Анна Дашевская - Лицо под маской (СИ)

Выйдя из театра, я неторопливо пошла к отелю; в разные стороны растекались реки любителей оперы, постепенно становящиеся ручейками, а затем и вовсе сходящие на нет. На полпути я осталась на виа Аннунциата совсем одна. Холодный февральский ветер трепал полы плаща и задирал подол вечернего платья. Я пожалела, что не стала брать экипаж, хотя в ту минуту мне казалось это разумным: дойти пешком не больше пятнадцати минут, а дожидаться разъезда после спектакля можно и дольше. Темная тень выступила из переулка, и я невольно шарахнулась, нащупывая в кармане защитный амулет. Однако в свете фонаря увидела патруль Стражи, и сама над собой посмеялась. Этот город считается одним из самых безопасных в Старом свете…

— Синьора, вас проводить? — любезно поинтересовался старший патруля с нагрудным значком капрала.

— Буду вам очень признательна! — улыбнулась я.

- “Дон Жуана” слушали? — поинтересовался капрал, подстраивая свой шаг к моему. — И как сегодня?

— Замечательно! — даже если бы мне и не понравилось исполнение, я бы в этом под пытками не созналась: жители Медиоланума считают, что с их оперным театром не сравнится ничто в мире, и за критику могут серьезно обидеться.

Беседуя о достоинствах действительно великолепного баса Джакомо Оттоленги, блестяще исполнившего сегодня партию Лепорелло, мы дошли до моего отеля. Вроде бы в компании даже и ветер не был таким холодным…

Согревшись под душем, я нырнула под одеяло и блаженно вытянулась…

Родерико Ди Майо встретил меня на пороге своего кабинета медвежьими объятиями и сразу потащил смотреть его клинику.

— Вот здесь мы сделали две новые операционные, смотри, как свет поставлен! В том конце коридора — шесть послеоперационных палат, оборудование заказывали у Нидерталя. Посмотри, посмотри, какие аппараты! А лабораторию я перенес на первый этаж и расширил. Мы ведь теперь и генетические анализы делаем, и патологию печени без биопсии, и…

— А чем плохо определении патологии по ауре? — перебила я его. — Сразу видно же все!

— Тем, что по ауре ты определишь наличие фиброза или стеатоза, а вот уровень — только приблизительно!

— Ну, хорошо, — смирилась я. — Показывай дальше.

Через два часа с гудящими ногами я упала в кресло в кабинете Ди Майо.

— Пока не дашь кофе, я тебе не расскажу, зачем приехала!

Буквально через мгновение передо мной стоял серебряный кофейник и чашка тонкого фарфора, отливали золотом сливки в сливочнике, шуршали фантики конфет.

— Итак? — Родерико сел за стол и посмотрел на меня выжидательно. В ответ я передала ему свой коммуникатор, где во всей красе можно было разглядеть серебряную маску и холодные серые глаза в ее прорезях. — Маска? И в чем проблема?

— Проблема в том, что эта маска составляет одно целое с кожей лица. Не наросла, будучи наложенной, а полностью собою эту кожу заменила.

Профессор Ди Майо присвистнул.

— Однако, как весело живут венецианские нобили! И как ты попала в эту историю?

— Я там теперь живу. Приедешь — остановишься у меня в Ка”Виченте.

— Однако, — повторил он. — Давно ли?

— Уже целую неделю!

— Да, приличный срок… И что, рискнешь оперировать?

— Рискну. И хочу, чтобы ты мне ассистировал.

Он задумчиво смотрел на меня, постукивая по столу указательным пальцем. Наконец стук прекратился, и профессор отмер.

— К какому клану он принадлежит?

— Контарини, друг мой, — усмехнулась я. — Он племянник графа Пьетро.

— Любишь ты приключения… — Родерико покачал головой. — Понятно, что в случае успеха тебе отольют памятник из золота. А если…

Я пожала плечами:

— Все то, что пообещал мне Пьетро, предложено не за результат, а за попытку. Со своей стороны, я готова, в качестве платы за работу, отдать тебе права на производство и использование Pellis в Старом свете. Насколько я помню, ты ведь получил для испытания одну из последних, доработанных партий препарата?

— Да, было такое.

— И как?

— Соблазнительно. Это не переворот в пластической хирургии, но очень близко к тому.

Ди Майо встал из-за стола, прошелся по кабинету и остановился у окна, глядя на голые деревья в парке. Я позволила себе ухмыльнуться в чашку с кофе: он уже попался на крючок.

— Хорошо, — мой собеседник резко развернулся ко мне. — Я с тобой. Подожди, я взгляну на свое расписание, чтобы понять, когда смогу выкроить время.

Дождавшись, пока он раскроет в компьютере расписание, я предложила:

— Ты можешь приехать ко мне завтра вечером. Послезавтра ведь суббота, в выходные никаких плановых операций не намечено? — дождалась кивка и продолжила, — Ну вот, переночуешь в моем новом доме, посмотришь въяве на эту маску, и решим, когда и как делать.

— Вообще, идея мне нравится, — задумчиво ответил Родерико. — А с Джулией я могу приехать?

— Да ради всех богов! Посмотрите на последний день карнавала, купите чего-нибудь бесполезного… Я попрошу подругу показать Джулии… ну, не знаю, фабрику муранского стекла, например, а мы с тобой тем временем обследуем пациента.

Под столом я скрестила пальцы, моля всех богов, чтобы Франческа, столь решительно названная мною “подругой”, была свободна и согласилась угробить два или три часа на развлечение ненужной ей гостьи из Медиоланума…

Тут меня осенило, что один пункт я забыла добавить в свой план, а момент-то важный: я совершенно не учла пожелание Маргарет Контарини, настоятельно приглашавшей меня в гости. И куда впихнуть эту даму? Раньше понедельника я точно никуда не смогу выбраться, получается, пройдет почти неделя с момента приглашения. Слишком много…

Ну, ладно, наверняка она будет на балу во Дворце Дожей сегодня вечером, возможно, такая встреча будет засчитана?

Венеция встретила меня туманом, высокой водой и каким-то удивительным для этого города безлюдьем. Я спросила у Массимо, осторожно ведущего гондолу вдоль Гранд Канала:

— Это погода всех загнала по домам, или что-то случилось?

Молчаливый гондольер лишь пожал плечами, потом неохотно ответил:

— Чистили каналы, и течением притащило кое-что… неприятное.

— Что? — инстинкт любительницы детективных романов немедленно проснулся во мне. — Неужели труп?

— Нет, но ничем не лучше. Не надо об этом, синьора, даст Великая Матерь, все обойдется.

Однако! Что ж может быть хуже мертвеца? Но Массимо замкнулся в молчании и на мои вопросы не отвечал. В состоянии смертельно раздразненного любопытства я влетела в холл Ка”Виченте. И тут же поняла, что и синьора Пальдини мне о происшествии не расскажет. Экономка хмурилась, поджав губы, и Руди, сидящий у ее ног, раздраженно дергал хвостом.