Галина Львовна Романова - Тайна лорда Моргана

Мы влетели в вестибюль и замерли в изумлении.

Доспехи, стоявшие вдоль стен и на ступенях некоторых лестниц, те, в которые иногда вселялся дух Рыцаря, валялись на полу развалившиеся на части. Шлемы раскатились по всему помещению, отвалились латные перчатки и поножи. Оружие было разбросано в живописном беспорядке. Создавалось впечатление, что доспехи внезапно ожили и попытались сразиться С кем-то, кто раскидал их, как котят. Пока я глазел на разгром, Спурий на четвереньках удивительно проворно исследовал пол. Но вдруг он остановился и сел, чихая.

— Невероятно, — промолвил он, прочихавшись, — я потерял след.

— А разве вы можете читать запахи?

Он бросил на меня косой взгляд из-под мокрой челки, я и подавился своими словами.

— Я его подкараулю, — мрачно пообещал Спурий и стукнул кулаком по полу. — Обязательно. Следующей же ночью!

Следующая ночь была ночью полнолуния…

Весь вечер я не находил себе места. О сломанных доспехах наутро узнала вся школа. Как стало мне известно, доспехи могли оживать сами и без «помощи» духа Рыцаря — на них было наложено заклятие, повелевающее атаковать любого незваного гостя. Стало понятно, что ночью в школу проник посторонний. И это было тем более странно, потому что тотальная проверка учащихся, обслуживающего персонала и даже живущих в подвалах нежити и духов показала, что лишних нет. Ради того, чтобы вычислить, кто этот незнакомец, мессир Леонард принес свои извинения привидениям, и они весь вечер прочесывали замок сверху донизу, однако даже их методы поиска не дали результатов.

Мы уже расходились из учительской, раздумывая над тем, что в школе находится неуловимый некто, когда Спурий Волчий Хвост хлопнул меня по плечу.

— Пожелайте мне удачи, — шепнул он.

— Вы хотите его поймать? — догадался я. — Но ведь его искали весь день!

— У меня свой метод. — Он оскалился.

Да, именно так! Несколько секунд я как зачарованный и смотрел на белые кривые клыки, вдруг выросшие у него из-под верхней губы. Цвет глаз преподавателя магии превращений тоже изменился с карего на золотисто-оранжевый, и я мысленно обругал себя ослом Изучать мифических существ — и не признать оборотня!

Пригнувшись, Спурий исчез за углом, а я поднялся к себе и заперся на замок. Сидеть с открытой дверью, когда по замку бродит оборотень…

Не помню, сколько я просидел в тишине. Потом глаза мои сами собой закрылись и…

Мне приснились голоса. Мужской и женский.

— Он здесь. — Это произнесла женщина.

— Где? — ответил ей мужской голос.

— Здесь! Я чувствую его! Он близко! Он совсем рядом! Прислушайся, разве ты не чуешь?

— Да, кажется, теперь и я… — медленно произнес мужчина.

— О Семеро Великих! О древние боги! Наконец-то! Хотя бы миг! Хотя бы час!

— Это невозможно.

Несмотря на тревогу, звучащую в голосах, я почему-то не испугался. Более того, обрадовался им, хотя был уверен, что раньше никогда их не слышал.

— Мы должны дать ему знак, — снова женщина. — Как?

— Не знаю! — в ее голосе прорвалось раздражение. — Ты же умный, придумай что-нибудь! Иначе я сама…

— Тише! Он…

Я проснулся. Голоса продолжали звучать.

— Видишь, что ты наделала?

— Я не могла иначе. Это очень важно!

— И опасно.

— Плевать!

Голоса звучали из тамбура. Я тихонько встал и, крадучись, направился туда. В моей комнате горел ночник, но в тамбуре царила такая кромешная тьма, что я сразу вспомнил неизвестного адресанта, советовавшего мне не ходить в темноте. И все-таки я чуть-чуть приоткрыл дверь, впуская в тамбур немного света.

И увидел, что из зеркала на туалетном столике — все, что осталось от моей предшественницы, — льется голубоватое сияние. Зеркало стояло боком, я не видел, кто в нем отражается, но только сделал шаг…

Грохот. Далекий раскат грома. Зеркало вспыхнуло. Я отшатнулся, закрывая лицо руками, а когда решился взглянуть, свет померк. Подбежав к зеркалу, я увидел только темноту и свое бледное перекошенное лицо.

А потом послышался вой. Он долетел издалека, и было в нем столько ярости и боли, что я мигом забыл о голосах.

Пока я возился с замком, потерял целую минуту, поэтому, когда наконец выскочил в коридор, все было кончено.

Несколько газовых рожков горели синеватым светом. Под потолком парил Нетопырь Малюта Скуратов. Глаза его мигали, как светофор, то желтым, то зеленым.

— Это было жутко! Ужасно! Непостижимо! Коварно! Кошмарно! — восклицал он. — Я даже развоплотился от греха подальше! Жить, знаешь ли, хочется! А они… о-о! А-а! Ну-у… Просто ужас!

Со стороны левой лестницы послышался какой-то шорох. Я обернулся.

На площадке стоял крупный поджарый волк. Уши его были прижаты, янтарные глаза щурились, а верхняя губа дрожала, открывая клыки. Зверь медленно сделал шаг, нашел меня глазами — и только тут я узнал Спурия. Вернее, догадался, что это может быть он. Какой еще волк-оборотень будет разгуливать по школе в полнолуние?

— Спурий, — позвал я.

Зверь зарычал. Я быстро схватился за амулет, вскинул вверх другую руку и попытался представить себя волком. Таким же точно волком, который меньше всего на свете хочет причинить кому бы то ни было боль.

Оборотень зарычал и прыгнул.

Это мог быть последний миг в моей жизни, если бы не Нетопырь. Сложив крылья, привидение атаковало оборотня. Зверь промчался сквозь призрачную преграду, но затормозил, мотая головой, и это дало мне время, чтобы спастись.

Я успел ворваться в тамбур и захлопнуть дверь, которая тут же вздрогнула от ударившегося о нее грузного тела. Оборотень завыл, царапая дверь когтями.

— Спурий! Это же я! — закричал я. Ответом мне было злобное рычание.

Оборотень дежурил у моей двери до двух часов ночи. Только когда пропели первые петухи, он ушел.

Наутро ноги сами понесли меня к его комнате. Мне было страшно — идти в нору оборотня! — но с другой стороны, я же был специалистом по звериной магии и успел достаточно подготовиться. Тирлич-трава, клок звериной шкуры и пояс с магическими наузами должны были предохранить меня от нового нападения или, по крайней мере, дать время воспользоваться заклинанием.

Спурий жил в угловой комнатке коридора, в который выходили спальни мальчиков первого курса. Ребята уже встали. Одни еще спешили к умывальникам, а другие шли в столовую.

Дверь в комнату Спурия была не заперта. Толкнув ее, я застыл на пороге.

Все в ней носило следы ужасного погрома. Кто-то целенаправленно пытался порвать и разбить все, что можно. Стены и мебель сохранили следы зубов и когтей. Сам Спурий, в чем мать родила, лежал лицом вниз на раскуроченной постели, закрыв лицо руками.

— Не подходите, — глухо проронил он.