Юрий Пашковский - Проклятая кровь. Похищение

Но только в самом необходимом случае.

А разве это не необходимость — перестать миру быть, как перестала быть «волчица»?

Необходимость.

Так что пора.

Он сдернул повязку с глаз.

Олекс, приходя в себя, осторожно следил за Хранителем. Сейчас надо собраться с силами для последнего рывка и сокрушительного удара. Надо точно все рассчитать. Бросаться сломя голову на упыря опасно, пусть даже сейчас он выглядит не лучше разбитой вазы. Вот он поймал древко. Вот его рука скользнула вверх, коснулась нижнего обрубка лезвия и замерла. Вот он разжал руки, и древко упало на пол. Вот он взвыл, точно раненый зверь, который к тому же потерял свое потомство. А вот он поник, став еще более жалким и никчемным. Похоже, можно нападать.

Стоп!

Хранитель распрямил плечи и выпрямился. Его руки поднялись к затылку и стали развязывать узел на повязке. Так что — все-таки видит? И сейчас попытается использовать Силу Крови Тавил? Глупо. Олекс ни за что не посмотрит ему в глаза после того, как тот сам сказал, что он за упырь и…

Все мысли мгновенно вылетели из головы Олекса. Так вороны улетают с кладбища, на котором проснулся Костяной Дракон.

Глаз у Хранителя не было. Совсем. А вместо глаз…

Не было переносицы, и нос начинался с того места, которое обычно именуют «под глазами». А там, где должны были быть глаза, расположился овал. Не просто овал — провал. Но в этом провале не было видно ни костей черепа, ни мозга, только нечто серое, дымящееся, которому, казалось, нет конца и при виде которого Олекс почему-то подумал о смерти.

Почему? Кто знает.

А потом из провала вдруг вылетели два серых смерча, примерно в половину роста Хранителя, и завертелись по бокам упыря. Хранитель поднял голову и закричал. И воздух над ним стал медленно сворачиваться в воронку. Олекс отчетливо видел, как задрожало и стало сжиматься пространство над Живущим в Ночи, как будто ломаясь и попутно ломая то, что было в этом пространстве. А воронка, узким началом которой был провал на лице Хранителя, стала увеличиваться. Закачались колонны, стол потянуло к Хранителю, на пол посыпались факелы.

Воронка над Хранителем виднелась очень отчетливо, в нее затягивало не просто предметы, в нее затягивало саму реальность. Уже трещали стены, уже крошился потолок, пожираемый серым провалом, уже потянулась к воронке пыль, а Олекс стоял, совершенно не зная, что делать.

О таком Мастер его не предупреждал. О таком он не говорил, даже когда подробно рассказывал о Живущих в Ночи, их рангах, кланах и Силах Крови. Никогда он не упоминал о кровососе, способном поглощать не кровь, но саму реальность.

Олекс боялся приблизиться — что-то подсказывало ему, что два смерча созданы не для созерцания. И то, что они были серы, как нечто в провале Таабила, это только подтверждало.

Но и приказ Мастера…

И крупицы жизни, продолжавшие его покидать…

Что делать? Что?

Потолок обвалился, но балки и перекрытия не достигли пола — их засосало в воронку, которая резво понеслась вверх, увеличиваясь в размерах. Она полностью разрушила потолок обители Хранителя и наверняка должна была стать еще больше. Вряд ли Храму Ночи в будущем поможет реконструкция, скорее, его придется отстраивать заново.

Зал начал крутиться. Медленно, но уже ощутимо. Совсем скоро этот провал, точно глотка, всосет в себя все без остатка. Вон уже факелы, продолжавшие гореть, несутся в воронку. Теперь даже страх перед Эваной исчез. И хотелось бежать и спасаться. Но успеет ли он?

— Олекс, идиот, что ты делаешь?!

Знакомый голос вывел Олекса из ступора. Он повернулся и увидел Затона, застывшего в проходе. Открыл рот, чтобы объяснить, но поперхнулся кровью.

— Это он тебя отделал? И даже морфе не помогла?

Олекс зло посмотрел на товарища, и тут у него подкосились ноги. Он бы упал, не подоспей к нему Затон.

— Ты совсем плох, — покачал головой Затон. — Говорили же тебе, будь осторожнее. Надо было сразу энтелехию использовать, а не морфе.

Затон бросил взгляд на Хранителя. Наверное, какой-то новый вид, неизвестный Мастеру. То, что он делал, не было похоже ни на одну из Сил Крови, о которых Мастер рассказывал.

Реальность продолжала всасываться в воронку, зал грохотал, неотвратимо разваливаясь. Следовало бы убежать. Но тогда они не достанут это, а Мастер вряд ли будет рад такому повороту событий.

Затон вздохнул. И, положив Олекса на пол, залез в глубины своего плаща. Из капюшона вдруг вырвался кисельный клочок тумана, который тут же унесся в сторону упыря, захваченный воронкой. Затон как-то съежился, полы его плаща распахнулись, — и пять теней одна за другой скользнули к Живущему в Ночи. Они были до неприличия тонкими, с такими же тонкими руками и ногами, и, казалось, никакой опасности не представляли. Однако оба смерча бросились к ним наперехват, разрезая своими хвостами пол.

Тем временем разрушался второй ярус Храма Ночи.

Сблизившись с тенями, первый смерч вдруг разлетелся на десяток серых дисков, окруживших тени со всех сторон. Диски выбросили из себя серые щупальца, создав нечто вроде сети, и в эту сеть попало две тени. А затем сеть резко сжалась, объединяя диски обратно в смерч, — и тени исчезли.

Другой смерч вдруг перевернулся и взмыл в воздух, зависнув прямо над оставшимися тенями, затем резко увеличил свой хобот и ударил им вниз, накрыв еще две тени.

Последняя тень добралась до Хранителя. Смерчи уже возвращались, но не успели. Тень легла на пол точно на тень Хранителя, которая еще была видна в неверном свете оставшихся факелов. Легла — и растворилась в ней, и примчавшиеся смерчи зарыскали вокруг Хранителя, как гончие, потерявшие след.

Грохот потряс все здание, от подземного схрона Хранителя до третьего яруса. Храм раскалывался, а засасывающая реальность воронка продолжала увеличиваться, устремляясь в небо.

Затон шумно вздохнул. И тут же тень Хранителя распалась на несколько частей. А сам он, сделав нерешительный шаг вперед, распался следом за своей тенью. Сразу исчезли смерчи, и зал прекратил дрожать, только продолжал рушиться верхний Храм, и падали в оставшийся без потолка схрон камни. Воронка исчезла не так быстро: она еще продолжала кружиться, продолжала цепляться за действительность, будто воля ее создателя продолжала жить в ней, но и она исчезла спустя минуту.

И тогда Затон направился в центр зала. Олекс с трудом приподнялся, следя за действиями товарища. Затон достал из недр своего плаща молот таких размеров, с которыми гномы и краснолюды обычно изображают молоты, топоры и секиры своих богов, стремясь подчеркнуть их исполинскую мощь. Каким образом этот молот оказался у Затона и почему не мешал ему все это время, — такие вопросы могли задать только несведущие. Олекс, например, знал ответ.