Михаил Орлов - Хозяин

Вдруг все пришло в движение. Ночь раскололась криками, Луку потянули в центр поля, за ним и рядом с ним шли товарищи, невдалеке двигался еще один отряд, а воздух дрожал от звуков труб и флейт и ударов барабанов. И вот еще любопытная подробность: он сам, как и все вокруг, кричал, прыгал, делал угрожающие выпады, словом, повторял недавний бой в городе, но как-то плавно, неестественно медленно, словно во сне или в грезах, только кричал в полный голос совершенно нормально.

Однако же все было не так-то просто. На самом деле он не столько представлял, сколько заново переживал бой. Он вроде бы и в самом деле очутился в городе во время битвы. В одном из переулков города воин, узнавший Луку, так хватил его по плечу булавой, что от силы удара он ухнул в сторону. Толстый доспех спас кость от раздробления, но рука онемела. Лок на ходу поддержал его, а Лайма, снова проскочив мимо, резанула ножом по шее опешившего врага.

Как иногда бывает и во сне, Лука понимал, что происходящее перед ним не имеет отношения к реальности. Вернее, имеет, но косвенное, как и всякое событие, канувшее в прошлое. Однако приходилось делать усилие, чтобы отличать действие мистерии от навеянного миража.

Был повторен проход через подземный ход, и гоблин Метафий ободряюще улыбнулся, когда снова было покончено с теми в библиотеке. Невидимые, но присутствующие неприятели непрерывно отступали, восторг и ненависть снова завладевали бойцами, и каменщики опять отступали.

Созерцательное оцепенение зрителей, волнение, с которым темная масса следила за битвой, различные позы, в которых участники боев, как фрески, застывали рядом с Лукой, призрачный лунный свет, освещавший поле, красные факелы костров, сгущавшие мрак, – это все, конечно, было иллюзией, обманом восприятия, миражами, за которыми прятался действительно состоявшийся танец. На самом же деле все было не так ловко, слаженно и реально, и, по-видимому, несколько пляшущих в стороне колдунов, окуривавших бойцов душными клубами дыма, вносили свою лепту в завершенность праздничной мистерии. Был, однако, момент, когда сквозь одержимость мнимого боя вдруг ясно пришла в голову мысль о совершенном идиотизме происходящего, но Лука затруднялся, куда поместить этот момент, в разгар битвы или в самый конец, когда, снова пленив епископа Самуэля, он увидел перед собой раскрашенного белой краской знакомого колдуна-фавна и услышал постукивание костяных фигурок на концах длинных шнурков, свисавших с густой шапки грязных волос.

Взмахнув кисточкой метелки, колдун брызнул в лицо Луке остро пахнувшей жидкостью, и сразу все знакомо закружилось перед глазами, громада темного поля взмахнула, словно доска качели, приблизилась, окунула во мрак, и он почувствовал, что тонет в созданной кем-то бездне. И ничего. Лежал один посреди беснующейся в экстазе толпы. А рядом прыгала полуобнаженная Лайма, и движения ее были необычно гибкие и стремительные, полные кошачьей грации и невыразимой человеческой прелести.

Глава 24

От догоревших костров тянулись тонкие нитки дыма. На поле, служившем ночью ареной праздника, вповалку лежали спящие бойцы. Всех вымотала прошедшая битва, но праздник свалил окончательно. Пленные сидели в стороне. Каждый был связан по рукам и ногам. Победители не церемонились, и у многих уже не ощущались конечности. На лицах тех, кто не мог забыться, лежала печать горя и отчаяния. Беду уже приняли, но еще не осознали. Лука сидел тут же. Он был связан, как и все. В отличие от других у него ощущение беды не приходило.

Очнувшись от тяжелого сна и обнаружив себя возле других пленных связанным, как и все, он в первый момент даже не удивился. Ясность сознания, которого так не хватало последние дни, наконец-то вернулась, и он с необыкновенной четкостью вспомнил все то, что смог совершить при взятии города. Теперь, когда дурман волхвов перестал действовать, он мог анализировать ситуацию и ужасаться содеянному. Не могло служить оправданием и то, что соплеменники приговорили его к смерти; его собственная жизнь не могла стоить жизни целого города.

Лука шептал слова молитв, тени погибших скользили перед глазами, за спиной слышались стоны потерявших надежду людей. «Боже мой, да минует меня чаша сия…»

– Не будет прощения предавшему Господа! – услышал он тихий голос за спиной.

Оглянувшись, он встретил горящий от ненависти взгляд епископа Самюэля. Тот покачал головой и убежденно подтвердил:

– Предавший братьев и Святое Братство предал и Господа. Тебе гореть в аду, негодяй!

– Ничего не делается в этом мире без воли Всевышнего, – с неожиданной злостью возразил Лука. – Меня направляла Его воля. И если бы вы не выполняли волю Дьявола, когда решили меня сжечь, я не смог бы убежать от вас.

– Все от Лукавого, – обреченно покачал головой епископ. – Я это понял, когда увидел книги в той библиотеке, которую ты скрывал от нас. Почему ты не привел нас туда? Зачем?

– Чтобы вы сожгли все еще раньше? Вы боитесь истины. Вас пугает разум. Вы даже не представляете, что звезды – это не огоньки на небе, а такие же миры, как и наш. Даже больше. Большинство из них – это солнца, подобные нашему. Только наше ближе.

– Истина в том, что разум дан тебе Богом, но ты сразу усомнился в Творце и решил сам найти доказательства разумности. Верить надо. Дьявол ведет к суемудрию, ни истины, ни любви, ни веры нельзя найти на этом пути. Твой путь ведет к гибели. Скажи своим новым друзьям эти твои еретические мысли о звездах, и даже эти дети Дьявола высмеют тебя, ибо они знают, что небо – твердь, а звезды – огоньки, которые включаются по воле Создателя. Ты пытаешься своим жалким разумом постичь замыслы Создателя своего, творца твоего жалкого сознания. Мне жаль тебя, несчастный.

– Я не верю. То, что я читал в уничтоженных вами книгах, истинно. Те, кто написал эти книги, были великие люди. Они создали великую цивилизацию.

– И блестяще уничтожили ее, – горько усмехнулся епископ. – Они сошли с ума в своем стремлении поставить вместо Веры свое понимание истины. Они сошли с ума, создав генетических монстров, которым ты помог уничтожить нас. И они сами исчезли, как звездная пыль на нашей небесной тверди исчезает при первых проблесках солнца. Исчезли, предварительно разрушив мир. И ты, вкусив их научных прелестей, способствовал еще одному витку разрушения.

– Это все неправда, – поморщился Лука. – Древние все знали. И если мы не восстановим знания прошлого, мы так и останемся дикарями. Я думаю, Дьявол – это наше невежество и ничего более.

– Дьявол иногда побеждает. Но это не надолго. Предавший своих братьев должен погибнуть, – уже не слушая, твердо сказал епископ. И замолк на полуслове. Из-за спины Луки вылетел ремень плети и ударил его по лицу. Поперек щеки пролегла багровая полоса, сразу вспухшая.