Стивен Кинг - Глаза дракона

Если бы Деннис в ужасе замер перед этими языками пламени или побежал за водой, чтобы его тушить, весь тщательно продуманный план Флегга мог рухнуть, и Питера благополучно короновали бы в тот же день.

Но чародей рассудил правильно. Вместо того, чтобы замереть или побежать за водой, Деннис затушил пламя голыми руками. Это заняло пять секунд, и он почти не обжегся. Когда дым рассеялся, он увидел лежащую на полу мышь. За свою службу Деннис убил десятки таких без всякой жалости, но сейчас ему стало жалко бедную тварь. С ней случилось что-то ужасное, чего он не мог объяснить. От ее шерсти струйками поднимался дым, и, коснувшись ее, он быстро отдернул руку — он будто дотронулся до маленькой печки вроде той, что была в Сашином кукольном доме.

Еще дым тянулся из деревянной коробочки, стоявшей рядом. Деннис приподнял крышку и увидел щипчики и бумажный пакет, который потемнел и дымился, но пока не горел. Дым шел от писем Питера, которые, конечно же, не были заколдованы. Мышь зажгла их своим пылающим тельцем.

Что-то подсказало Деннису, что не следует трогать пакет. Ему стало страшно. Он не хотел знать, что все это значит. Он знал только, что нужно скорее поговорить с отцом. Отец решит.

Деннис достал из-за печки мусорное ведро и совок, вернулся к шкафу и смел в ведро трупик мыши и пепел писем Питера. Выходя из комнаты, он захватил ведро с собой и чувствовал себя уже не примерным слугой, а вором.

И прежде чем он достиг своего дома, в душу его закралось ужасное подозрение — он был первым в Делейне, кто испытал его, но отнюдь не последним.

Он попытался отогнать эту мысль, но она возвращалась. Интересно, думал Деннис, каким ядом отравили короля Роланда? И не тот ли это яд?

Когда он добрался до дома, он не стал отвечать на вопросы матери, ни показывать, что он принес. Он только сказал, что должен как можно скорее поговорить с отцом, а потом пошел к себе в комнату и стал думать, что это за яд. Он знал о нем только одно, но этого было достаточно. Яд вызывал сильнейший жар.

Глава 35

Брендон пришел около десяти, злой и уставший. Он весь взмок, на лбу виднелась свежая царапина, а в волосах застряла паутина. Никаких следов убийцы. Он сказал только, что на площади готовится коронация Питера под руководством главного судьи Делейна Андерса Пейны.

Жена рассказала ему о возвращении Денниса. Брендон нахмурился, подошел к двери в комнату сына и постучал — не костяшками пальцев, а кулаком.

«А ну выходи, парень, и объясни, как ты оказался здесь с ведром из комнаты твоего хозяина».

«Нет, отец, — отозвался Деннис. — Иди сюда сам. Я не хочу, чтобы мама видела это и слышала, о чем мы говорим».

Брендон вошел. Мать Денниса, стоя у кухонной плиты, гадала, что за ерунду притащил из замка ее сын, и ожидала, что скоро из-за закрытой двери донесутся его вопли — уставший муж наверняка выместит все беды и трудности последнего дня на спине Денниса. Она не могла видеть, когда кто-то впадет в истерику, когда вокруг бегают очумевшие люди, повторяющие на сотню ладов самые невероятные слухи.

Но за дверью все было тихо, и целый час никто не выходил. Когда же отец с сыном вышли, бедная женщина остолбенела при одном взгляде на их белые лица. Деннис жался к ногам отца, как испуганный щенок.

Теперь мусорное ведро нес Брендон.

«Вы куда?» — спросила она с опаской.

Брендон промолчал, а Деннис и не мог, казалось, ничего сказать. Они скрылись за дверью и целые сутки она думала, что они или мертвы, или, что еще хуже, томятся в застенках под замком.

Да и для всего Делейна это были страшные сутки. Может, в других местах они показались бы нормальными — есть ведь места, как это ни печально, где мятежи, и беспорядки, и казни под покровом ночи вошли в обычай. Но в Делейне уже годы или даже столетия царил порядок, поэтому такими черными показались сутки, в начале которых Питера собирались короновать, а в конце он предстал перед судом за убийство собственного отца. Если бы в Делейне была биржа, она, без сомнения, в тот день потерпела бы крах.

С первыми лучами солнца началось сооружение платформы для коронации. Ее полагалось делать из простых досок, но Андерс Пейна знал, что их нужно хорошо замаскировать цветами и лентами. К этому не подготовились — если бы к убийствам можно было подготовиться, их бы просто не было. Но Пейна хотел показать народу, что, несмотря на ужасные события, преемственность власти сохраняется. Чтобы заставить людей поверить в это, он готов был мобилизовать всех цветочниц королевства.

Но к одиннадцати строительство внезапно прекратилось, и цветочниц прогнали с площади. К семи большинство гвардейцев переоделись в красную парадную форму и церемониальные шлемы с волчьими головами. Им предстояло выстроиться в две шеренги вдоль ковровой дорожки, по которой Питер пройдет к месту коронации. В одиннадцать они получили новый, весьма странный приказ и сменили парадные одеяния на обычную тусклую форму песочного цвета. Неуклюжие парадные мечи были заменены обычными, а волчьи головы — кожаными шлемами, их боевой формой.

Боевая форма — сами эти слова пугали. Против кого солдатам воевать здесь, в центре города? Но они стояли повсюду, в боевой форме, с суровыми лицами.

«Принц Питер покончил с собой!» — таков был самый первый слух.

«Принц Питер убит!» — второй.

«Роланд не умер; это ошибка. Врача обезглавили. Но король сошел с ума, и никто не знает, что делать!» — третий.

Были и другие, еще более невероятные.

Над встревоженным замком повисла ночь, но никто не ложился. Площадь Иглы была залита светом факелов, и в каждом доме горели свечи и лампы, вокруг которых собирались люди, чтобы обсудить события. Все соглашались, что дело нечисто.

Ночь показалась еще длиннее дня. Миссис Брендон в ужасной тревоге ждала возвращения своих мужчин. Впервые в ее жизни в воздухе витало больше слухов, чем ей хотелось слышать. Но не слушать она не могла.

В предрассветные часы разнесся новый слух — настолько дикий, что сначала ему не поверили, но он повторялся снова и снова, пока даже часовые на постах не принялись пересказывать его друг другу. Этот новый слух особенно напугал миссис Брендон, потому что она поняла, как бледное лицо ее сына связано с мусорным ведром принца. Там было что-то, пахнущее паленым, чего он не захотел ей показать.

«Принц Питер взят под стражу за убийство отца, — гласил этот ужасный слух. — Принц убил собственного отца!»

Перед самым рассветом измученная женщина уронила голову на руки и погрузилась в тревожный сон.

Глава 36

«А теперь говори, что в этом ведре, да поскорее! Я не собираюсь с тобой шутить, Деннис!» — с такими грозными словами Брендон закрыл за собой дверь в комнату сына.