Ольга Громыко - Год крысы. Путница

Но путник безнадежно покачал головой, махнул рукой:

— Он опять не захочет со мной разговаривать.

— Я тоже не хочу, — пробормотала девушка, прикидывая, не дать ли деру.

Однако вид у ссутулившегося, привалившегося к обрешетке мужчины был такой жалкий, а голос — печальный, что Рыска решила чуток погодить с паникой. Только обошла вокруг коровы, отгораживаясь ею от путника. Тот повернул голову, и лицо стало видно чуть лучше.

— Но я же пытаюсь ему помочь!

— Спасибо, вы ему уже очень помогли, — в сердцах ляпнула и тут же устыдилась девушка. Все-таки старшему хамить некрасиво, даже если он — твой враг.

Путник помолчал, поворошил траву носком башмака, словно разыскивая оброненную монетку, а потом неожиданно спросил:

— Что ты о нем думаешь?

— Он… — Рыска запнулась. Думала-то она об Альке много чего, хватило б на четверых, причем совершенно разных людей. Именно сейчас ей хотелось его придушить, но признаваться в этом конечно же не следовало. — Он отличный боец. И видун тоже.

— Верно. Он действительно был моим лучшим учеником. Умным, старательным, талантливым. В чем-то даже гениальным. Идеальным для преемника… Даже, пожалуй, для главы общины. — Путник поднял голову и посмотрел Рыске прямо в глаза. — А теперь скажи честно: ты бы хотела видеть его на этом месте?

Девушка снова покосилась на кормильню, но уже с иными мыслями. Альк. Дерзкий, вспыльчивый, надменный, безжалостный. Уверенный, что мир вращается вокруг и ради него. Готовый убить любого, кто встанет на его пути.

— Нет, — через силу, чувствуя себя предательницей, выдавила она.

Путник кивнул:

— Вот и мы не захотели. Побоялись, что сила и власть окончательно его испортят. Но я все равно голосовал против. Потому что этот клинок еще можно было довести до ума, потратив лишних два-три года… но мне их не дали. Община посчитала, что проще и надежнее воспитать другого путника.

— Альк тоже сравнивал себя с вашим мечом, — снова не удержалась девушка. — Только в другом смысле.

— Понимаю, — вздохнул путник. — Сейчас он озлоблен и растерян, и его худшие черты проявляются с утроенной силой. Но, поверь, у него есть и достоинства…

— Я не верю, — перебила Рыска. — Я знаю. А вы его обманули и теперь оправдываетесь.

— Ничего подобного, — возмутился наставник, — просто объясняю тебе ситуацию.

— Лучше объясните, что вам на самом деле от него нужно? Путник нахмурился, потом внезапно рассмеялся:

— Какая проницательная девочка! Хочешь, возьму тебя в ученицы?

— Нет, не хочу. Мне и так хорошо, человеком.

— Не веришь в свои силы?

— Просто не хочу. Ни становиться крысой, ни превращать в них своих друзей.

— Почему друзей-то? — удивился собеседник.

— А как иначе? Если долго учиться с человеком бок о бок, кем-то он для тебя да станет. — Рыска с содроганием представила в роли крысы Жара, раздираемого болью и медленно сходящего с ума на ее глазах. Потом на ум пришел Илай, но короткая вспышка злорадства сменилась жгучим стыдом. — Ну необязательно другом. Приятелем. Да хоть и врагом, даже ему я такой участи не желаю! Это неправильно, нечестно! Каждый имеет право на жизнь!

— И на выбор, дитя. Мы с первого дня готовим учеников к мысли, что взять «свечу» и стать ею — равная честь. Это как на войне: слабые погибнут, сильные пройдут по их трупам и победят. Мы скорбим о потерях, но они неизбежны.

— Можно вообще не воевать.

Путник испытующе поглядел на Рыску и снова огорошил ее простеньким, казалось бы, вопросом:

— Ты часто используешь свой дар?

— Ну… приходится, — настороженно призналась девушка.

— И хорошо получается?

— Как когда. — «Зачем ему это? Прикидывает, какая из меня противница?»

— И сколько жизней ты им спасла?

— Э-э-э… две.

— Без своей, — уточнил путник.

— Одну, — еще больше смутилась Рыска.

— А могла бы сто. Тысячу. Ценой всего десяти — пятнадцати крыс.

— Людей!

— Добровольных жертв.

К изумлению путника, девушка зажмурилась и резко провела ребром ладони сверху вниз.

— Я рублю этот узел.

— Что?!

— Я уверена, что вы неправы, но не могу понять, в чем именно. Просто знаю. Так что извините, но я пойду. Замерзла уже, да и друг будет волноваться. — Рыска подумала, не добавить ли вежливое «до свидания», но снова видеться с наставником Алька ей вовсе не хотелось, а «прощайте» вышло бы еще наглее молчания. Поэтому девушка просто развернулась и пошла к кормильце, гордо расправив плечи. «Дойду, в спину не ударит», — уверенно подсказывал дар видуньи.

Ударил, только не клинком, а ответом на вопрос, о котором девушка уже позабыла.

— Я не теряю надежды, что из Алька выйдет замечательный путник. Или яркая «свеча». И я готов подождать — любого исхода.

Рыска только сейчас сообразила, что крысы у него при поясе не было.

В бутылях сильно убыло, прибыв в основном в Альке. Взгляд у саврянина стал совсем стеклянный, но из него хотя бы исчезла боль. Жар тренькал на гитаре, простенький приятный мотивчик вплетался в шум кормильни, не привлекая особого внимания. А жаль: вору его очень не хватало. Неделя, конечно, не полгода, но Жар не привык обходиться без подружки дольше пары ночей. Увы, все девицы, которым он выразительно подмигивал, кривили подкрашенные губки и отворачивались. Бродяги с недельной щетиной, которым не хватило даже на приличное вино, их не интересовали.

— Тебе какие больше нравятся — черненькие или беленькие? — Язык у Алька уже заметно заплетался.

— Я их не по волосам оцениваю, — многоопытно возразил Жар. — Вон у той… ничего.

— А зад как доска, — безжалостно заметил саврянин.

— Ну это кто с какой стороны любит. — Вор с опаской оглянулся на дверь, но Рыска еще не вернулась. Живот ей, что ли, прихватило?

— Д-дай сюда, — Альк внезапно перегнулся через стол и выдернул у Жара гитару, — щас мы их… подманим. Всяких.

— Отдай, — возмутился вор, — ты же пьяный, струны порвешь!

— Я — пьяный?! — Саврянин с нажимом мазнул рукой по гитаре, заставив ее возопить на все семь голосов. — Ха! Да я еще даже не начал пить.

— Вот и петь тоже не начинай!

Альк, не обращая на него внимания, принялся подкручивать колки.

— Что ты делаешь? У меня запасных нету!

— Ничего, сопрешь где-нибудь. — Саврянин прокашлялся и громко, хоть и не шибко уверенно взял аккорд.

Разговоры поутихли, люди стали оборачиваться — кто с любопытством, кто раздраженно, и при виде белокосого пьянчуги их настроение отнюдь не улучшилось. Жар приготовился затыкать уши, но последующий проигрыш, длинный и сложный, Альк исполнил на удивление хорошо. Напряженная тишина сменилась тишиной выжидательной.