Личия Троиси - Последние герои

— Пусть ночь будет тебе верной подругой, пусть помогают тебе тени. С этого дня ты Воин-тень.

После посвящения состоялся праздник — скромный, но веселый. Амина шутила с Калтом, а Дубэ, глядя на них, думала, что брат и сестра давно не были так близки друг с другом. Правду говоря, они никогда не были близкими друзьями. Но общее несчастье сближает, а близнецы остались одни. Их мать Феа бродила по саду, растерянно оглядываясь вокруг, словно заблудилась в незнакомом месте. За ней всюду следовала приставленная Калтом компаньонка. Амина слишком поздно вернулась к ней. Тревоги и боль сломили Феа и погрузили ее в достойное жалости оцепенение. Она мало что помнила из своей прежней жизни. Даже образы детей наполовину стерлись из ее памяти. Увидев дочь, Феа с трудом узнала ее. Конечно, она ничего не поняла из обряда, который только что закончился. Впрочем, так лучше: прежняя Феа никогда бы не позволила своей дочери стать разведчицей.

Дубэ подошла к внукам, повернулась к Амине, улыбнулась ей и сказала:

— Обучение еще не закончилось. Ты ведь это знаешь?

— Хочешь немного поупражняться? — спросила внучка, поворачиваясь к ней.

Она отлично знала, что в последнее время Дубэ уже не может сражаться. В последнем тренировочном бою Амина победила свою бабушку одним ударом.

— Тебе еще рано воевать, — возразила Дубэ.

— Я это отлично знаю. Я не прежняя непослушная девчонка. Мне казалось, ты это уже поняла.

— Конечно поняла, — ласково ответила Дубэ.

— И я знаю, что, приняв меня в отряд Воинов-теней, ты мне оказала доверие, которое я должна оправдать. Вот увидишь: я смогу это сделать. Ты ведь знаешь: если мне придет что-то в голову, я не откажусь от этого без борьбы.

Дубэ снова улыбнулась, погладила Амину по голове и повернулась, чтобы уйти, но, прежде чем это сделать, предупредила:

— Значит, увидимся на ближайшем собрании отряда.

— Почему ты не осталась праздновать с нами?

— Срочное дело, — коротко объяснила Дубэ. Ей пора было готовиться к ночи — к единственному времени, когда она чувствовала себя живой. Ночные засады стали для нее чем-то вроде наркотика.

Сегодня вечером у нее будет много работы.

Эльф громко закричал от боли, но Дубэ словно не слышала его. Она еще туже затянула веревки, которыми привязала его к дереву. С кинжала, который она держала в правой руке, капала кровь. Лицо девушки — сейчас оно снова заменяло морщинистое лицо старой королевы — искривилось от горькой улыбки. Когда-то она ни за что не сделала бы то, что делает сейчас. Когда-то ей было отвратительно убивать. А сознательно причинить кому-то боль — о таком она не могла бы даже подумать.

«Как сильно тебя изменило время», — мысленно сказала она себе с горькой иронией.

— Ты можешь прекратить это, когда захочешь. Скажи мне правду, и это закончится.

Эльф умоляюще взглянул на нее и попросил:

— Убей меня.

— Не убью, пока не скажешь мне правду.

— Не проси меня стать предателем.

— Тогда страдай.

Она сделала еще один надрез на его коже.

«Как будто во мне снова живет зверь…» — подумала она, когда эльф опять закричал.

Она сжала руками его щеки и спросила:

— Вы ставите в захваченных деревнях обелиски. Зачем они нужны?

Пленный покачал головой, насколько ему позволяли крепко державшие его руки врага. Дубэ отошла от своей жертвы и стала ходить широкими шагами вперед и назад по маленькой поляне, на которую принесла пленного. Ее ночные вылазки начались после того, как Теана рассказала ей об этих проклятых обелисках. В первый раз это был простой допрос, который закончился смертью пленного.

Теперь, глядя на залитого кровью эльфа, у которого все тело было в ранах, она была уже не вполне уверена, что права. В самом ли деле победа и спасение ее народа оправдывают любой ее поступок? В самом деле эти вылазки и допросы — ее последнее оружие? Или что-то темное в ее душе слишком долго спало, а теперь прорывается наружу?

Она поднесла кинжал к горлу эльфа. В глазах пленного было столько горя и мольбы, что у Дубэ больно сжалось сердце. Ей захотелось вонзить лезвие в горло и избавить пленного от мучений.

— Если не хочешь рассказать мне об обелисках, то скажи мне, где сейчас Крисс.

Глаза пленного едва не вылезли из глазниц.

— Не требуй от меня этого. Он наш король, он для нас все. Можешь резать меня на куски, сдирать с меня кожу — я ничего не скажу.

Дубэ поняла, что ничего не добьется. Это привело ее в бешенство, и она вонзила кинжал. Рана получилась аккуратная, как разрез, сделанный врачом при операции. Эльф опять закричал.

— Ты умрешь от потери крови. Это неприятная смерть. Скажи мне правду, и я добью тебя.

— Нет, — со слезами в голосе простонал пленный.

На этот раз закричала она. А потом вонзила ему нож в горло. Тело пленного бессильно повисло на веревках. Дубэ ждала, пока не прекратились предсмертные хрипы.

Ее душу пронзила невыносимая боль. Дубэ чувствовала себя отвратительно грязной, как много лет назад после кражи. Тогда, выполнив свою воровскую работу, она каждый раз шла к Темному ручью и окуналась в его ледяную воду. С тех пор прошло слишком много лет. Нет настолько чистого ручья, чтобы смыть с нее все, что она видела, и то, что она сделала сейчас.

Дубэ в ужасе бросила кинжал на землю. Она видела свои ладони, и кожа на них была гладкой. Ее тело было напряжено и готово к бою, как много лет назад. Но это приводило ее в ярость. Ее мускулы сейчас были такими же, как когда-то, руки и ноги были молодыми и быстрыми, но душа была тяжелой и грязной от ужасных дел. Подарок Тори оказался страшней, чем она думала.

Тело пленного висело на веревках, его голова бессильно упала на грудь. Дубэ содрогнулась, глядя на дело своих рук, и убежала с поляны с такой быстротой, которой сама от себя не ожидала. Она мчалась к своему лагерю, к своей настоящей жизни. Скоро солнце поднимется над верхушками сосен и вернет ей ее благословенные морщины.

Она, как обычно, тихо прокралась в лагерь. Никто не ходил между палатками, из них до нее доносилось только ровное дыхание спящих. В эту ночь все снова прошло гладко, в эту ночь ее тайну снова никто не узнал.

Дубэ вошла в палатку — и замерла на месте. Внутри кто-то сидел. Эта черная фигура повернулась к ней, как только зашуршала отодвигаемая ткань. Дубэ узнала Амину и подумала, что слишком хорошо выучила ее.

Их взгляды на мгновение встретились, и Дубэ подумала, что сейчас кажется лишь немного старше внучки.

Как будто прошлое и будущее встретились и слились в одно целое.

— Ты кто такая? — окликнула ее Амина, но едва успела договорить, как узнала в молодом лице незнакомки лицо своей бабушки.