Бернхард Хеннен - Меч эльфов

Гисхильда обнаружила узкую протоптанную дорожку. Сломанные веточки папоротника сообщили ей, что недавно по ней кто-то проходил. И этот кто-то двигался очень осторожно. Ей пришлось искать довольно долго, прежде чем она обнаружила на краю лужицы еще свежий след от чьей-то узкой ноги.

Гисхильда спряталась в папоротниках. Осторожно, словно дикий зверь, втянула носом воздух. Вонь смазки исчезла. Она принюхалась к запахам леса. Грязь, сырость, прошлогодняя листва. Сквозь густую листву проникало немного лунного света. То тут, то там серебряные нити касались листвы папоротника. Из-за этого лес с его мрачными стволами деревьев был похож на храм.

Чужой мелодичный звук заставил принцессу прислушаться. Звон, танцевавший с лесом и умолкавший, когда стихал бриз.

Гисхильда нерешительно пошла по тропе дальше. Хотя дорожка сильно заросла, было заметно, что когда-то она была достаточно широкой для того, чтобы по ней рядом могли идти трое мужчин. Она точно была создана человеческой рукой.

Снова раздался тот же звук, многоголосый и мрачный, словно боги, услышав мрачные предчувствия Гисхильды, соткали эту грустную мелодию. Не было слышно ни единого звериного звука, только ветер шумел в листве и тот странный звон, снова пробудивший ее страх.

Девочка присела на корточки за деревом. Сердце бешено колотилось. Внутренний голос велел ей немедленно поворачивать назад. Нужно было бежать прямо к хижине, броситься отцу на руки.

Налетел сильный порыв ветра. Стрелы лунного света падали в открывавшиеся лунному свету отверстия. Одно из них вырвало из тьмы лицо. Оно было огромным, с вытаращенными и налитыми кровью глазами и раскрытым ртом, достаточно большим, чтобы проглотить целиком собаку. Гисхильда испуганно отпрянула назад в папоротники и вынула кинжал.

Темнота вновь поглотила жуткий лик. Принцесса осталась наедине с ветром, огромными деревьями и мелодией, казавшейся теперь такой печальной, что у каждого, чье сердце не было вырезано из камня, наворачивались слезы на глаза. А потом она поняла… Она оказалась в Призрачном лесу!

Снова затрепетала от ветра густая листва. Девочка с трудом различила лицо, вырезанное на толстом стволе ясеня, и кровавики, вставленные в дерево на месте глаз. Наросты коры казались бугристыми бровями над глазами.

Гисхильда поняла, что стоит прямо перед деревом мертвых! Высоко в его ветвях должны быть широкие деревянные доски, на которых покоились завернутые в одеяла мертвецы из ближайшей деревни. И на каждой доске висела «музыка ветра». Их делали из дерева или латуни. Жители Друсны верили, что духи предков ездят на ветрах и следят за ними. А «музыка ветра» придавала духам голоса. Существовали жрецы, всю жизнь занимавшиеся тем, что слушали рощи мертвых и передавали живущим послания ушедших.

Гисхильда задрожала от облегчения и вложила обратно в ножны узкий эльфийский кинжал. Хотя она понимала, что повсюду в ветвях лежат мертвецы, гложущий ее страх пропал. Бояться нужно только того, кто еще живет. Бояться мертвых — предрассудок, затмевающий чувства. Так учила ее Сильвина.

Принцесса отыскала тропу в высоком папоротнике и пошла по ней. Теперь она догадывалась, куда должна привести тропа. Но кто же шел здесь до нее? И с какой целью?

Сопровождаемая меланхоличной песней «музыки ветров», она шла вперед, по-прежнему стараясь как можно дольше оставаться скрытой. А потом увидела лесной храм. Он вырос из невысокого холма, поднимавшегося прямо из моря папоротников. Вплотную к нему стояли обезглавленные деревья. У них спилили кроны, чтобы стволы стали похожими на мощные колонны, на которых покоилось небо.

Некоторые стволы покрыли резьбой. Сплетаясь, белые, словно кость, деревья изображали людей и животных, цветы и те странные письмена, которые понимали только жрецы Друсны. А те лучше откусят себе язык, чем выдадут тайны своих предков чужакам.

Между стволами были устроены стены из ярко раскрашенных досок или искусно переплетенных ивовых прутьев. Они образовывали лабиринт, скрывавший от посторонних взглядов сердце храма. С деревьев, стоявших ближе всего к святыне, свисали лоскутья из одежд мертвых, рога для вина, оружие, женские гребни, детские игрушки. Гисхильда увидела даже большую медную кастрюлю, к которой был приделан черпак в качестве языка колокола. Когда она раскачивалась на ветру, раздавался призрачный звон, и Гисхильда невольно спросила себя, не хотят ли мертвые ее предупредить.

На тропе к храму следов больше не оказалось. Может быть, это заблудившийся стражник напугал лису? Гисхильда колебалась, не решаясь войти под поблекшие деревья. Что же скрывается в сердце храма?

Хотя жители Фьордландии были в союзе с Друсной уже на протяжении многих лет, религия их оставалась для них загадкой. Их никогда не приглашали на празднества, которые проводились в сердце лесов. Говорили, что мужчины там переодеваются животными, а женщины танцуют обнаженными при лунном свете, в то время как духи предков выводят на «музыке ветра» жуткие и в то же время прекрасные мелодии.

Колючие комочки в животе Гисхильды, казалось, зашевелились. По ее телу пробежали мурашки. Мужчина, вспугнувший лису, был там, в храме. Она это твердо знала! И он размышлял о несчастье, которое должно было постичь ее отца. Выбора не оставалось, нужно было идти туда, если только она хотела разгадать эту тайну.

Принцесса стиснула зубы. Она слишком взволнована. В голове звучал голос Сильвины. Нужно быть открытой. Воспринимать всеми чувствами то, что происходит вокруг.

Гисхильда заставила себя дышать глубоко и равномерно, расправила руки и ноги, стряхнула с себя напряжение. И вступила под сень обезглавленных деревьев. От земли, покрывавшей холм, поднимался глухой запах плесени. За переплетенными корнями почти не видно было земли. Каждый шаг требовал осторожности. Оступиться было нельзя. Ее не должен был выдать ни один звук. Где-то здесь таился подлый враг. Тучи стерли серебристый свет, струившийся с неба. Ветер крепче вцепился в ветви дерева мертвых. Голоса духов стали громче.

Стены из ивовых прутьев и серых досок направляли шаги Гисхильды. У нее было такое ощущение, будто она проникла в закрученный домик улитки. В некоторых местах стены сходились настолько плотно, что она с трудом протискивалась в проход. Интересно, как выглядят жрецы, которые служат здесь лесным богам? Маленькие, словно дети? Или был еще другой путь?

В безмолвной молитве Гисхильда подняла взгляд к небу. Вот если бы снова засияла луна. Девочка почти ничего не видела, и ей приходилось пробираться вперед, выставив руки. Она прижалась к длинной каменной глыбе, поверхность которой была испещрена засечками. И вдруг принцесса наткнулась на камень. Что-то тихонько звякнуло. Она присела. Пальцы нащупали острые глиняные осколки, круглую ручку амфоры. Или это была большая кружка? Стены вокруг она уже не доставала. Вокруг стояла такая темнота, что можно было закрыть глаза — все равно ничего не видно.