Николай Зыков - Не время для героев

— Что думаешь, как пресекающие обставят моё исчезновение?

— Не знаю, — пожал плечами Саня, — но будь уверен, за ними не заржавеет. Придумают что-нибудь. С девушкой твоей даже заморачиваться не станут. Всё, что у неё есть от тебя — номер телефона, который со вчерашнего дня не доступен. Ты просто исчез, поиграв с её чувствами. Девушка поверит в это, будь спокоен. Поплачет… Возненавидит… И забудет… С родителями и друзьями будет сложнее, но в скором времени и они свыкнутся, что тебя нет рядом. Забудут вряд ли… Хотя смотря что наплетут пресекающие…

Я ушёл с балкона и сел на диван в комнате. Гулять по ночным клубам желания не было. В родном-то городе никогда их не посещал. Не любил подобные заведения. Хотя погулять, посмотреть город — можно. Даже нужно.

— Саня! — крикнул я другу, который до сих пор стоял на балконе. — А что с милицией?

— Что с милицией? — он обернулся. Услышал всё-таки через закрытую дверь.

— Ну… — Я слегка смутился. — Пресекающие будут пытаться искать нас через них? Может ориентировки разошлют?

Саня покачал головой и всё-таки зашёл в комнату. Помолчал несколько секунд.

— Вряд ли… В общем, постарайся избегать нашу доблестную. Так… Для подстраховки… Но если наткнёшься, не уходи в сторону, и уж тем более не беги, только подозрения вызовешь. Кстати, у меня ж для тебя есть кое-что! — вспомнил Саня. — Жди здесь, я к машине сбегаю.

Он вышел из квартиры. До ушей донесся шорох подошв кроссовок. Я вышел на балкон. Любопытство разбирало. Что это за "кое-что"? Саня открыл багажник машины и достал какой-то продолговатый предмет, завёрнутый в тряпку. Дверца багажника хлопнула, парень улыбнулся мне и поспешил обратно в квартиру. Я встретил его на пороге.

— Что там?

— Как бы тебе сказать… — начал он, протиснувшись возле меня в квартиру, — мы же в герои метим?

— Типа того, — согласился я и проследовал за Саней на кухню.

— Так вот… Ты верно подметил, что на данный момент ты лишь человек, который помнит прошлую жизнь. Ну нет в тебе ничего, чтобы геройствовать. Помнишь, что я ответил на это?

Я кивнул. Подобное было сложно забыть.

"Ты можешь противопоставить убийцам и грабителям гладкость и холод стали".

Словно молния сверкнула в голове. Я без лишних объяснений понял, что завёрнуто в тряпку. Меч. Точнее два клинка. Саня изучил моё дело и знал, какой стиль боя предпочитает Алекс Де Рапьел.

— Вуаля! — вскричал Саня, развернув тряпку на кухонном столе. Ничего. Просто тряпка.

— И? — спросил я, глядя на восторженное лицо друга. Казалось, он смеётся. Разыгрывает. Пытается просто развлекаться, как и советовал мне. Вопрос был лишь один: как ткань поддерживала чёткие формы, если в ней ничего не было?

Саня улыбнулся, а затем рассмеялся, видимо, ему доставляло удовольствие наблюдать за моей растерянностью.

— Дай руку, — проговорил Саня.

Я повиновался. Мой друг взял руку и приложил её к тряпке. На столе появился клинок. Рукоятка и лезвие были испещрены узорами. Он был точь-в-точь таким, какой носил сотни лет назад Алекс. Саня поднял мою руку, и клинок испарился, будто его никогда не было. Я был поражён.

— Как ты это делаешь?

— Это не я. Это ты, — пояснил он. — Перед тобой два клинка, пояса и ножны на которые ты имеешь полное право. Это обмундирование, которое принадлежало тебе в первой жизни.

— Но как? — спросил я, уже без помощи Сани опуская руку на ткань и наблюдая, как на столе появляется клинок.

— Если ты спрашиваешь, как он сохранился до наших дней, то это вопрос не ко мне. Тебе стоит задать его пресекающим, — усмехнулся Саня. — Они были последними хранителями.

— Нет. Я не понимаю, как это происходит, — я наблюдал, как меч появляется и вновь исчезает.

— Магия, — пожал плечами Саня. — У каждого помнящего есть вещь, которая закрепляется за ним. Она переходит к нему от жизни к жизни. Твоя вещь — клинки.

— А твоя?

— Сабли, — Саня положил руки на пояс и я заметил, что на нём висят два небольших, слегка изогнутых меча.

— Но я не понимаю. Ведь магия. Магия — это выдумка фантастов.

— Помнящие тоже. Если человек уверен, что магия и люди, знающие о прошлой жизни — выдумка фантастов, он подумает, что сошёл с ума, столкнись с этим в жизни. Не знаю, совпадение это или намеренное распространение стереотипа о невозможности существования нас.

Я усмехнулся и положил обе руки на стол. Клинка действительно было два. Безумно изящных и красивых. Рядом лежали ножны и два пояса для крепления их за спиной. Тоже не видимые до той поры, пока я не прикасался к ним.

— Маги были среди помнящих?

— Точно не знаю. Может быть, среди помнящих, а может, и среди видящих.

— Видящих? — не понял я.

— Людей, которые могут замечать помнящих. В организации пресекающих таких людей большинство. Иначе как бы они смогли узнать о нас.

— Логично, — кивнул я.

Пресекающие, помнящие, видящие… Какие глупые названия.

— А убегающих?… Или, не знаю, получающих не существует?

Саня громко рассмеялся. Мне показалось, что чересчур наигранно.

— Нет. Убегающих и получающих не существует, но есть созидающие. Я с ними никогда не сталкивался, но наслышан. Это организация созданная для того, чтобы помнящие меняли мир, но меняли его в худшую сторону.

— Абсолютное зло? — усмехнулся я. — Никогда не верил, что есть люди, которые творят зло лишь потому, что хотят этого. Или хотят видеть общество в хаосе. Я придерживаюсь мнения, что даже самые страшные и подлые поступки мотивированы. Просто человеческими стремлениями, пускай и низкими.

— Ты прав. Созидающие, по рассказам, стремятся, чтобы помнящие изменяли мир в худшую сторону, находясь в России. Эта организация якобы работает на Штаты. Была создана ещё во времена холодной войны. Есть мнение, что развал СССР — одна из успешных операций созидающих.

— Опять Штаты, — недовольно пробурчал я.

— Что? — переспросил Саня, не расслышав.

— Я говорю, что Штаты слишком много хотят и лезут везде, где только можно… Не знаю, — пожал я плечами, — не люблю их. Раздражают. Была бы моя возможность, ну, скажем, если бы мог решать, как и когда изменить мир. Наведался бы к ним и пф… — я сжал кулак, показывая, что хотел бы сделать.

Саня смотрел на меня с улыбкой.

— Чем тебе Америка не угодила?

— Как тебе сказать… Стремление присвоить себе то, что им никогда не принадлежало, — я загнул палец, — это, во-первых. Во-вторых, желание установить по всей земле свои порядки. Эм… — я остановился. — Вроде бы всё. Достаточно для ненависти?