Сергей Фомичев - Конвой

Не сразу наёмники сообразили, что происходит, а когда поняли — растерялись на миг. Лишь реакция братьев спасла отряд. Схватив моток верёвки, Глеб бросился к правому краю. Борис дождался Ксюшу, а когда девушка приняла вожжи, поспешил брату на помощь.

Верёвку перебросили поперёк моста, перехлестнули концы через крайние брёвна и вновь перебросили. Крепя полотно, братья тянули верёвку в стороны. Жилы вздулись на руках и мощных шеях.

И тут, скрипнув, накренились сваи. Опора просела, а перекошенный настил вздыбился. Шальное бревно выскочило, словно пробка от игристого вина, и, совершив несколько оборотов, нырнуло в реку. За первым последовало ещё несколько.

Рыжий и Волошек с трудом заставили лошадей двигаться по ожившему вдруг мосту. Они пробирались по редкой гребёнке, какую представляло собой покорёженное полотно. Налетая на дыры и торчащие торцы брёвен, повозка прыгала, грозя развалиться или опрокинуться, а лошади в любую минуту рисковали поломать ноги. В который уж раз их место в колонне оказалось самым опасным.

Среди криков, ругани, ржания, среди громыхания поклажи, треска дерева и шума воды Волошек вдруг отчётливо различил далёкий вой. Он узнал его и сразу взглянул на братьев. Их лица, красные от натуги, вдруг побледнели. Они поняли. Испугались. Но концы из рук не выпустили.

— Быстрее! — крикнул Волошек товарищу.

Совет был бесполезен, но Рыжий кивнул машинально — верно, тоже услышал вой. Когда поравнялись с братьями, он крикнул, чтобы те поскорей убирались. Но оба они решили дождаться, пока весь конвой не окажется на берегу, и лишь тогда занялись собственным спасением. Однако ни сил, ни времени уже не хватило. Верёвка провисла, и мост рассыпался, увлекая братьев в поток. В этом узком месте река особенно буйствовала, а почуяв жертву, и вовсе разошлась не на шутку. Как бы решив выпустить разом всю ту небесную влагу, что скопила за несколько последних недель, она ударила по обломкам моста мутным потоком. Ни брошенные наёмниками верёвки, ни те же брёвна — не помогли. Головы братьев лишь однажды появились среди бурунов и пропали навсегда.

Далёкий вой стих. Дева Лыбедь достала своих врагов.

Всё случилось так быстро, что никто особо не раздумывал, пока бочки не оказались в безопасности. Теперь же наёмники молчали, хмуро рассматривая огрызки моста. Неожиданная гибель братьев ошеломила всех.

— Даже не в бою сгинули, — произнёс Жирмята. — Одно слово — непутёвые.

Ксюша с напарником встали в охранение, а колдун принялся исследовать переправу. Чародейство тому виной, подпил или обыкновенная ветхость моста — выяснить ему так и не удалось. Улики были смыты и унесены вместе с жертвами.

Дастин развернул карту и, бормоча стишок, долго водил по ней когтем. Путеводный амулет упрямо показывал на заболоченный лес, и орк искал обход понадёжней.

— Пойдём по берегу этой сволочной речушки, а дальше пролеском до Грушевки, — решил он. — Там и заночуем.

На повозку погибших братьев Дастин посадил Эмельта, избавив его заодно от докук Андала. Таким образом, уже трое в отряде шли без напарников, и остальные подменяли их время от времени. Шли без остановок и, как уже повелось, вместо обеда наёмники по очереди гостили в хвосте, наскоро закусывая копчёным окороком и сухарями. На сей раз, правда, жевали молча.

Последними подошли Ксюша и Дастин. Потеря братьев ввергла командира в хандру. Тщательно пережёвывая мясо, он шептал детскую считалку про десять толстых гномов, что пошли купаться на Днепр, где и тонули один за другим.

— Кстати, — задумчиво произнёс Жирмята. — В нашем отряде ни одного гнома.

— Только заметил? — хмыкнула Ксюша. — И что с того?

— И от самоходов Тург отказался, — продолжал Жирмята. — А ведь и заправки, и мастерские держат именно гномы.

— Ну, понесло тебя, точно второй Андал, — Ксюша махнула рукой. — Везде заговоры мерещатся.

— Рецептура! — поднял палец Жирмята.

— Что? — отвлёкся от мяса и мрачной считалки Дастин.

— В «Каштане» пиво варит кто? Люди. А у гномов свои пивоварни. То-то крутились бородатые перед конторой на Проризной, якобы рельсы правили.

— Конкуренция? — угадал Волошек.

— То-то и оно.

— Да нет, — возразил командир. — Я знаю гуляй-польских орков. Они нипочём не станут заводить дела с гномами.

— Это правда, — согласилась Ксюша.

«И откуда она только всё знает», — подумал Волошек.

Однако Рыжий и не думал сдаваться.

— Не знаю, кто там с кем водится, но нас наверняка отслеживают. Амулет твой охранный только пару дней не светился. Только пока в тумане шли. И мост неспроста развалился. Априкорн сколько ни вынюхивал, ничего не нашёл. Не гнилой был мост. Что, по собственной охоте развалился?

— Там другое, — возразил Волошек. — Братья жаловались, что преследовали их с тех самых пор, как хозяина их убили. Дева Лыбедь, а может, кто из подручных.

— Что же, несколько лет она их не трогала, пугала только, а стоило им в конвой подрядиться, так тут же и напала? Не верю я в такие совпадения. Может, и Лыбедь это была, но только не своей волей она братьев сгубила. Да и маловероятно, что именно на них мост подготовили. Любой из нас мог погибнуть.

Дастин прислушивался к спору друзей, потом вдруг сказал:

— Не могут нас выследить. После чумных земель да Хмарной Стороны след взять невозможно. Оторвались мы.

— Значит, не по следу, — возразил Жирмята. — Значит, наводит на нас кто-нибудь. Постукивает.

— Так ведь кроме нас самих никого и нет в конвое. Попутчиков мы не брали. Разве что лошади. Но они постукивать только копытами умеют.

— Значит, среди нас мерзавец затаился.

Все четверо замолчали. Тема поднялась щекотливая. Последнее дело — своих братьев подозревать. Никогда это до добра не доводило. От взаимного недоверия отряды гибли не чета этому. Да что отряды — армии пропадали. Но слово вылетело, и Рыжий на попятную не пошёл.

— Тург всякий сброд нанял, — завёл он старую песню. — Похватал на улице абы кого…

— Это не разговор, — нахмурился Дастин. — Подозреваешь кого-то конкретно, скажи. А нет, так лучше заткнись.

Рыжий вздохнул.

— Любого подозреваю. Взять хотя бы Хельмута.

— Этого вонючку? — удивилась Ксюша.

— А откуда у него слухач? Ходит в отрепье, а вещицы недешёвые имеет.

— Он не тот, за кого себя выдаёт, — поддержал товарища Волошек. — Наводит или нет, не знаю, но своё истинное происхождение точно скрывает. У него замашки без малого княжеские. Манеры там, разговор… А видели, как он мечом работает?

— Мимо, — сказал Дастин. — Тург мне про него рассказывал кое-что. Хельмут, конечно, не князь, но вроде того. Сынок он миллионщицкий. Родитель его верфи держит в Антверпене и в Архангельске и судоходными компаниями владеет по всей Европе. Повздорили они. Сбежал Хельмут от папаши, а чем заняться, не придумал. Вот в наёмники и подался.