорн без труда оторвался от погони и скрылся в скалах.

Отцовский рык вернул Бьорна в настоящее, и тот поднял весло одновременно со всеми гребцами правого борта, чтобы судно миновало коряжник. Пользуясь передышкой, Бьорн отыскал глазами Ингвара, работавшего впереди, на три скамьи ближе к носу. Он подмигнул брату, и тот мигнул в ответ. Ингвар простил его — отчасти потому, что теперь, когда младший занял место лучника, сбылась его давняя мечта — он стал вторым копьеносцем Торкеля. К тому же, как истинный скандинав, Ингвар ценил хорошую шутку.

Бьорн знал: победы над Ингваром недостаточно. Голос матери имел особую власть над Торкелем; лишь она могла переубедить отца. Конечно, она сделает все, чтобы младший сын, так поздно посланный богами, остался с ней. Однажды мать уже спасла Бьорну жизнь, когда сразу после родов сняла пленку с его лица. Этот пузырь, хамр, свидетельствовал, что ребенок станет провидцем. Рожденные в сорочке умели общаться с тенями предков и просить у духов помощи для своего народа. Недавно мать решила посвятить его в секреты рун. По ее словам, он отмечен даром. Разве можно допустить, чтобы он пал от английского меча?

Оставалось только одно… Отец приказал опустить весла, и Бьорн вновь предался воспоминаниям.

Наступила последняя ночь перед отплытием навстречу королю. «Разрушитель» спустили на воду, и тот ждал под полными парусами. Бьорн пришел к Торкелю, занятому размышлениями о предстоящем походе.

— Я знаю, что в деревне мало хорошего оружия, отец, — сказал он, положив тяжелый предмет, обернутый тканью, рядом с рогом Торкеля. — Поэтому я принес его.

Из перевязи, которую юноша смастерил сам, выглядывала рукоять. Она блестела даже в тусклом свете пламени — еще бы, ведь Бьорн ночами полировал ее и натирал драгоценным маслом, а до того несколько месяцев высматривал подходящий ясень. Когда поиски увенчались успехом, он пожертвовал кусочком мизинца в уплату за нанесенную дереву рану; его кровь смешалась со смолой. Затем он долго работал теслом, пока топорище не обрело должную форму. Лезвие принадлежало местному кузнецу. Бьорн неделю помогал в кузнице и приносил мастеру все пиво, какое только удавалось стянуть у старших.