Елена Первушина - Короли побежденных

Приехав домой, я обнаружила, что оказалась в одиночестве. Отец был счастлив, но старался держаться от меня подальше — боялся спугнуть. Бывшие друзья совсем от меня отвыкли, а я отвыкла от них. Нужно было заново запоминать, кто, когда и с кем, чтобы появилась хоть какая-то тема для бесед. А мне почему-то было лень.

Погода испортилась, зарядили холодные дожди, и единственным, что развлекало меня сейчас, было рисование да ожидание новостей от кузена.

Он появился три недели спустя в сопровождении рыжего вислоухого пса. Пес покорно остался на крыльце, свернулся клубком и глядел на дождевые струи, пока я не приказала впустить его в дом.

— Все не найду времени отправить его в поместье, — сказал Ивор. — Гроза, наверное, напугала, вот и бегает за мной по пятам. А запирать дома жалко. Но кузина, ты не представляешь, как я рад видеть тебя здесь!

И не чинясь, на правах родственника, поцеловал меня в обе щеки.

— Ты видел Лейва? — спросила я. — Как он? Что там?

— Ты не обидишься, если я скажу, что он доволен судьбой? Там, на границе, он в одной лодке с асенами, а потому они живут мирно.

— На что же тут обижаться? Ты, Ивор, просто мастер вытаскивать иголки. Но пойдем, не стой как неродной. Устраивайся и рассказывай по порядку.

Он поведал мне о странном разговоре между Энгусом и Лейвом в день убийства.

— Это больше, чем ничего, но меньше, чем что-то, — так он закончил свой рассказ. — Может быть, ты знаешь, в чем твой жених собирался обвинить господина Хольма?

— Понятия не имею, к сожалению. А что об этом думает сам господин Хольм?

— Он говорит, что нарушал иногда асенские торговые законы, а Дом Ивэйна издавна его ненавидит. И я бы ему поверил, только…

— Что только?

Вместо ответа он пробормотал что-то вроде:

— Ты прав, я тоже никак не могу понять почему.

— Что почему, Ивор?

— Они все время врут. Я не верю, что Энгус впал в такое отчаяние, узнав, что тарды занимаются незаконной торговлей.

— Какое отчаяние?

— Конечно, Дирмед уверяет, что ничего не знает. Но он также ничего не знал о похождениях собственной дочери.

— Ивор, ты где?

— Не знаю, тут есть еще одна штука. — И он уставился на меня, как будто я была Гвенни. — Что ты говоришь? Невозможно? Ох, тардское дерьмо, почему я не увидел этого сразу?!

— Ивор!

Он тряхнул головой:

— Кай, похоже, я тебя напугал.

— Не похоже, а точно. С кем ты говорил?

— С собой. Прости, сейчас я снова стану милым мальчиком и все тебе объясню. Ты можешь представить себе асена, который осмелится убить аристократа?

Я подумала и покачала головой:

— Нет. Ведь тогда он обречет себя и всех своих предков и потомков на вечное проклятие.

— То-то. В этой истории все время наталкиваешься на очевидности и удивляешься, почему не замечал их раньше. Ни один асен не мог убить Энгуса.

— Получается, что виновный все же тард?

— Да, но никак не Лейв. Это было заказное убийство, а Лейв просто попал в подставные. Но, обрати внимание, у нас с тобой до сих пор никаких доказательств — одни рассуждения.

— Бэрсы, — сказала я.

— Так, похоже, теперь моя очередь удивляться. Что за бэрсы?

— Да нет, пожалуй, не подходит. Слишком давно это было.

— Кай, ты издеваешься? Рассказывай, что было давно, пока я не сдох от любопытства.

— Если верить хроникам Храма, то были когда-то такие люди в дружинах тардских князей — воины без кольчуг. Они продавали душу смерти и становились невероятно искусными, неуязвимыми и почти невидимыми. Этакий кусочек темной силы, который князья держали про запас, на крайний случай. При этом никто никогда не видел сражающихся бэрсов. Таинственные смерти, нераскрытые убийства — это все в их стиле. Но я не знаю, сохранился ли их орден сейчас.

— На месте тардов я не стал бы его беречь. Некоторые клинки любят поворачиваться в руках.

— А я оставила бы парочку воинов. На всякий случай.

— Аристократка. Только на самом деле ответить на этот вопрос может в Аврувии лишь один человек — Вестейн из Веллирхейма. Кай, ты поможешь мне?

— Конечно.

— Уговори своего отца, чтоб он пригласил Вестейна в гости. Позови также меня и будь мила. Может, мы узнаем что-то важное. Только не говори господину Дирмеду, для чего нужна эта встреча. Скажи, что это твой каприз. Он не устоит.

Я сделала немного больше. Я не просто уговорила отца пригласить на ужин господина Вестейна, но и заставила рассказать, какие такие веские причины есть у Ивора, чтобы помогать нам. И тут мы едва не поссорились заново. Я прекрасно понимала, что отец мучил кузена из любви ко мне, но меня это нисколько не радовало.

Если бы я знала как, я просила бы у Ивора прощения. Но как тут извиниться, чтобы снова не обидеть? Зато я наконец поняла, почему кузен всегда держит спину чуть-чуть слишком прямо. Будто тащит на плечах что-то тяжелое. «Аристократ, когда ему тяжело, не сгибается, а выпрямляется» — любимая максима моего учителя танцев. Вот это я, пожалуй, при случае кузену расскажу.

Я спустилась в сад и бродила там до темноты. Дождь кончился, воздух был холодный, свежий, и мне легко думалось. Я ходила под мокрыми деревьями, закутавшись в плащ, обхватив себя руками, и прощалась с Лейвом.

Почему я не смогла дать ему то, что без слов обещала тогда, в чужом дворе на куче листьев? Не губы, не тело, даже не душу. А что? Почему-то в голову приходят два слова. Защита. И свобода. Первое — очень тардское. Второе — асенское.

Как тысячи мужчин и женщин, нас бросила друг к другу слабость. И как тысячи раз до того, из двух слабостей не родилась сила. Даже не для того, чтоб совершать немыслимые подвиги, а просто для того, чтобы разделить чужую жизнь. Тащить на себе отныне и свои, и чужие беды. Но даже вернись все назад, я снова не смогла бы стать образцовой возлюбленной. Снова не пошла бы по углям, когда нужно было. Не представляю как. Слишком больно и страшно. Я — Кайрен, дочь Дирмеда, у меня есть семья, язык, дом, город — мои доспехи, я не могу жить без них. Я не могу быть воином без кольчуги.

А что я потеряла? Шанс стать хоть на время не куклой, а живым человеком.

Прощай, Лейв, прощай. Погрусти обо мне, как я о тебе грущу. Может быть, мы встретимся снова, но будем отныне друг для друга лишь куклами. Может быть, нас обоих ожидает еще дюжина любовных историй, но теперь мы всегда будем одиноки.

Глава 3. «КОЛЬ ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ, КАКОЙ НЕДУГ…»

Небеса ни при чем, не тужи ни о чем, молодая,

Ни с того ни с сего упадая на ложе греха!

Глубокоуважаемый господин отец!