Елена Бычкова - Заложники Света

А вот и раздевалка. Здесь снуют миловидные рабы, нагруженные белоснежными простынями, флаконами с ароматическими солями и какими-то мазями… К нам подскочил такой вот улыбчивый парень из обслуги, низко поклонился уставился лучезарно преданными глазами и деликатно потянулся расстегивать застежку фибулы у меня на плече. Я даже растерялся от подобной бесцеремонности.

— Раздевайся-раздевайся, — Атэр фамильярно ткнул меня в бок и запрыгал на одной ноге, развязывая ремешок сандалии, — он заберет нашу одежду.

— Это еще зачем? — Я с досадой отстранил назойливые руки раба, пытающегося помочь мне разоблачиться.

— Так надо. Одетыми внутрь не пускают.

— Отлично, об этом я мечтал всю жизнь! Любоваться толпой голых смертных…

— Давай-давай. — Вдохновляя меня личным примером, мальчишка шустро скинул свой старенький гиматий, и на нем осталась одна цепочка, на которой висел круглый медный медальончик. Потом довольно потянулся. Под смуглой кожей явственно проступили ребра, хоть пересчитывай. Да, признаться, жалкое зрелище — живот впалый, ключицы выпирают, лопатки торчат… Ладно, ничего, откормим. Был бы из этого толк… — Слушай, Гэл… — Атэр почему-то перешел на шепот и ткнул меня пальцем в спину. — Это у тебя что?

— Защитная руна.

— А для чего она?

— Ясное дело — защищает.

Мой заветный талисман-оберег, хранивший от всевозможных напастей, давным-давно закончил свое славное существование. Ничего лучшего я не нашел, поэтому пришлось выбрить на спине защитный символ. Он оказался слабее прежнего амулета, просвечивал сквозь все мои образы, был виден на спине, но зато действовал безотказно. Пришлось поменять большую магическую мощь на надежность. А что может быть надежнее артефакта, ставшего частью собственного тела.

— Надо будет мне тоже сделать что-нибудь этакое… — Атэр замотался в простыню, пытаясь придать ее складкам сходство с императорской тогой.

Да-да! Непременно! Только магической руны тебе и не хватает!.. Хотя, может быть, нарисовать ему «что-нибудь» персональное для прибавления ума и увеличения магического потенциала? Я набросил на себя льняную ткань, замаскировав рисунок на спине, и кивнул мальчишке, чтобы Шел следом.

Следующий зал был мраморным. Все в нем — скамьи, колонны, барельефы на стенах — было выточено из этого камня, режущего глаза излишней белизной. Атэр засмотрелся на две статуи, стоящие друг против друга, и едва не свалился в глубокий бассейн, наполненный водой. Из соседнего помещения выкатился красный, распаренный гражданин, сбросил простыню и с разбегу плюхнулся в водоем, издав громкий вопль то ли восторга, то ли ужаса. Вода, хлестнувшая через мраморный бортик, замочила наши ноги. Она была ледяной.

Атэр невольно поежился и поспешил свернуть в небольшой теплый зальчик, из которого можно было попасть сразу в два больших. Из первого доносились молодецкие удары, кряканье, хэканье, тяжелое дыхание, равномерный стук и сопровождающий его громкий голос, бодро произносящий: «Один, два…» — и так далее до двадцати, затем счет начинался сначала. Ясно. Здесь упражняется атлетически сложенная часть населения. Борцы, игроки в мяч… Мимо прошествовал один из этих господ, чрезмерно заботящихся о своем здоровье. Блестя жирными от масла плечами, он перекинул за спину край небрежно завязанной простыни, окинул Атэра оценивающим взглядом, остался доволен и направился в следующее помещение. Там на широких скамьях валялись и сопели граждане, наслаждающиеся массажем. Ловкие руки рабов шлепали по их телам без остановки, и казалось, будто в этом зале стоит непрерывный гул аплодисментов самой разной силы и тональности.

И вот после всех сих излишеств наконец просторная комната с тремя ваннами, где над вяло покачивающейся водой поднимался пар. Здесь было жарко, душно, шумно, весело перекрикивались мойщики, гремели лохани, наполненные кипятком, кто-то напевал звучным, хорошо поставленным голосом, видимо наслаждаясь процессом мытья что-то плескало, лилось и шипело на раскаленных камнях Самые разные, высокие, короткие, широкие, отмытые до блеска человеческие тела перемещались в горячем тумане. Я мгновенно покрылся потом с головы до пят, простыня прилипла к взмокшей спине.

Смыться из этой парилки мы не успели. Два мойщика скучающих без дела, заметили нас. К Атэру подлетел крепкий коротышка в белом коротком переднике и с потной лысиной:

— Попрошу сюда! Располагайтесь! Специально для вас, местечко отличное, поближе к топочке! Жаром так и пышет. Вы, молодой человек, сюда, пожалуйста! Мойщики у нас самые лучшие. По косточкам разберут, обратно соберут — будете как новенькие.

Ясное дело, последнее обещание было произнесено от избытка профессиональных чувств, но мне стало немного не по себе, когда я увидел здоровенного мойщика с застенчивой улыбкой на звероподобном лице. Он протопал к скамье и первым делом опрокинул на меня ведро кипятка. Пока я, выпучив глаза, ловил ртом воздух, меня с ног до головы намазали какой-то вонючей жидкостью и принялись разбирать на кости в прямом и переносном смысле. Где-то рядом повизгивал Атэр, над которым, видно, издевались не менее изощренно. Еще одно ведро горячей воды, от чего кожу защипало, волосы на спине и на голове поднялись дыбом. Потом меня опять терли, мазали и снова терли, перекатывали с боку на бок и окачивали водой… Ничего, поживешь среди людей — привыкнешь даже к этому.

— Не желаете спину облагородить? — прозвучал над ухом вкрадчивый голос — Имеется отличное средство стоимостью всего один дупондий.

— Что облагородить?!

Атэр, слышавший этот разговор, фыркнул насмешливо и сообщил мне доверительно:

— Тебе предлагают волосы со спины убрать! Ну сбрить, или намажут какой-нибудь гадостью, и они сами вылезут — I

— Чего?! — Я едва не задохнулся от возмущения, и продавец отличных средств испарился, едва только увидев мою разъяренную физиономию. — Да я его самого сейчас как облагорожу!

Мальчишка захохотал так, что едва не свалился со своей скамьи. Но мне лично было не до веселья. Эдакое хамство! Соваться к демону с предложением лишить его благородной растительности! Голову открутить за подобное нахальство!

— А ну вставай, хватит валяться! — Я швырнул все еще посмеивающемуся Атэру чистую простыню, вытряхнул из рожка, в котором лежали игральные кости, залившуюся туда воду, отпихнул мойщика и пошел в следующий зал.

Пока нас истязали, народу в термах прибавилось. Вокруг расхаживали личности разной степени раздетости, сновали торговцы напитками, булочками и сосисками. Все они вопили, расхваливая свой товар, и путались под ногами. В каком-то углу тонким фальцетом надрывался парикмахер, предлагая всем желающим воспользоваться его услугами. Невесть откуда вынырнул продавец одеял из мохнатой материи и привязался ко мне, требуя купить столу[17] для «стройного мальчика», то есть Атэра.