Константин Храбрых - Печать Леса

Когда мы завернули за угол, Олес оттер меня от остальных:

— Ну, рассказывай!

— Может, лучше в общежитии?

— Хорошо. Только знаешь, я тут с утра видел Тиаль. — Обратив внимание на мое помрачневшее лицо, он слегка ударил кулаком в плечо. — Не кисни! Понимаю, неприятно, но поговорить с ней тебе все-таки придется! А теперь пошли, поедим!

В дверь кабинета Его Императорского Величества Айваронгалла IV Ти'Марос осторожно постучали. В помещение вошел личный секретарь императора.

— Да, Харимиан?

— Ваше Императорское Величество! Запрошенные документы приготовлены!

— Оставь на столе. Что-нибудь срочное?

Секретарь, подойдя к письменному столу, положил папку из зеленой кожи на край стола:

— Никак нет, Ваше Величество! Здесь только сводки за последний день и запрошенные вами документы по Академии имени архимага Тронга.

— Что-нибудь интересное?

Император вложил закладку в книгу и положил ее низкий журнальный столик. Несмотря на свой довольно-таки почетный возраст император был весьма подвижен и резв, что, разумеется, радовало далеко не всех ближайших родственников, готовых вцепиться друг другу в глотку за обладание престолом.

— Ряд интересных случаев в академии — ничего более. В набор этого года, в который вошли ваши дети — принцесса Силлана и принц Теллан де Савор — поступило много интересных личностей.

Император взял в руки папку, словно взвешивая, и раскрыл, положа ее перед собой.

— Как их успехи?

— Ниже ожидаемого, Ваше Величество.

— Рост возможен?

— Маловероятно, но, как вы и говорили, это самое безопасное для них место. Принцесса Силана показала себя очень расчетливой леди, собирая свиту — она учла многие влиятельные роды.

Император откинулся в кресле, и прикрыл глаза:

— А Теллан?

Секретарь, тяжело вздохнув, позволил прорваться в голос осуждению:

— Дуэли, три раза был замечен на недостойном принца крови поведении. Обилие фавориток, многочисленные пь…

Громкий стук в дверь прервал секретаря. Тихо скрипнула дверь, и в помещение кабинета вошла молоденькая служанка, в слегка фривольной униформе. В руках она держала поднос, накрытый колпаком. На колпаке слегка светились зеленым светом руны защитного контура-печати Секретариата, свидетельствовавшие о неприкосновенности содержимого.

Склонившись в поклоне, девушка приятным звонким голосом отрапортовала:

— Ваше императорское величество! Письмо из храма Светлоликого!

— Мира, солнышко, ну сколько раз тебе говорить! — Император устало выдохнул. — Ты графиня, а не служанка!

С девушки сошла иллюзия, и перед императором появилась его фаворитка. Длинное красное платье с закрытой грудью, но обнаженными плечами. Из-под подола едва-едва выглядывали точеные ступни в туфлях на высоком каблуке. На голове девушки вместо чепчика служанки, поверх аккуратной прически, сияла графская диадема.

— Прошу прощения за шутку, Ваше величество! — Без малейшего раскаяния прощебетала девушка.

— Хорошо. Оставь нас пока, у меня серьезный разговор.

— Как вам будет угодно, Ваше величество.

Девушка, сделав отточенный до совершенства изящный книксен, удалилась, слегка покачивая бедрами. Фаворитка императора была довольна произведенным эффектом, чем слегка развеселила императора. Она была все ближе к своим планам.

— А вторая сторона Теллана? — Император взмахнул рукой и хрустальная пирамидка на его столе вспыхнула багровым отсветом.

— Великолепно маскируется. Наши люди из свиты принца смогли заметить, что он, несмотря на кажущуюся разболтанность и расхлябанность, принятую в их среде «золотой молодежи», внимателен как к окружению, так и к сокурсникам. Его свита — вроде бы такие же раздолбаи — но трое из них подают высокие надежды, тем более, после того, как вступят в права наследования родительских титулов. Если переживут мятеж, то — вполне возможная кандидатура на трон… При должном контроле, разумеется. Все-таки, слишком он вспыльчив и инфантилен для своего возраста. У него был весьма неплохой учитель…

Император сделал очередной жест и пирамидка погасла.

— Но я не рекомендую ставить его в очередь на наследование. Страну может начать лихорадить от такого правителя!

— Хорошо, свободен.

Секретарь поклонился и вышел. Император же, проводив его спину задумчивым взглядом, углубился в чтение, начав с присланного из храма письма.

Остальной день прошел обыденно, будто мы и не были на каникулах или «коротком отпуске», как его еще называют. Привычно закупившись в буфете, мы отправились к себе в комнату.

— Курт, стой! Да стой же! — Олес вывел меня из задумчивости. — Пойдем, посмотрим, что там за ажиотаж случился?

— Идем.

Возле кафетерия висел стенд с объявлениями. Вот, кстати, одна из самых больших проблем и города, и всего этого мира — новости обожают расклеивать, где ни попадя, превращая стены в стенды объявлений. На стенде под магической пленкой были вывешены три листа.

«…Согласно решения геральдической коллегии императорского дома было принято решение об изменении геральдического щита академии имени архимага Тронга. «Изумрудная чешуя» на щите будет заменена черной, так как чёрный цвет — символ осторожности, мудрости, постоянства…»

«…в связи с приездом в академию адептов по обмену опытом, четвертый этаж северного крыла полностью переселяется на второй этаж, расконсервированного южного. За необходимыми справками обращение к завхозу общежития…»

«…в связи с признанием униформы академии имени архимага Тронга, и многочисленным жалобам, был принят указ об отмене ношения мантий, как архаичный вид одежды, вводится обязательное ношение облегченных плащей дворянского образца…»

— Бред! Этим мракобесам бумагу и чернила только бы переводить! Только дурью маются! — Лицо Олеса напоминало сморщенную сливу. — Теперь придется страдать с этими неудобными плащами! В мантии хотя бы обогревающие контуры можно было встраивать. И карманов много. А плащ? Да эту занавеску метр на полтора и плащом-то не назовешь! Коврик за спиной!

В толпе, окружающей стенд, послышались смешки.

— А ты не знаешь, почему адептов по обмену еще не переводили? Нас ведь тогда именно из-за них переселяли…

— Не обращай внимания, они как всегда перестраховываются заранее. Пошли, а то я уже проголодался.

— Идем.

Не прошло и пяти минут, как мы зашли в свою комнату — раздался стук в дверь. Дверь открылась — на пороге застыла нерешительно мнущаяся серая эльфийка.