Ярослав Бабкин - Ученица волшебника

Граф нахмурился.

— Не стоит говорить об этом сейчас…

— Я настаиваю, отец.

— Я вас понимаю, это может быть тяжело, но необходимо, — Родгар поправил узкий стоячий воротничок колета, — к сожалению, нам мало что удалось узнать. Она со спутниками попала в засаду в долине реки. Все погибли. Не удалось найти лишь тело вашей сестры. Только ее вещи, брошенные на берегу, и следы крови.

От природы бледное лицо Уртиции стало окончательно похоже на белый мрамор. Тем не менее, она негромко произнесла.

— Прошу вас, продолжайте, Родгар.

— Вы уверены, что готовы это слушать? — неожиданно мягко спросил он.

Девушка молча кивнула.

— Мы полагаем она была ранена и, спасаясь, бросилась в реку. Увы, ее сил не хватило… Мы детально обыскали оба берега ниже по течению, но тщетно.

— Она не умела плавать… — тихо произнесла Уртиция.

Родгар вздохнул.

— По крайней мере, она не попала в руки бандитов.

— Я уверен, что власти примут все необходимые меры по розыску и наказанию виновных, — вмешался граф, — я уже написал герцогу Орсино.

На его бледном лице выступил лихорадочный румянец, а в обычно пустых глазах проступала ярость. Мольфи подумала, что еще ни разу не видела графа в таком возбуждении. Он даже выглядел здоровее, чем всегда.

— Обещаю, я этого так не оставлю… В ближайшее время я напишу в приорию Ордена и попрошу, чтобы они тоже приняли участие в расследовании.

На лице Родгара промелькнула растерянность.

— Ваша сиятельство, я скорблю вместе с вами, но более чем уверен, что и возможностей герцога Орсино вполне хватит…

— Не сомневаюсь, но я должен быть уверен, что убийцы моей девочки попадут в руки палачей… И я… Я должен это увидеть своими глазами.

Граф выпрямился и набрал воздуха. Мольфи удивленно отметила, что тот почти на голову выше жениха и заметно шире в плечах. Это ее поразило, обычно граф ходил ссутулившись, завернувшись в меховой плащ и опираясь на трость. Отчего девушка считала его дряхлым высохшим стариком. Теперь же она видела пожилого, но еще полного сил человека.

— Успокойся, отец, — взволнованно перебила его Уртиция, — тебе нельзя волноваться!

— Ну уж нет, эта болезнь высосала из меня все соки, но ей придется обождать, пока я не увижу как умирают эти негодяи!

Уртиция нахмурилась. Мертвенная бледность сошла с ее лица и оно приобрело обычный оттенок.

— Большое вам спасибо, кавалер Родгар, что вы приняли столь горячее участие в судьбе моей несчастной сестры. Но вы, наверное, устали с дороги, да и мой отец не очень хорошо себя чувствует. Я уверена, вас разместят наилучшим образом, а завтра мы сможем продолжить нашу беседу.

Она встала с кресла и протянула гостю узкую ладонь. Тот опустился на одно колено и поцеловал ее пальцы.

Граф что-то проворчал, но перебивать дочь не стал.

За окнами стемнело.

— Прикрой ставни, — Уртиция сняла надетую по случаю приема диадему и задумчиво оглядела серебряное украшение с темно зелеными прозрачными камнями.

— Ее носила еще моя мать… И она должна была достаться старшей в роду.

Девушка тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли.

— Мой отец еще не спускался?

— Нет, — ответила Мольфи, — он в кабинете.

— Он упрям. Пока не напишет обещанное письмо в Орден, не успокоится. Сходи, передай ему, что я прошу его отложить это на завтра. Уже слишком темно, чтобы писать.

Мольфи кивнула, вышла из спальни Уртиции, и зашагала сначала вниз в общий зал, а потом вверх, в соседнюю башню.

Пока девушка добралась до двери личных покоев графа, она уже заметно запыхалась. Башни замка были очень высокими.

Она взялась за дверное кольцо. В тени позади что-то едва слышно зашуршало.

— Кто здесь?

Она напрягла зрение, но темнота на уходившей на чердак лестнице была непроницаемой.

— Опять крысы…

Она постучала.

— Входи… — донесся голос с той стороны двери.

Немного робея, она зашла.

Граф скрипел пером за столом у открытого окна. Распахнутая дверь подняла сквозняк, и в лицо Мольфи ударил пахнувший листвой влажный ночной воздух. Огоньки свечей задрожали, придавленная для веса кинжалом бумага на столе слегка зашевелилась.

— Осторожнее, погасишь! — сурово произнес граф, — чего тебе?

Девушка прикрыла за собой тяжелую ясеневую дверь.

— Ваша дочь просит вас спуститься и завершить письмо завтра…

Граф фыркнул.

— Она молода, неопытна и не знает жизни. Я любил свою старшую дочь. Да, я знаю, что ходят слухи о ее незаконном происхождении… Однако она моя дочь.

Он слегка ударил кулаком по столу. Мольфи попятилась и уперлась затылком в дверь.

— И ее гибель не случайна. Я слишком долго был слеп, но сейчас это зашло слишком далеко. Я выведу их на чистую воду, кем бы они ни были. И для этого я обязан действовать быстро.

В памяти Мольфи всплыло тщательно загоняемое глубоко в подсознание воспоминание об услышанном тогда, в библиотеке, куда по ошибке забрела, возвращаясь из потайного хода. Может рассказать об этом графу? Нет. Он спросит, как она туда попала и вообще…

— Передай Уртиции, что я только допишу письмо и сразу же спущусь. Я должен отправить его завтра на рассвете.

Мольфи сглотнула, и так и не решившись ничего рассказать, ответила лишь:

— Да, ваше сиятельство.

— И аккуратнее с дверью.

Она поклонилась и выскользнула в коридор, стараясь не держать дверь открытой долго. Плотно затворив тяжелую створку, она быстро зашагала вниз по каменным ступенькам. Позади опять что-то зашуршало.

— "Совсем замковые коты заелись, надо бы из города голодных привезти".

Мольфи передернула плечами. Она не любила и побаивалась крыс.

Спустившись еще на два пролета, она услышала, как хлопнула наверху дверь. Неужели она ее плохо закрыла! Ей представились гаснущие от сквозняка свечи, залитое чернилами письмо и разъяренное лицо графа…

Она развернулась и побежала наверх. Дверь была плотно закрыта. Послышалось? Она немного постояла. Через толстые доски донесся какой-то шум. Слышно было плохо, но ей послышался звук падения, тихий звон, сдавленные ругательства, а потом громкий и резко стихший крик…

Неужели граф таки испортил письмо из-за сквозняка? Бежать? Нет, она должна… Мольфи задрожала и толкнула дверь.

Комната была пуста. Ночной ветер бил ей в лицо, врываясь сквозь черный проем. Стул был опрокинут на бок, рядом на ковре валялся кинжал, раньше прижимавший бумаги. Не чувствуя под собой ног она подошла к столу. Лежавшие на нем листы были девственно чистыми. Даже без клякс. Но она ясно видела, как граф что-то писал. Заглянула под стол, словно надеясь увидеть разгадку там. На глаза ей попался кинжал, на его лезвии виднелось что-то напоминавшее ягоды брусники. Она подняла взгляд к аспидной черноте окна, и ей внезапно стало очень страшно.