Марина Милованова - Волчьей тропой

— Да что с тобой? — капризно протянула девушка, отталкивая его и садясь на диване. — Ты какой-то не такой Все время думаешь о чем-то. Или о ком-то. Ты меня разлюбил?

Охотник вздохнул. Эту часть свиданий, куда неизбежно входит множество вопросов на одну и ту же тему, он откровенно не любил. К тому же в его понимании это были вовсе не свидания, а всего лишь обычные встречи. В силу определенных обстоятельств, он никогда и ничего не обещал Таре, равно как и любой другой девушке. Никогда не говорил, что любит. И детей, несмотря на настойчивые просьбы и ухищрения представительниц прекрасного пола, никому не оставлял.

И вообще, что за мода такая: если воин, значит, должен сделать ребенка каждой, которая попросит! Дети — это же не вещи. Хотя чего греха таить — многие воины пользуются этой привилегией направо и налево, теша собственную похоть, даже не затрудняясь ведением счета своих отпрысков. Хорошо, что таких воинов немного И в плане службы, и в плане морали.

— Илмар, ты уснул? — Тара обиженно пихнула его в бок, вырывая из размышлений. — Если я тебе надоела, тогда уходи. Мне нужен мужчина, а не снулый карась! Зачем вообще приходил? А, знаю! — Девушка внезапно подпрыгнула на диване, широко раскрыв глаза. — Ты как новенькую увидел, сразу на нее глаз положил! Ну подожди, к рассвету явится. Если понравилась Орнису, значит, придет на своих двоих. А если нет, значит, принесут. Тогда тебе придется еще подождать.

— В каком смысле? — не понял охотник.

— Да в самом прямом! — Девушка усмехнулась. — Наместник наш любит плетками и кнутами баловаться. Сама когда-то от него еле ноги унесла. Если ньери умелая, то он свои силы и без плеток тратит. А если неопытная, го получит сполна Вообще, от него редко приходят, чаще приносят на носилках. — Тара прервала рассказ и томно потянулась, все еще надеясь привлечь внимание к своим прелестям. Вновь обернувшись к охотнику, удивленно взвизгнула: — Стой, ты куда?!

Комната была пуста. Пока звучали зловещие откровения, Илмар успел одеться и, как только Тара замолчала, выпрыгнул в раскрытое окно.

— Даже не попрощался! — обиженно заключила девушка.

Чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, охотник прошел задними дворами через квартал ньери и теперь подходил к кварталу состоятельных горожан. Расположение дома шенна Орниса было хорошо ему известно, равно как и многим жителям Шерана, поэтому найти его не составило труда. Под покровом темноты он без проблем подошел к ограде, окружающей жилище шенна, и забрался на дерево. Несколько минут напряженно всматривался в глубь двора, а потом облегченно рассмеялся и покинул наблюдательный пост. Судя по тому, что он увидел, никакая опасность Ролане не угрожала. Зато состояние шенна Орниса вызвало его неподдельный интерес.

Благодаря острому зрению для охотника не составило никакого труда разглядеть через разбитое окно на втором этаже лежавший на постели труп. И первое, что моментально бросилось в глаза, — разорванное горло. Было еще множество любопытных вещей, как то: длинные кровавые полосы, щедро испещрившие тело убитого, коллекция плеток на стене и окровавленный кнут, брошенный на полу у кровати. Похоже, шенн крепко разозлил ледану, раз она обошлась с ним так жестоко.

Но все же не способ убийства заинтересовал Илмара больше всего. Он не раз видел, как девушка приносила с охоты зверей с разорванными глотками, и давно смирился с этой особенностью. Но сейчас ветер доносил до его чуткого обоняния волчий запах. Слабый, перемешанный с множеством других запахов, но все равно отчетливый. Причем он шел из глубины двора, от самого дома, словно зверь побывал внутри.

Охотник неожиданно остановился как вкопанный, словно налетел на невидимую преграду Как он мог упустить из виду то, что шкурки добытых Роланой зверей всегда пахли хищником!

Она постаралась отбежать как можно дальше от дома, где находились Илмар и Тара В голове назойливым вихрем вертелись вопросы, а сердце словно окаменело. Разумеется, ей было неловко зато, что она умудрилась оказаться в неподходящем месте в самый неподходящий момент. Но душа онемела от боли совсем по другой причине.

Квартал ньери, как и обещал охотник, закончился небольшим парком. Нырнув в густую темноту деревьев, куда не проникал бело-зеленый свет двух лун, волчица забилась под высокую раскидистую ель, выпустила из пасти медальон и затихла, пережидая момент превращения. Затем не зверь, а девушка свернулась в клубок на земле и уставилась застывшим взглядом в темноту.

Ее мысли бродили далеко и были куда мрачней, чем раскинувшаяся на небе ночь. Внезапно открывшееся предательство жгло душу раскаленным железом и заставляло в бессилии стискивать зубы. Внутри бушевали злость и ярость, а также самая настоящая обида.

Обида… Это чувство ледана часто испытывала в давние времена, в первые годы своего пребывания в монастыре Было обидно, когда не хватало знаний, сил и сноровки, чтобы победить соперниц, не получив ран, синяков и переломов.

А еще было страшно. Невыносимо страшно: до боли в сведенных судорогой мышцах, до отчаянного крика, до безумия, густой пеленой окутывавшего разум.

Теперь же страха не было, но обида засела глубоко и была болезненной, словно ей воткнули в самое сердце острый нож. Это чувство мешало дышать, оставляло чувство горечи на губах и вызывало уйму вопросов, на которые не было ответа. Бесконечные в своем потоке, все они в итоге сводились к одному: почему? Чем она заслужила подобное отношение к себе? Что могло произойти, если ее семья не только отказалась от нее, продав, словно вещь, но и до сих пор продолжает люто ненавидеть?!

Семья… Из-за своей несдержанности она собственными руками убила члена этой самой семьи, разрушив последнюю надежду пролить свет на свое прошлое. И пусть это был далеко не лучший представитель рода, и пусть он тысячу раз заслуживал смерти, но все же она не хотела, чтобы это случилось от ее руки. Город не арена, здесь можно и нужно обходиться без убийств, но… она не смогла. Правда оказалась настолько ошеломляющей, что ярость не оставила места здравому смыслу. И уже поздно жалеть об этом.

Вздохнув, Ролана поежилась — ночная прохлада беспрепятственно проникла под газовую ткань, щекоча обнаженную кожу. Тело затекло от неудобного положения, и ей пришлось сменить позу. Она прислонилась спиной к стволу и подтянула колени к груди. Подобрала с земли медальон, поднесла к лицу. В темноте тускло блеснула белоснежная эмаль. Волк… Девушка задумчиво провела пальцем по изображению. Благодаря своей второй ипостаси теперь она отлично видела в темноте. В детстве же воспринимала кругляш как красивую игрушку и даже не успела задуматься над вопросом, почему именно волк служит символом рода. Теперь же никакие объяснения были не нужны. Жизнь сама дала ответ в день совершеннолетия. Но ответов на остальные вопросы, похоже, найти не удастся.