Виталий Сертаков - Зов Уршада

Очень скоро выяснилось, что за пыхтящей повозкой находятся еще двое мужчин, тоже удивительно похожих на бобров. И женщин там, среди вытоптанных кустов, оказалось чуть больше, чем я предполагала вначале. Женщины стояли строем, понурив головы, точно провинившиеся рабыни. Зато мужчины, в крайне неудобной, до предела натянутой на широких задах форме, вели оживленную беседу.

Девица в коротеньких штанах, едва прикрывавших срам, назвала их ментами. Я запомнила слово и быстро прошептала формулу отвода глаз. Теперь на меру песка нас могли видеть только те, к кому мы обращались.

— Мент — это ведьмак или ведун? — проявил осведомленность в русских вопросах Кой-Кой.

— Еще какой! — оживилась женщина в фальшивом меховом воротнике, вытирая с губ кровь. — Все они — нечистая сила, чтоб их черти поскорее прибрали!

Второй мент грубым голосом покрикивал на молоденьких девушек, раздетых так, словно их тут же собирались выставить на торги. Он кричал, что они все должны быть счастливы знать его лично или что-то в этом роде.

— Кеа, которая из них?

— Женщина-гроза, я не чую волшебства, — подала голос Кеа. — Только одна из этих девочек, в синей юбке, та, что плачет, с разбитым лицом, имеет слабые способности. Если быть точной, от рождения ее способности к ворожбе были гораздо сильнее, но она их сознательно загубила.

— Сознательно? — Я разглядывала маленькую рыжеволосую девочку в нелепой юбке, из глаз которой черными струями лилась краска, и не могла поверить. — Что ты такое бормочешь? Ты утверждаешь, что эта робкая девочка могла бы подчинять бесов, но сама отказалась от своего дара?

— Не совсем так, — равнодушно пояснила нюхач. — Я чую, что в их семье дар передается по наследству через несколько поколений. Не так, как у вас, волчиц. У вас Матери по тайным признакам находят среди детишек новых Дочерей, а у них тут — все гораздо сложнее… Если мать или бабка ей не сказали, девочка не виновата.

Я задумалась.

Наследственной ведьмой, к счастью, оказалась довольно миловидная особа, хлюпающая носом, с размазанной по лицу краской. Ее рыже-каштановые волосы торчали дыбом, будто девушка совсем недавно разминулась с голодным пардусом. А ее левая щека выглядела так, словно красавицу терли лицом о гальку.

— Пойдем, — сказала я ей. — Меня зовут Марта Ивачич, ты мне очень нужна. Извинись перед своими подругами и друзьями. Твои особые способности сильны именно в это время суток. Я прошу тебя — пойдем…

— Куда пойдем? — срывающимся голоском передразнила она и дернула рукой.

— Домина, ее приковали ручными кандалами к повозке, — хмыкнул Кой-Кой.

Действительно, запястье избитой девочки и крюк на борту повозки связывала блестящая металлическая цепь. Я мысленно прикинула, сколько песчинок мне понадобится, чтобы растворить металл. Если три «бобра» кинутся одновременно, сил на формулу уже не останется.

Значит, придется вначале покончить с «бобрами»…

— Домина, эти люди вооружены очень опасным оружием. Каждый их мушкетон снаряжен тридцатью готовыми пороховыми зарядами, — пискнула Кеа. — Тот, который внутри повозки, — явно болен, его нервы сгнили. Тот, который тащит сюда еще одну женщину, — очень злой человек. Он пахнет обманом и никого не любит. Будь осторожна. Я бы посоветовала убить их сразу.

— Так, я не понял, что за фишка? — голосом кастрата протянул второй «бобер».

Я обернулась, но оказалось, что он обращался не ко мне. Меня он даже не успел заметить, поскольку глядел в другую сторону. Его товарищ, раздувая багровые щеки, вытащил в круг очень яркую блондинку в красном. Та хныкала и прикрывала ладонью разбитый рот.

— Не, ты глянь, как эту дуру раскрасили! — Третий «бобер» говорил как бы со своим другом, но явно работал на публику. — Ты глянь, до чего людей жадность доводит, а? Покушина, ну что ты, как жидовка, за каждую копейку давишься? И долго так будет? Сегодня зуб выбили, а завтра харю стеклышком почикают, а?! И все потому, что не хочешь по-людски, по-человечески не хочешь, а? Вот как все, а, Покушина, как нормальные люди, честно работать нельзя?

Он толкнул Покушину в сторону «нашей» девочки в синем, вынул еще одни ручные кандалы и, вращая ими в воздухе, продолжал гневную обвинительную речь. Девицы вцепились друг в друга и заревели хором, как коровы, беременные двойней.

Мне в голову одновременно пришли четыре мысли. Такое со мной порой случается, особенно если перед этим удачно освободить мозг. Во-первых, я внезапно поняла, кто такие эти женщины и кто такие «бобры», которых называли ментами. Такие же наглые хранители ворот, как и в Бухруме. Они только делают вид, что следят за нравственностью, а следят они лишь за своим кошельком. Во-вторых, я заметила, что «бобер» номер три не просто держит Покушину за руку, а вывернул ей кисть и нарочно старается сделать ей больнее. В-третьих, этот «бобер» был самый толстый из троицы.

Я представила, с каким удовольствием полакомились бы его окорочками охотники бадайя, наши добрые соседи с Леопардовой реки. Но дело не в бадайя. Мне стало его жалко. Даже чтобы вытащить женщину из кустов и удержать ее, несчастному обжоре пришлось напрячь все силы. Его зажиревшее сердце работало с перебоями, жить ему оставалось недолго. Если бы этого «стража закона» насильно призвал в войско любой из сатрапов, его на первом же привале закололи бы свои. Кому нужен лишний балласт?

Однако четвертая мысль, забежавшая в мою голову, оказалась самой печальной. Я убедилось, что даже на четвертой тверди ничего не меняется. Сытые жирные мужчины, которым доверено соблюдать закон, обожают жить за счет женщин.

— Не, ну вы совсем оборзели, — раздул щеки мент номер два. — Я вам что, не по-русски сказал — не хрен вам тут делать сегодня ночью! У губернатора гости, между прочим, — серьезные гости, будут строить у нас большой завод. Я же сказал — сидеть по домам, сегодня гости поедут смотреть мосты.

— Как тебя зовут? — спросила я маленькую рыжую плаксу.

— Ю… Юля… А что вам надо? — Она словно опомнилась и заговорила другим, визгливым и резким голосом.

— Мне нужно найти того, кто в твоем роду умеет ворожить. — Я нарочно употребила древнее русское слово. — Твоя мать? Бабушка? Ее мать? Нам нужна помощь.

На долю секунды в ее зареванном лице что-то дернулось, а затем она, площадно ругаясь, посоветовала мне убираться куда подальше. Ее подружки нестройно заржали. Я стерпела. Нюхач шепнула, что мы на верном пути. Девица что-то скрывает, хотя втайне обрадовалась нашему появлению. В дальнейшем мне не раз еще пришлось столкнуться с этим странным свойством жителей северной твердыни — они упорно говорят обратное тому, что им хочется сказать. Даже когда им ничто не угрожает.