Елена Хорватова - Магия черная, магия белая

Приглядевшись внимательнее, Маргарита поняла, что это все же не кто иной, как она сама, но такой красавицей она не была и в двадцать лет. И дело даже не в том, что брови стали темнее или ресницы длиннее, что румянец заиграл на щеках (хотя все это, что называется, имело место). Дело было во внутреннем огне, который бушевал где-то под кожей, освещая лицо Маргоши отблесками тайного пламени.

Будучи не в силах оторваться от собственного отражения, Маргоша поворачивалась так и сяк, демонстрируя удивительную грацию, встряхивала волосами, казавшимися необыкновенно густыми и шелковистыми, улыбалась, открывая зубы, от которых исходило какое-то невероятное, в полном смысле жемчужное сияние, поводила лучистым взглядом, пока в конце концов ей не стало стыдно за собственное тщеславие.

Да уж, еще минута, и она начнет интересоваться всякими глупостями, задавая зеркалу вопросы вроде: «Я ль на свете всех милее?» – от чего бабушка ее как раз и предостерегала. Надо еще разобраться, действительно ли она, Маргоша, так преобразилась и похорошела, или просто зеркало ей льстит, запомнив, что перед ним не кто-нибудь, а хозяйка кольца Бальдра.

Выйдя на кухню и потянувшись было к чайнику, она снова ахнула, но на этот раз уже не от восторга, а от страха: у стола кто-то сидел…

Впрочем, оказалось, что бояться нечего – это была Нининсина.

– Прости, деточка, я без приглашения. Думаю, обстоятельства извиняют.

– Ой, тетя Нина, я очень рада вас видеть! Давайте пить чай, я сейчас заварю свежего. А как же вы вошли? Неужели я вчера забыла закрыть двери?

Тетя Нина ничего не ответила, только грустно улыбнулась, взглянув на Маргошу, как на несмышленого ребенка.

И вправду, что толку расспрашивать о таких вещах даму, наделенную магическими способностями еще во времена Шумерского царства и за прошедшие века развившую их до невероятных пределов? Может быть, замки сами открываются перед ней или она умеет проходить сквозь стены, а то и в замочную скважину просачиваться…

Маргарита, при своей неопытности в подобных делах, и вообразить-то не может, как именно Нининсина поступает с материальными преградами.

– Ой, тут у нас ночью такое творилось, – стала рассказывать Маргоша, чтобы переменить тему. – Я даже сама не понимаю, вправду это все было или мне примерещилось… Бабушка решила, что пробил ее смертный час. Я так испугалась! А сегодня утром посмотрела – она тихонечко спит…

Лицо Нининсины стало еще более грустным. Уже и улыбка исчезла, покинув сперва уголки губ, а потом и глаза, и перед Маргошей оказалась усталая старая женщина с вековечной тоской, затаившейся в каждой складке лица…

– Послушай меня, девочка. Смерть – это конец жизни для людей, не понимающих, что есть жизнь. Твоя бабушка ушла от нас. Теперь ты заняла ее место.

Маргарита почувствовала, как больно сжалось сердце. Так, значит, все, что происходило тут ночью, правда? Ей захотелось заплакать. Всегда, когда ей доводилось терять близких, слезы были самой лучшей защитной реакцией, принося облегчение от боли. Но в этот раз даже слез не было, только холод разливался внутри…

Нининсина внимательно взглянула в ее лицо.

– М-да, ты намучилась. И к новому состоянию тебе нужно привыкнуть, мгновенной адаптации ждать не приходится. Пойди, дорогая, отдохни. Я сама займусь формальностями.

– Формальностями? – удивилась Маргоша. – Разве магам тоже необходимо соблюдать формальности?

– Девочка моя, неужели ты думаешь, что после ухода колдуньи из этого мира следует пренебрегать такими вещами, как свидетельство о смерти и разрешение на захоронение? Эх вы, хомо сапиенсы… Сплошной наив. Мы же не можем объявить окружающим, что покойная старушка занималась ведовством, водила компанию с существами, подобными мне, и теперь мы желаем распорядиться ее бренными останками каким-нибудь необычным образом – например, умчать в далекие южные степи и насыпать над ней погребальный курган согласно ритуалу скифов. Или предать ее прах земле в руинах родового замка фон Хорнов? Лучше не привлекать внимания и соблюдать все обыденные формальности – выправить необходимые документы, проводить покойную, скромную пенсионерку, на кладбище, предать тело земле в окружении безутешных родных и близких и справить поминки… Поверь, дорогая, тебе же так будет много проще. Зачем искать лишние проблемы? Анонимность – лучшая защита во враждебном мире.

Прощание с Маргаритой Стефановной Горынской проходило в ритуальном зале на одном из окраинных кладбищ. Отпевать покойную в церкви Маргоша побоялась (мало ли как все там сложится – все-таки бабушка была колдуньей, а «Вия»-то все читали!), но тем не менее, вспомнив, что перед смертью старушка обращалась за прощением к Тому, Чье Имя Благословенно в Веках, договорилась о заочном заупокойном молебне по новопреставленной рабе Божией Маргарите и принесла из храма горсть ритуально освященной земли, чтобы бросить в гроб…

Теперь внучка стояла в черном платье и с букетом из шести белых роз у бабушкиного гроба. Валька в парадной форме и Нининсина в старинных траурных кружевах поддерживали ее под руки. Где-то рядом суетилась и Кика, так и не сменившая свой льняной домотканый наряд на что-то более подобающее траурной церемонии. Впрочем, по случаю траура из растрепанной шевелюры кикиморы торчал черненький бантик.

К удивлению Маргоши, никого особо не извещавшей о смерти бабушки (кроме трех приятельниц Маргариты Стефановны и старичка Буртининкаса, она никого из бабушкиного окружения и не знала), зал быстро заполнялся хмурыми людьми в траурных одеждах. Появление нескольких замшелых старушек в темных платках (очень похожих на ведьм из детских мультиков) удивления не вызывало: на любые похороны всегда собираются какие-то никому не ведомые ничьи бабушки. Гораздо удивительнее было, что к дверям ритуального зала постоянно подъезжали дорогие иномарки, из которых выходили солидные мужчины в сопровождении крепких бритоголовых телохранителей с траурными повязками на рукавах. Маргоша заметила также двух популярных телеведущих, режиссера модного авангардного театра и хорошо знакомое по программам новостей лицо члена правительства.

Министр, плотно окруженный свитой (моментально пробившей ему проход к самому гробу, оттесняя всех прочих, включая и Маргошу, единственную родственницу покойной), вытирал слезы, из чего следовало, что явился он сюда по велению сердца… Вот это да! У бабули был интересный круг знакомств. Хотелось бы только знать, кто эти люди – «коллеги» бабушки или облагодетельствованные ею «клиенты»?

Конечно, за свою долгую жизнь она могла много чего сотворить, но Маргоше не показалось, что бабуля имела склонность осыпать кого-то благодеяниями и оказывать магическую помощь чужим людям. Похоже, она в колдовских делах предпочитала проявлять осторожность и руководствоваться принципом Молчалина – «умеренность и аккуратность».