Анна Алмазная - Давай поиграем

   - Ваш телохранитель любит длинные прогулки, - быстро взял себя в руки Арам, поднимаясь из-за стола навстречу принцу. - Мы беспокоились. Гость, что покидает замок, внезапно, во время бури... Согласитесь, это необычно. И, согласитесь, мы не может отвечать за безопасность... столь непредсказуемых гостей.

   - Рэми не доставит вам хлопот, обещаю! Я сам за этим прослежу, - оборвал его Мир, грубо подталкивая Рэми к двери. - Он у меня такой и есть... Вы же понимаете, бывает... Дар боги дали, а вот ума отмерить и забыли. О не смотри так на меня, Рэми, знаешь же, что я прав.

   Последнюю фразу Мир произнес столь угрожающим тоном, что Рэми не осмелился возразить на грубоватую шутку. И не возражая, шел за принцем по коридорам замка, думая только об одном: неужели это правда? И хранительница угрозами заманила сюда Мираниса? Если этот так, то понятно, почему принц смотрит на Рэми угрюмо, понятна его холодность и гнев...

   Гордого Мираниса, который в жизни никому, кроме отца, не подчинялся, заставили склонить голову перед чужой богиней.

   Гордого Мираниса заставили сделать нечто, что ему явно не нравится. Для Рэми. Для человека, которого принц держал рядом...

   Ради чего? Ради жалости? Ради его крови? Ради этого знака телохранителя, которым неизвестно по какой причине наделил его Радон?

И почему Рэми не уходит сам? Может, так было бы лучше - уйти? Вернуться в леса, где Рэми был когда-то даже счастлив? Или к матери - в провинцию? Астрид давно звала, хотя бы навестить... Избавить принца от ноши...

   Принц раскрыл настежь дверь кабинета и, войдя внутрь, уселся в кресло, подтянув к себе книгу. Рэми, не зная, что ему делать, застыл на пороге, и лишь когда его подтолкнул идущий следом Кадм, вошел внутрь.

   - Отличная библиотека у этого Арама, - заметил Мир. - Думаю, пребывание здесь пойдет нам на пользу.

   Рэми для принца пустое место.

   - Не спросишь, где я был? - прошептал Рэми, чувствуя, как вновь начинает пульсировать в висках. Боль возвращается. А вместе с ней - безумие.

   - Это дело твое, - равнодушно ответил Мир.

   Принцу все равно...

   - Значит, я могу ходить где хочу?

   - Да.

   Мир его ненавидит...

   - И встречаться с кем хочу?

   - Да.

   - Спасибо, - ответил Рэми, и, останавливаясь в дверях, вдруг сказал:

   - Я прошу прощения...

   - Да что? - равнодушно поинтересовался Мир.

   - За хранительницу. Она не имела права ничего от тебя требовать. Я прошу прощения... что стал для тебя обузой.

   Показалось Рэми или рука принца дрогнула?

   - Я постараюсь быть более незаметным и не доставлять тебе хлопот.

   Принц молчал, все так же уставляясь в книгу.

   - Я... я прошу прощения, что не могу найти в себе сил и уйти от тебя, но я найду, обещаю, - прошептал Рэми и вылетел за дверь прежде, чем Мир успел что-то ответить.

   Рэми сел на кровать, не смея поверить, что он это сказал... Эллис ни о чем не спрашивал. Опустился перед арханом на колени, смущенно улыбаясь, подал ему чашу с успокаивающим отваром, и Рэми вдруг вспомнил слова Арама. Может, виссавиец прав? Может, и Эллис чувствует себя как в клетке?

   Рэми с трудом выпил горькую жидкость, не спуская с хариба внимательного взгляда. Он пытался было осторожно проникнуть внутрь Эллиса, ровно настолько, чтобы почувствовать вкус его чувств, но хариб вздрогнул и взгляд его стал тревожным.

   Слишком грубо, сглотнул Рэми. Почувствовал. Но слова не скажет. И стоит Рэми только приказать, так еще и сам раскроется.

   Голова болела немилосердно.

   - Скажи мне. - Рэми говорил медленно и тихо, боясь всколыхнуть новый приступ боли. - Ты хочешь вернуться домой?

   - Мой дом там, где ты, - вздрогнул хариб.

   - И все же...

   - А ты хочешь вернуться домой? Уйти от принца?

   Нет, не хочет. Почему? Его ли это решение?

   Рэми вновь внимательно посмотрел на хариба, отдал ему опустевшую чашу, и лег на кровать, не раздеваясь. Эллис прав, Арам - нет. В этом мире никто не свободен. Эллис подчиняется Рэми, а сам Рэми - принцу, Арам - вождю.

   Кто из них еще свободнее?

   Боги, как болит голова!

   Уже через полудрему чувствовал он, как Эллис осторожно снимает с него сапоги, укутывает одеялом.

   - Оставь меня, - прошептал Рэми.

   Не харибу, кому-то другому.

   - Тебе плохо, мой архан? - донесся через туман встревоженный голос Эллиса. - Позвать Тисмена?

   - Нет! - Рэми понимал, что нуждается в помощи, но отчаянно боялся остаться один. Пока хариб рядом, пока Рэми слышит его голос, еще остаются силы, чтобы держаться на грани...

   - Рэми, скажи что-нибудь, - умолял Эллис.

   - Голова болит. Говори, не молчи, пожалуйста...

   Эллис говорил, но Рэми не различал слов. Гораздо громче слов были крики...

   - Мой архан! - вновь позвал Эллис, и Рэми поймал себя на том, что сидит на кровати, зажав уши и покачивается из стороны в сторону, в такт воющей на улице буре.

   Крики смолкли внезапно, оставив за собой пустоту. Боль в голове стала глуше, почти неощутимой, и Рэми почувствовал себя счастливым. Все это здорово, когда ничего не болит...

   - Все... все, - шептал Рэми, успокаивая то ли себя, то ли бледного Эллиса. - Это всего лишь Виссавия, она на меня так действует. Я привыкну, видят боги, привыкну.

   Рэми порывался встать, но испуганный Эллис упрямо совал в ладони новую чашу, всеми силами пытаясь оставить архана в постели.

   - Это не поможет, дружок, - устало ответил Рэми. - Я знаю, что поможет. Подай мне плащ...

   Пока хариб послушно приводил наряд архана в порядок, Рэми  пытался успокоиться. Откуда взялись приступы безумия? Откуда страх остаться в одиночестве и в то же время жгучее желание выгнать всех, никого не видеть... Не его это, чужое. И последнее пугало более всего.

   Рэми залпом выпил отвар и, приказав харибу ждать его в комнате, вышел.

Виссавийцы холодные и циничные. Они не знают ни вкуса потери, ни горечи беды. Не знают, потому не умеют ценить того, что дает им богиня. Это ненастоящий мир. Но боль, которую чувствовал Рэми, была хоть и чужой, настоящей... Вопрос только - чьей?

   В голове вновь начало пульсировать. Взвыла за стенами буря, сотрясая стены замка. Рэми толкнул тяжелую дверь и вышел на площадку, которая заканчивалась широкой лестницей.

   Боль усиливалась с каждым дыханием, и Рэми подумывал вернуться, но боялся, что не дойдет до своих покоев.

   Там, внизу, был огромный зал и шумел чужой пир. Арханы, забыв обо всем на свете, наслаждались гостеприимством и безотказностью виссавийцев. Всем было хорошо в клане... кроме Рэми.