Дмитрий Воронин - Воинство сатаны
— Ни в коей мере.
— Ну и славно. Сейчас иди, хоть помойся толком с дороги да поспи. Учти, подниму рано. Ну… давай еще по глоточку, на дорогу.
Если каюты первого класса на «Кассиопее» блистали роскошью, втиснутой в весьма ограниченное пространство, то здесь все обстояло с точностью до наоборот. Каюта, по меркам глубокого космоса, была просторной, в ней успешно помещались не только кровать, удобное кресло и встроенный в стену шкаф, но и весьма неплохой санузел с душевой кабиной, стол с терминалом, еще два кресла для потенциальных посетителей, и при этом еще оставалось место, чтобы при ходьбе не биться об углы. Зато обстановка была поистине спартанской — каюта была нежилая и поэтому не успела обрасти той тысячей мелочей, превращающих казенную комнатушку в уютное, почти домашнее жилье. Никаких излишеств вроде гидроматрасов, встроенных в кресло массажеров, мини-бара и прочей лабуды здесь, конечно, не было. Зато за одной из панелей скрывался самый настоящий панцирный боевой скафандр. Последний раз эти игрушки Денис видел еще будучи в Десантном корпусе — да и тогда, если откровенно, имел доступ к гораздо более скромным моделям.
Он любовно провел пальцами по шероховатой буро-зеленой поверхности панциря. Вещь отменная, надежная настолько, насколько вообще может быть надежным индивидуальное защитное средство. В таком можно и в открытый космос, и в лютую жару реакторного отсека, и в поток жесткого излучения. С тех пор как были выпущены первые модели этих костюмчиков, десант практически перестал нести потери — если не считать, конечно, случайных. Ну а место всякого рода случайностям остается всегда.
Он закрыл глаза, вспоминая. База десантного корпуса на Бетельгейзе-3, Они прибыли туда, как это часто бывало, слишком поздно — станция биологов, подавшая сигнал бедствия, встретила их пустыми помещениями, без всякого намека на разумную жизнь. Установить, куда именно подевались шестнадцать ученых и два десятка техников, так и не удалось. Вернее, не удалось сразу — потом-то все стало предельно ясно. Берт приказал развернуть стандартный защитный купол… до того момента считалось, что на потенциально враждебных планетах следует поступать именно так. Несокрушимое силовое поле…
Он помнил рев тяжелых десантных модулей, когда они рухнули на планету, заливая все вокруг лазерным огнем, выжигая сельву на несколько километров вокруг — дотла, до скального основания. Все для того, чтобы вытащить их — троих уцелевших. Пилоты модулей еще не знали, что уцелевших всего трое, они думали, что надо спасать шкуры всему взводу. А шкуры-то на самом деле спасли вот эти панцири… тем, на ком были надеты. Остальные просто не успели влезть в скорлупу, слишком доверяя силовому полю и автоматике оборонного периметра. Он помнил, как ругались ребята, которых Берт заставил нести дежурство в боевых скафандрах. Двадцать минут только на то, чтобы влезть в панцирь и наглухо соединить все швы. Тогда они возмущались — а вот самому Берту не хватило времени. И другим тоже…
Денис захлопнул панель. Усмехнулся. Если Гордон не дурак… а он не дурак и про Бетельгейзе-3 помнит, значит, ребят на дежурство поставит именно в скорлупе. Это будет правильно…
Пронзительный, разрывающий душу на куски вой сирены заставил его буквально выпрыгнуть из койки. Еще не соображая, что же все-таки произошло, он уже потянулся к бластеру. На долю секунды мелькнула мысль — скафандр — и была тут же отброшена. Боевая тревога — это не тот момент, когда можно себе позволить двадцать минут проволочки.
Денис выскочил в коридор в чем был — в трусах и с оружием в руке. Наверное, если бы он проснулся хотя бы несколькими минутами раньше, он бы повел себя иначе. Навыки десантника никуда не уходят — но годы спокойной жизни, пусть иногда и разбавляемой острыми ощущениями вроде охоты, сделали свое черное дело. Тень слева он заметил… нет, в коридоре было темно, он ее почувствовал, всей кожей ощутив вдруг угрозу, — но слишком поздно. А потом что-то тяжелое обрушилось на голову, напрочь выбивая сознание.
Наверное, в беспамятстве он провалялся немало. Внутренние биологические часы, обычно никогда не подводившие, в этот раз дали сбой — Денис не мог сказать, сколько прошло времени. Рука рефлекторно нашарила оружие, тут же мелькнуло удивление — бластер лежал здесь же, практически Жаров рухнул на него, скрыв своим телом.
Сначала он шел, затем побежал… теперь, когда он видел то, что произошло на станции, не на экране, а своими собственными глазами, то чувствовал странную смесь ужаса, бешенства и охотничьего азарта.
То тут, то там попадались трупы. Некоторые казались неповрежденными, другие же были буквально разорваны на части или страшно изуродованы. Местами пластик пола был полностью скрыт лужами крови. И нигде, нигде не было видно ни одного тела нападавших. Если они имели тело… в памяти снова мелькнула Бетельгейзе-3, там враг тоже не имел ни определенной формы, ни даже разума. Стихия…
Еще одно тело в углу. Тело, целиком затянутое в буро-зеленый шероховатый панцирь. Денис присел на корточки, ни на мгновение не выпуская из поля зрения коридор. Массивное дуло бластера искало цель, а пальцы левой руки уже давили на внешние управляющие сенсоры гермошлема. Вот с легким щелчком сложился лицевой щиток…
На Дениса смотрели широко раскрытые мертвые глаза Гордона. Лицо было чудовищно искажено болью, как будто именно она и была причиной смерти майора. Что ж, может быть, и так — скафандр не был поврежден, ни одной щели в несокрушимом покрытии. Что убило бывшего десантника?
Денис встал, рука стиснула бластер так, что побелели костяшки пальцев, а ногти до крови врезались в ладонь. Он двинулся по коридору, страстно мечтая о том, чтобы перед ним появилась хоть какая-нибудь цель. Хоть что-то, во что можно вогнать лазерный импульс. Но ни одной живой души… или лишенного души создания не попадалось на пути. Только тела. И кровь.
Сорванная с петель дверь лабораторного отсека. Хруст стекла под ногами — здесь далеко не всегда соблюдались требования к оборудованию, направляемому в космос. Тело в старомодном белом халате, навзничь лежащее в кресле. На горле, под редкой седой бородой, — рваная рана, красные потеки пропитали плотную белоснежную ткань, украсив ее странной формы разводами и пятнами. Еще одно тело… в первое мгновение Денису оно показалось каким-то неправильным, и только спустя секунду он понял — у тела нет головы. Глаза обежали лабораторию — нет, ее нет нигде. Кто бы ни отрезал ее, он унес трофей с собой.
Еше одна дверь, практически выбитая страшным ударом. Изорванный край тонкого металла сочится противной на вид зелено-коричневой жидкостью. В нос ударил резкий, незнакомый запах. Снова тела. Нога наступила на табличку, почти полностью залитую кровью. Жаров вгляделся… «Лаборатория А». Половинка прозрачной двери, все еще держащаяся в пазах, при приближении человека дернулась и попыталась отъехать в сторону. Попытка выполнить свою функцию не удалась — ударил сноп искр, дверь еще раз дернулась и замерла. Остро запахло паленым…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});