Виктор Шибанов - Черная троица

– Сын мой, – сказал священник печальным тоном, покачав головой, – ты совершил большой грех! Мало того, что ты пытался помочь врагам Спасителя, ты еще и прикрываешься Именем Его! Уже за одно это тебе полагается очистительный огонь…

Неожиданно на его губах появилась злобная улыбка.

– Будет лучше, если ты покаешься и выдашь своих сообщников. Мы определили, что несчастный брат Винциус был введен тобой в заблуждение. Сто плетей помогли ему загладить этот грех. Но тебе лучше сказать, у кого скрывается ведьма, которой ты помог бежать. Сказать до того, как мы поможем тебе это вспомнить…

Снова злобно улыбнувшись, он вышел. Загремели засовы, и, сопровождаемый солдатами и сторожем, второй священник ушел вслед за первым.

Когда свет факелов угас, Умберто почувствовал, как по спине стекает холодный пот…

Глава 11

Жук

Положение, похоже, было безнадежным. Отчаяние снова овладело братом Умберто. Без сил он опустился вниз, на гнилую солому и какое-то сырое тряпье. Но сейчас ему было не до брезгливости. Юноша тщетно пытался придумать, как же ему спастись. Сам он находился в подземной тюрьме, и на священников, которые приходили вместе со стражей, ни одно из его духовных умений, судя по всему, нельзя было применить. Одни стражи скорее всего к узникам не приходят. Брату Винциусу удалось избежать застенков, хотя и ценой унизительного наказания. Анти разыскивает вся городская стража.

Но ужасней всего была потеря священной реликвии. Корабль, который они преследовали, должен был прибыть в порт еще вчера. Возможно, нечестивцы как раз сейчас пробирались к подземному алтарю, чтобы свершить свое черное дело.

Звонкое жужжание отвлекло послушника от его печальных мыслей. Приглядевшись, он увидел, как к жуку, запутавшемуся в паутине, которая свисала вдоль стен камеры, подползает омерзительный паук. Жертва отчаянно билась, пытаясь освободиться. Почувствовав невольную симпатию к несчастному насекомому, которое, как и он, лишилось свободы, Умберто, внимательно глядя на жука, прочел Молитву Святой Мощи. Почувствовав прилив сил, жук разорвал липкую паутину и улетел прямо из-под лап паука, едва его не схватившего.

«Главное – не сдаваться, – подумал, внезапно ощутив уверенность, молодой монах. – И тогда или я сам смогу отсюда вырваться, или же… Или же мне помогут Высшие Силы». Он невольно улыбнулся и тут же нахмурился. Мысль о том, что для спасенного жука именно он и оказался Высшей Силой и Провидением, была, пожалуй, довольно богохульной.

Тем временем в камере стало почти совсем темно. На улице наступала ночь, и в небольшую шахту отдушины почти не попадал свет. Юноша с удивлением обнаружил, что, несмотря на ужасный запах и на пережитые волнения, он хочет есть. Поэтому, чтобы заглушить голод, он попытался помолиться. Но приближающиеся шаги, уже знакомые бормотания тюремного сторожа и звон ключей отвлекли его.

В свете факела Умберто увидел, что на этот раз к нему пришли трое. Стражник, сторож и невысокий священник, на голову которого был наброшен капюшон. Священник что-то негромко сказал солдату. Тот пожал плечами и отошел чуть в сторону. В камеру он заходить не стал, но, отдав факел надзирателю, отставил алебарду и взял на изготовку короткий дротик, внимательно глядя сквозь решетку на заключенного.

– Исповедуйся, сын мой, – неожиданно высоким голосом сказал священник, заходя в камеру. Голос этот почему-то показался Умберто знакомым.

– Я ни в чем не виноват перед Спасителем, – гордо ответил юноша.

– Встань на колени и можешь говорить шепотом, если присутствие этих преданных почитателей Спасителя тебя смущает, – негромко проговорил вошедший, на мгновение приподняв края капюшона. Под ним послушник с изумлением увидел улыбающееся лицо Анти.

– Хорошо, святой отец, – довольно громко ответил брат Умберто и шепотом продолжил: – Как ты смогла сюда пробраться?

– Потом, – также шепотом ответила девушка. – Ты помнишь, брат Винциус учил тебя наводить иллюзии?

– Да, но здесь…

– Попробуй, а это должно тебе помочь. – Девушка незаметно для сторожа и охранника уронила к ногам Умберто две тряпки.

Юноша в одной из них узнал такую же рясу, как и та, что была одета на Анти. Сосредоточившись, послушник постарался представить, что вторая тряпка, оказавшаяся какой-то рваниной, это и есть он сам. В то время как сам он – юноша неожиданно для самого себя улыбнулся – жук, большой жук.

Как ни удивительно, но ему это удалось! Быстро одев рясу священника Колкарна, он вслед за Анти вышел из-за решетки своей камеры. Оглянувшись, он увидел контуры стоявшего на коленях тела, а охранник, мимо которого он проскользнул, махнул рукой, словно отгоняя назойливое насекомое.

– Да пребудет с вами благословение Спасителя, – важно сказала Анти, осеняя знамением Копья склонившихся перед нею сторожа и солдата. – Закрывайте замок, а я пока пойду к выходу.

Почти бегом, спотыкаясь и чуть не падая в почти полной темноте, Анти и Умберто добрались до лестницы, ведущей из узилища. Здесь юноша едва не вскрикнул от неожиданности, увидев фигуру священника. Однако, приблизившись, он с радостью узнал брата Винциуса. Три стражника, свернувшись калачиками вокруг своих смертоносных алебард, раскатисто храпели на полу.

– Жив, молодец. – Лицо Винциуса осветила мимолетная улыбка, но оно тут же стало вновь суровым. – Объяснения потом, сейчас скорее наверх. Эти проспят не меньше получаса, но скоро вернется смотритель с четвертым охранником.

Действительно, поднявшись к невысокой двери, они увидели далеко внизу мерцание факелов и услышали растерянные возгласы. К счастью, огромная площадь была пустынна. Оба монаха бросились вслед за Анти, метнувшейся в полумрак одной из выходящих на тюремную площадь улочек, стремясь удалиться от темницы как можно быстрее и при этом не привлечь к себе ненужное внимание.

Несмотря на то что солнце уже село, жаркая духота не отступала. Небо заволокло облаками, и звезд не было видно. Весь город словно замер в ожидании – Анти сказала, что, похоже, надвигается сильная гроза.

Стараясь избегать людных мест, монахи вместе со своей проводницей поспешили укрыться в лабиринте переулков. Глинобитные хижины, маленькие дворики с невысокими заборчиками, поверх которых склонялись ветви каких-то диковинных деревьев, – это все, что брат Умберто мог рассмотреть в быстро наступающих вечерних сумерках. Иногда вдали мелькали освещенные огнем факелов вечерние базары на площадях, слышался гомон толпы – но путники не рисковали выходить на свет. А над стенами домов и лачуг тут и там гигантскими черными силуэтами нависали мрачные, давящие своей мощью и размерами пирамиды храмов.